Антиутопия в миниатюрах, размышлениях и монологах
Середина (The Middle)
Основной недостаток письменностей в большинстве языков – это сухость изложения и почти полное отсутствие эмоциональных и психологических моментов устной речи или своеобразия образа мышления.
От автора
Каждый раз, садясь за стол и собираясь что-то написать, мои руки опускаются, и полное бессилие накатывает волной на мое сознание, и уставший разум мечется в попытке сказать нечто такое, для чего еще не придумали слов, а когда даже есть слова и на белом листе встают стройные ряды черных букв, то в глубине души так и остается невысказанным и не выложенным вечный крик.
Оглядываюсь назад – сколько уже написано, тысячи, миллионы, миллиарды книг, тонких брошюр и толстых фолиантов. Слова, слова, слова. Бесконечная вереница букв, символов, иероглифов, клинописи, наскальных рисунков, корявых загогулин и витиеватых бантиков на бумаге, папирусе, камне, металле, коже. Слова – будто отражение чьих-то мыслей, чьих-то чувств, но лишь отражение. И блуждая в бесконечном лабиринте зеркал, я пытаюсь найти отражение себя самого.
Откуда-то изнутри, из самых сокровенных глубин, из нутра человеческой плоти раздается сдавленный крик. Он то срывается и затихает, то вновь нарастает с невиданной силой, вынуждая стискивать зубы и до белизны костяшек сжимать в бессилии кулаки. Страшный, необузданный крик неукротимого зверя, что живет внутри каждого из нас. Крик неутолимого голода и невыносимой боли, крик отчаяния и одиночества.
Зверь, внутри нас, скулит и воет, кусая за хвост ускользающее время и раздирая когтями уставшее сердце. И не так страшен сам крик, за долгие годы к нему уже привыкаешь и он становиться счастью твоей сущности. И только одна короткая и простая мысль, что день за днем сверлит разум и заставляет в холодном поту просыпаться посреди ночи и вслушиваться в срывающееся в агонии сердце. Мысль, от тени которой по коже пробегают мурашки и странный холод подкрадывается к затылку. Мысль, старой крысой грызущая мозг и визжащая из своей конуры так, что рвутся перепонки, и бездонный страх окутывает меня.
Я боюсь однажды проснуться и понять, что зверь внутри меня – мертв.
Ледяной ветер впивается в кожу, и острые, как осколки стекла, снежинки царапают лицо и руки. Сегодня чертовски холодно, но погода – это лишь пол беды, это все лишь фон, пейзаж. Если бы сейчас светило теплое, июльское солнце или мелкие капли дождя стучались в окно - это бы ничего не изменило. Погода – это не причина, как и не следствие. Давайте не будем лишний раз винить небо, оно и так уже слишком виновато.
Незнакомый мужской голос с очень знакомой интонацией отвечает на вопрос, ему немного лень, ему немного любопытно, он немного подозрителен. Его можно понять, это незнакомый голос, ведь для него мой голос так же незнаком, да еще в такое время. Наверно он чуть ревнует, но передает трубку, уходя в соседнюю комнату и вслушиваясь в ее голос и его интонацию, будто пытаясь в ней найти ответы на незаданные им вопросы. Ему любопытно, еще бы, что это за незнакомый голос, который вызывает у нее блеск в глазах и улыбку. Странную улыбку…
Хотя, возможно, это и обычная улыбка, но для него она особенная, ведь он видит это, или так хочет это увидеть, что видит.
А разговор затягивается, уже слышится все чаще ее смех, она рада слышать этот незнакомый голос. Ну, вот она уже и смеется не так, как обычно, или он лишь хочет слышать различия, а на самом деле их нет. Он нервничает, он злится, и внутри него ворчит недовольный зверь, что проситься наружу. Зверь хочет есть, непреодолимый голод гонит его из глубин сознания на поверхность, прячась за ревностью и злобой. Учащается пульс, повышается температура тела, сужаются зрачки, замедляются движения, обостряются чувства, и атрофированное всеядное под названием человек превращается в жестокого и расчетливого хищника, который выжидает, что бы нанести лишь один смертельный удар.
И если вам кажется, что мир на куски разлетается,
Надежды и все упования катятся к лысым чертям.
Не вешайте нос, ведь в жизни порой и похуже случается
Но жизнь как всегда все расставит по нужным местам.
Наверно, вам кажется, что ваша беда - наказанье,
Расплата за тысячи мелких, забытых уж вами грехов.
И как приговор прозвучит в тишине нарочито молчание
Что вовсе не значит отсутствие правильных слов.
Быть может, вам кажется, что муки все ваши сердечные
Неповторимые, достойные тысячи горестных слов
И снова на лист лягут строки до боли привычные
И рифмы затертые залапают слово "любовь"...
