Почти полчаса мне совсем нечего делать. Конечно, можно бродить это время по коридорам родного университета-института, только прелести особой в этом нет. Делаю большой глоток тоника “Швепс”...
Передо мной лежит стопка скреплённых между собой файлов с бумажными листами. На верхнем особо крупным шрифтом напечатано: “Дикие зелёные деньги...”, и гораздо более мелкими - “Anna Petkevich”. Слова первой надписи не умещаются в одной строчке, последние буквы оторваны и пренесены вниз. Оригинально.
Кто она, эта Анна Петкевич? Что-то больно знакомое есть в этом сочетании имени и фамилии. Потом вспоминаю, что видел её раза два или три. Но лица не запомнил. Не запомнил, и всё. В сознании зрительный образ её путается с другими знакомыми людьми. Однако я точно знаю, что среди них её нет.
Листаю файлы. Проза, проза, стихи, стихи, опять стихи. Названия в большинстве своём какие-то странные, во всяком случае не совсем стандартные. “Нагие окна”, напимер (почему-то вспоминается ток-шоу “Окна” с ведущим Дмитрием Нагиевым). Однако к чёрту названия. Если читать только их, то понятия о творчестве человека всё равно не получишь. Или получишь, но уж точно не соответствующее действительности. Хотя какая тут действительность, если половина стихов имеет одно и то же название – три звёздочки: “***”. Или снежинки.
А, впрочем, ну их, эти снежинки.
В первую очередь читаю стихи. Читаю выхватывая их из конца, середины, начала, без разбора, не обращая внимания на принадлежность к тому или иному циклу, сборнику.
Сбитые ритмы, неровные строчки, часто совсем либо неточно рифмованные. Признак современной поэзии. Или не очень современной. Так писали ещё на рубеже 70-х, 80-х. Так пишут и сейчас.
Так пишут те, кто изначально не гонится за формой, ритмом и рифмой, кто излагает в стихах свои внутренние монологи, свои чувства и переживания. Тут главное смысл и только смысл. Ну, быть может, ещё и образы. Однако не стоит гнаться за ними, со временем они сами придут. Образы, надо сказать, великолепные. Даже странные. Они беспристанно меняются, нанизываясь, словно бусины, на какую-то невидимую нить, которая связывает между собой все стихотворения от первого до последнего.
Вера и неверие, Христос и Анастасия, любовь и ненависть, мир и вражда, привязанность и безразличие, небо и унитаз...
Я не берусь читать все стихи подряд, ибо в таком случае я просто потеряюсь в лабиринте образов. Честно говоря, не всегда улавливаю смысл. Быть может, зачастую его просто нет. Да и обязан ли быть он, смысл, в поэзии? Не мне, впрочем, об этом судить. Не мне, а специалистам-филологам, насидевшим себе за изучением чужих творений большие... В прочем, про эти большие (или маленькие?) не будем. Это тема другого рассказа.
Однако возвращаюсь к нашим баранам, вернее к стихам. В общем неплохие, очень неплохие стихи. Только не моё это. Сколь не пытайтесь, но заставить меня писать в подобном ключе вряд ли получится. Разве только если сам дойду до этого.
Снова пью “Швепс”. Из коридора доносятся увесистые басы: кто-то упражняется на электрогитаре. Неплохая обстановочка для чтения подобной литературы.
Читаю прозу. За не вполне привичными названиями скрываются ещё более непривычные тексты. Непривычные в смысле содержания. Прочитав первую страницу, невольно подозреваю их автора в употреблении каких-либо психотропных средств. Хотя зачем я так плохо думаю про бедную Аню. Нет, наверное такое творчество всё же происходит не от этого.
С первого взгляда прочитанные мной рассказы – нечто вроде бреда пациента с Восьмого километра. Пациента с большой буквы. Какой-то коктейль из вампиров, вывернутого на непонятно какую сторону христианства, такого же нездорового поклонения силам тьмы, грязных городских улиц и много чего ещё.
С первого раза прочувствовать и понять прочитанное я не смог.
Современная, однако, литература. Хорошо или плохо это, трудно сказать. В одном рассказе есть такой финт: в первом предложении вскользь упоминается какое-то лицо или предмет, в следующем оно становится на место подлежащего, и так по цепочке. Кто-то скажет, что подобный приём нов и оригинален. Хотя всё это больно напоминает старое стихотворение про дом, который построил Джек.
Знаю только одно: мне так не написать. Просто не написать. Ну не такой я!..
Допиваю содержимое бутылки. Всё-таки хорошая штука тоник – и много не выпьешь, и и жажду уталит. Однако без джина не торкает.