Скрип мела по грифелю доски и последовавший за этим резкий скрипучий голос преподавателя заставил Вову оторваться от глубокомысленного созерцания околоуниверситетской помойки.
- Вот вы, молодой человек, выйдите, пожалуйста, к доске и нарисуйте проекцию на прямоугольный параллелепипед!.
Вова оценивающим взглядом осмотрел препода, что делал всегда в случаях повышенного к себе внимания. Мерзковатый старичок с жиденькими жирными волосами и громадной проплешиной сбоку головы. Серенький совдеповский костюмчик в полоску, башмачки типа «прощай молодость (если точнее – здравствуй, старость!) - унисекс вариант»… Анальный тип личности. Здоровенный железный перстень на правой руке странно контрастировал с затрапезностью внешнего вида преподавателя, одновременно придавая ему некий шарм стареющего металлиста времен Великой Октябрьской революции.
- Юноша, вы меня слышите? Я к вам обращаюсь!
- Я не могу выйти, товарищ преподаватель, у меня в колене бурсит и воспаление мениска. - ответил Вова максимально вежливым голосом.
Препод - старый тертый калач, видавший и не таких наглецов, ничуть не смутившись, предпринял попытку контратаковать зарвавшегося студента:
- Вы, милейший, до университета ползком добирались? Тогда я осмелюсь предположить, что проползти пару метров до доски вам тем более не должно составить труда!
Но Вова не был бы Вовой, председателем профкома и капитаном футбольной команды факультета, растеряйся он от такого примитивного и прямолинейного наезда.
- Видите ли, я конечно могу собрать волю в кулак и преодолеть разделяющие меня с доской два метра, но при этом, боюсь, мне не хватит ментальных сил для решения поставленной вами задачи. За сим прошу освободить меня от необходимости насиловать себя и обещаю не привлекать вашего внимания до конца пары - эти слова были произнесены Вовой с целью поставит жирную точку в бессмысленном разговоре с преподавателем. Обычно так и случалось, но тут произошел какой - то сбой.
- Вы из меня, милейший, дурака делать собираетесь?! Я - профессор и уважаемый человек, я преподаю тридцать с лишним лет, и до сих пор ни разу ни одному студенту не удавалось заставить меня повысить голос. Я предупреждаю вас, юноша: не заставляйте меня делать это впервые, у меня и так был очень тяжелый день! - голос преподавателя нервно дрожал, а левый глаз как - то странно задергался.
Вова, почувствовав возникающее в атмосфере аудитории напряжение, попытался разрядить ситуацию:
- Понимаете, Панас Альбертович (имя преподавателя Вова оперативно подсмотрел на лежащей у соседа на парте тетрадке), я ведь всего - лишь обычный человек, и силы у меня имеют свойство кончаться. До университета меня довез отец, а добраться до аудитории для меня действительно было нелегко, так что я буду премного благодарен, если вы меня сегодня освободите от обязанности ковылять лишний раз и напрягать и без того несчастную ногу.
С Панасом Альбертовичем в этот момент начали происходить странные метаморфозы. И без того серовато - бледное лицо преподавателя как - то все почернело, брови превратились в одну напряженную сплошную линию, губы сжались и побелели, а глаз, до этого только дергавшийся, запрыгал по лицу, как заяц в брачный период:
- Ты, щенок, ты что, вздумал надо мной смеяться!? Я тебя последний раз предупреждаю, засранец, если ты сейчас не оторвешь свою жопу от парты и не выбежишь к доске, а через три минуты на ней не появится проекция на прямоугольный параллелепипед, я, ****ь, заставлю тебя сожрать твой студенческий билет и пинками выкину отсюда!
В повисшей в аудитории гробовой тишине, казалось, перепуганные студенты при желании могли услышать, как судорожно работает Вовин мозг, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.
- Прошу прощения, но я не помню, чтобы переходил с вами на «ты». Ваши оскорбления заставляют меня пересмотреть свое отношение к профессорам как образованным и интеллигентным людям. А бежать к доске я физически не в состоянии, у меня даже справка от врача дома есть, я вам ее в следующий раз принесу и …
В дальнейшем, вспоминая произошедшие события, Вова больше всего удивлялся тому, как в таком маленьком и сухоньком старичке нашлись силы перепрыгнуть сразу через две парты и при этом не переломать себе кости. Панас Альбертович с яростью и грацией дикой камышовой кошки преодолел разделявшие их с Вовой метры и с криком "Ах ты, пидор малолетний!" атаковал противника. Вова с удивлением почувствовал, как увесистый перстень профессора входит в его правый глаз, заставляя увидеть разноцветные вспышки, как на новогоднем фейерверке в школе, когда он как - раз потерял девственность, а с ней и совесть. Второй удар пришелся точно в челюсть, заставив ее тоскливо хрустнуть. Затем последовал точнейший увесистый джеб, направленный точно в нос и поставивший точку в Вовиных надеждах в ближайшее время затащить в постель Таньку Веснушкину из соседней группы.
Пока оторопевшие студенты приходили в себя, пока кто - то наконец догадался сбегать за охраной на входе в университет, пока охрана пришла… Панас Альбертович, грязно ругаясь и брызгаясь слюной, успел нанести еще пару десятков смачных ударов, превратив миловидную Вовину мордашку в нечто, отдаленно похожее на одно из полотен Сальвадора Дали, вздумай тот писать после хорошей дозы амфетамина, запитой пивом. Затем профессор оторвался от предмета ненависти, вытер окровавленные руки о серенький совдеповский пиджачок в полоску, и как ни в чем не бывало, вернулся к доске.
- Итак, на чем мы остановились? Ах, да: так кто нарисует проекцию на прямоугольный параллелепипед? - затем он обратился к Олечке Большаковой: - Девушка, может быть, вы?
Трудно сказать, что пережила в эти секунды скромная Оля, еще труднее сказать, что бы она пережила в следующие секунды (и пережила бы она их вообще), но тут подоспели двое охранников в сопровождении всего преподавательского состава кафедры: Маша, побежавшая за помощью, сработала качественно и оперативно. Увидев лежащее на парте полуживое Вовино тело, один из охранников - тот, что помоложе, толстый, розовощекий крепыш, побледнел и, издав звук типа: «О -с - с - п - и - и - б - о - о - о - э - э», звучно повалился на пол аудитории. Под общий панический визг присутствующих второй, более пожилой и видавший виды блюститель университетского порядка, совместными усилиями с деканом факультета Петром Даздрапермовичем, ободряемые советами наиболее устойчивых психически студентов, скрутили удивленного и почти не сопротивляющегося Панаса Альбертовича и вывели из помещения. Кто - то побежал звонить в милицию и скорую…
Молодого охранника откачали, дав понюхать нашатырь, аудиторию до выяснения обстоятельств закрыли на ключ. Никто и ничто не нарушало тишины и спокойствия бывшего поля боя, и только под Вовиной партой сиротливо валялся забытый алюминиевый с пластмассовой подмышкой костыль, купленный у знакомого врача - хирурга после того, как Вова, играя в футбол, повредил себе колено…