Я верю, вам кажется, что ваши страдания истинны
И в мире нет больше таких же, похожих в страдании на вас,
Но, то ли из зависти, то ли из гордости льстим себе,
Боимся признаться себе, что мир проживет и без нас.
…
Три точки замирают в начале строки в нерешительности и сомнениях.
Они будто ждут чего-то?
Чего? Что им надо, этому малозаметному знаку препинания? Чего он ждет?
Будто пауза после чего-то недосказанного, будто ожидания продолжения, без которого все сказанное раньше не имеет ни смысла, ни значения, и все уже сказанные ранее слова разлетаются охапками октябрьских пожелтевших листьев под порывами порывистого ветра.
…
Три точки смотрят на меня с белого листа бумаги с надеждой и сомнением.
Они будто хотят что-то спросить?
Что? Но что я могу им ответить? Какой ответ они хотят?
Будто тысячи, миллионы никем незаданных вопросов ломятся в мой разум, ища в закоулках моей памяти желанные ответы, будто дикие голодные звери, рыщут в лабиринтах моих воспоминаний в поисках столь желанной пищи.
…
Три точки вгрызаются в мое сердце болью и муками.
Они будто верят во что-то?
Во что? Во что могут верить бездушные знаки препинания? В чем их вера?
Будто бесконечная череда молящихся, ожидающих в очереди для преклонения пред своей безымянной святыней в надеже на миг единения со светом чистоты и прощения, дарующим всем просящим покой и смысл своего бытия.
…
Три точки разрывают мысль тишиной обреченности и безвыходности.
Они будто ищут путь?
Куда? Куда могут привести молчаливые знаки препинания? Где их путь?
Будто петляющая вереница следов на снежном январском ковре уводит куда-то в даль за невидимый горизонт, обещая за гранью новый мир, увлекая путника.
…
Три точки
…
Глубоко под землей, в укрытом от солнечного света логове ютился зверь. Он не любил свет, да и здесь было надежнее и безопаснее, здесь он мог не бояться.
Страх. Это чувство, с которым он просыпался в наступающих сумерках и засыпал на рассвете. Это чувство въелось в каждую клеточку его тело, наполнив собой кровь и плоть, став неотъемлемой частью всего его тела. Но страх делал его сильнее, он помогал ему выжить, он настораживал его во время охоты, он оберегал его сон, он обострял его нюх, спасая от неминуемой гибели.
Страх стал его оружием.
Страх стал его силой.
Страз стал его жизнью.
Страх стал им самим.
Сквозь сжатые кулаки с побелевшими от напряжения костяшками.
Сквозь сведенные судорогой скулы.
Сквозь прищуренные от нестерпимой боли и мук глаза, что затмевает кровавая пелена ненависти и злости.
Сквозь стиснутые зубы и прижатый к небу окаменевший язык.
Сквозь рубцы и шрамы сгорающего в агонии сердца, что рвется на волю бескрылой птицей.
Сквозь кривые швы и ржавые скобы, скрепляющие лоскуты парализованной души.
Сквозь лабиринты бездонной памяти.
Сквозь кривляющееся и корчащееся от бесполезности сознание.
Сквозь закипающую в уставших венах кровь, что давит на виски всей тяжестью ртутного столпа.
Сквозь дрожащие, обессилившие пальцы, будто песок времени.
Сквозь каждую клеточку этого чужого, незнакомого тела.
Сквозь пространство и временя.
Сквозь грань миров и реальностей.
Старый, седой зверь с любопытством смотрит на себя в зеркало сквозь мои глаза, в один неуловимый миг ставшие его. И новый хозяин еще безвольного и ослабшего тела, не спеша, примеряется к нему, разглядывая свой новый лик в этом новом мире. Непослушное сердце пытается замолчать и выгнать захватчика. Но все его попытки жалки и безрезультатны. С каждым мигом зверь все сильнее берет контроль над новым телом, входя в права полновластного хозяина этого бездушного куска отныне и навеки. Незваный гость, ставший хозяином. Пришелец, чужак, загнанный в угол самим собой и судьбою зверь.
Чужой среди чужих.
Сквозь боль потери и память о безвозвратном утерянном прошлом и мире, из которого он сбежал, жестокий и расчетливый хищник с презрением и любопытством сквозь ставшие отныне нашими глаза, чуть щурясь, смотрит на ждущий его в неведении мир. Губы подергиваются в кривой, лживой усмешке и с уже ставших нашими уст хриплым голосом уставшего от бремени лет старца срывается короткая фраза:
- С днем рождения, Вейст…
10.04.2004
Кит от Вейста