Коллективное бессознательное.
Профессор Фрадкин нервничал, поглядывая на часы. Сегодня, после пяти лет экспериментов на кроликах, он переходит к опытам на людях. И на каких людях… Директор Института мозга академик Климов совершил невозможное, и убедил выступить в роли подопытных кроликов двух маститых писателей. И не просто писателей, а живых классиков. И даже, возможно, пророков.
Ожил селектор, и голос академика Климова сообщил:
- Они идут по коридору. Антон Иванович – это толстый, а Семён Платонович – длинный, с тростью. Смотри, не перепутай. И не сажай их рядом, могут обидеться. Желаю успехов.
Дверь лаборатории открылась, и вошли классики. Без стука, как и положено пророкам.
Профессор Фрадкин усадил их за небольшие мониторы, стоящие на сколоченном из неструганных досок столе. Потом приклеил к вискам писателей датчики; дождался, когда по экранам побежали цветные линии, и начал объяснять:
- Это ваши энцефалограммы. Самая верхняя, синяя линия – это альфа-ритм мозга. Сейчас вы взволнованы, и он даёт большие всплески.
Я пока заварю чай, а вы успокаивайтесь и смотрите, что будет происходить с синими линиями.
Антон Иванович грузно откинулся на спинку стула и, полуприкрыв глаза, наблюдал за экраном.
Семён Платонович положил на колени трость с позолоченным набалдашником и грозно навис над монитором, сверля его взглядом.
Когда Профессор Фрадкин расставил перед писателями дымящиеся чашки, синие линии на экранах стали более гладкими. Он кивнул, и пока классики прихлёбывали чай, продолжил:
- Чем меньше всплески альфа-ритмов, тем проще заглянуть подсознание. Туда, где хранится мудрость всего человечества. Да что человечества – мудрость всего мироздания. В этом коллективном бессознательном залегают неисчерпаемые запасы знаний, запасы творчества.
Антон Иванович поинтересовался:
- А почему для опытов выбрали нас?
Семён Платонович подхватил:
- Да, почему?
Профессор Фрадкин умилённо сложил ладони на груди.
- Потому что вы самые талантливые. И ближе других подошли к границе подсознания. Того самого коллективного бессознательного, которое питает талант. С вами проще перешагнуть эту границу.
Профессор положил перед каждым по листку бумаги и раздал ручки.
- Попробуйте представить, что синие линии на ваших экранах становятся всё глаже и глаже. Всплески постепенно гаснут и исчезают…
Фрадкин включил магнитофон, и полилась негромкая восточная мелодия с жёстко заданным механическим ритмом.
Антон Иванович, подперев щёку ладонью, расслабленно смотрел на монитор. Семён Платонович, полуприкрыв глаза, слегка покачивался в такт музыки.
Голос профессора доносился откуда-то издалека:
- Так, Антон Иванович, очень хорошо. Теперь берите ручку и пишите всё, что придёт в голову.
- А я? – Забеспокоился Семён Платонович.
Профессор Фрадкин взглянул на его монитор.
- А вам нужно ещё немного выровнять синюю линию. Представьте, что её всплески тяжелеют, наливаются свинцом и медленно стекают вниз… Замечательно, можете начинать писать.
- Так ведь всплески ещё остались.
- Ничего страшного, Семён Платонович. Абсолютно гладкий альфа-ритм бывает только у покойников.
Час спустя классики отдыхали, откинувшись на спинки стульев перед выключенными мониторами.
Профессор Фрадкин прочёл листок Антона Ивановича и смахнул слезу:
- Потрясающе. Я не критик, но уверен: это прошибёт и статую.
Семён Платонович снова забеспокоился:
- А у меня?
Профессор прочёл и его листок.
- Вдвойне потрясающе.
Теперь заволновался Антон Иванович:
- Это почему вдвойне?
Фрадкин задумался, подбирая слова. Потом обратился к Семёну Платоновичу:
- Написанное вами замечательно, - он посмотрел на Антона Ивановича, - И ваше произведение замечательно.
Профессор прошёлся по лаборатории и, глядя в потолок, заключил:
- Проблема в том, что вы написали одно и то же… Ну конечно, коллективное бессознательное у всех одинаковое. Значит…
За него продолжил Антон Иванович:
- Значит, теперь каждый сможет стать классиком?
Семён Платонович подхватил:
- И пророком?! Антон Иванович, бейте его!
Профессор Фрадкин выскочил в коридор. Вслед ему из лаборатории нёсся грохот разбиваемой аппаратуры.
В комнате охраны академик Климов сидел перед экраном видеонаблюдения и созерцал чинимый классиками разгром. Рядом скучали два плечистых охранника. Селектор приглушённо доносил изысканные проклятия и треск ломаемых приборов.
Ворвался профессор Фрадкин:
- Чего вы смотрите?! Они же сейчас до системного блока доберутся…
- Уже добрались, - невозмутимо сообщил академик. – Знаешь, Фрадкин, я сейчас подумал, что несолидно как-то Институту мозга заниматься чем-то бессознательным. Пусть даже коллективным. Так что твою тему мы изменим. Покопайся-ка ты лучше в области морали. Это где-то за гипоталамусом. Или вообще не в мозгах…
- Не в мозге, - поправил профессор Фрадкин.
- Точно, не в мозге, - согласился академик Климов.