Клиент уснул. На щеках его еще поблескивали следы слез, а блаженная улыбка, расползшаяся по лицу, могла быть только порождением освобожденного от невысказанных обид и тоски мозга. Он спал, и ничто не омрачало его сон. Девушка, аккуратно, чтобы не потревожить клиента, высвободилсь из-под его медвежьих об'ятий и, голая, села на край кровати, низко наклонившись вперед так, что все окружающее оказалось по ту сторону плотного занавеса, сплетенного из ее густых каштановых волос.
«Вот так посидеть еще минут пять и ни о чем не думать....» И она не думала. В голове была пустота, но не черная пустота космоса, а пустота, заполненная каким-то ватным туманом, который прокрался даже в самые сокровенные уголки мозга, и позволял пробиваться наружу только одной мысли – не думать.
Но вот девушка очнулась. Резко выпрямившись, отогнав оцепенение последних минут, она пошла в душ. Сначала холодный, потом теплый, потом горячий, потом снова холодный, он слизывал, сдирал, соскабливал с ее тела пот, похоть, горе, тоску, одиночество чужого тела.
Клиент заплатил за всю ночь и она может больше не работать сегодня. Можно надеть нормальную одежду и спокойно посидеть в баре. Клиент был легкий, из тех, сороколетних, которым надо выговориться, выплакаться, рассказть про жену, которая им больше не интересуется, про шестнадцатилетнюю дочь, которая его замечает только тогда, когда он дает ей деньги, про босса, который только и мечтает, как от него избавится, да мало ли еще про что, всего и не запомнишь. Много, ох, много она наслушалась за эти полгода.
Мадам была умной женщиной, она знала, что именно эта девушка располагает к таким беседам, да и любила ее Мадам, на сколько могла любить это расчетливая, циничная, не верившая ни во что, одинокая женщина. Так или иначе Мадам старалась подсунуть ей этих «легких» клиентов, а не вырвавшихся из-под мамкиной опеки юнцов-студентов.
Один раз, правда, вышла оплошность. С постоянным клиентом. Клиент каждый раз просил новую девушку и неизменно доводил ее до слез, выматывая душу то нравоучением, а то просто издевательством. Но платил он хорошо и Мадам не хотела ему отказывать. В один из вечеров ему попалась на глаза новая русская девушка, Мадам решила, что она вполне подойдет и согласилась, взяв, как всегда, деньги вперед. Девушка знала, что ее ждет и терпела сколько могла. А он задавал ей один и тот же вопрос: «Ради чего ты приехала сюда? Ради этого?» и он указывал на свой огромный член, «Или ради этого?» и он обводил указующим перстом вокруг убогой комнаты, «Или ради этого?» и он оставлял ей засос на шее. Девушка терпела. Сколько раз она хотела его оттолкнуть и убежать, но она терпела. Наконец он устал и уснул. Ее трясло, но она встала и накинув на себя простыню, спустилась вниз и позвонила по телефону, найденному на его визитной карточке. Трубку взяла жена, и тогда девушка спокойно и очень вежливо сказала – «Мадам, ваш супруг является очень важным и любимым клиентом нашей фирмы, к сожалению, он немного устал и мы боимся, как бы с ним чего-нибудь не случилось по дороге домой, поэтому не мог ли бы вы заехать за ним в любое удобное для Вас время? Огромное спасибо. И извините, пожалуста, за беспокойство.» Стоит ли описывать лицо клиента, когда он увидел горячо любимую супругу, лицо его жены, которая не могла дождаться, когда же они останутся наедине, лицо Мадам, которая, не смотря на строгий выговор и огонь в глазах, все же не могла сдержать смех и восхищение.
Он больше не приходил. Но вопрос: «Ради чего?» с тех пор неотступно приследует ее.
Она натянула джинсы, свитер и спустилась в бар. Клиенты уже должны были быть разобраны и она не боялась нарваться на недовольный взгляд Мадам. За баром скучал Робка. Девушкам не разрешалось пить спиртное, но Робка исподтишка всегда угощал ее коняком или джином с тоником. Сегодня она попросила виски со льдом и виновато улыбнулась.
- Что-нибудь стряслось?
- Да, нет, просто устала.
Она взяля бокал и села в дальний темный конец бара.
На удивление, разошлись не все. В пятне света Лиза и еще одна девушка играли в биллиард с двумя студентами. Скоро они тоже разбрелись по комнатам, из одной из них еще долго донасился Лизин смех.
Лиза очень ей нравилась. Вечно веселая пацанка, она умела быть и неистощимой на выдумки и бесконечно нежной. Сколько волшебных часов они провели вместе... Только с Лизой она расслаблялась по-настоящему, и даже присловутый вопрос отходил на задний план. Она закрыла глаза и почти физически ощутила Лизины руки, вот они гладят ее волосы, вот массажируют шею, вот спускаются на грудь, вот... Она сделала большой глоток, и виски, больно скрябнув по горлу, отогнало видение.
Девушка допила виски и пошла в комнату отдыха. 4 часа. Скоро откроют метро и можно будет ехать домой. Она достала тетрадку и учебник и стала читать – завтра тест, а она совсем не готова. Опять придется врать и увиливать. Она напряглась и попыталась сосредоточиться на буквах. Что же они значат? Неужели буквы собираются в слова, а слова – в фразы, у которых есть смысл? «Ради чего?» Она хотела сейчас только одного – лежать с Лизой где-нибудь далеко отсюда и плыть, плыть, плыть, постепенно растворяесь, в тягучем, томном океане наслаждения, которое могла создать только Лиза с ее маленькими сильными руками, мальчишеской прической, задорной улыбкой, нежной душистой кожей, маленькой грудью, бритым лобком, щелковистой попкой...
Она очнулась. Часы показывали 6:30. Схватив вещи и деньги, она выбежала на улицу и вскочила в метро. Еще немного, и она дома. Тихо, стараясь не разбудить соседок, она прокралась в свою комнатку. Там, в дальнем углу, свернувшись в клубок, так, что из-под одеяла торчали только нос и маленькая ножка, спал ее сын. Она разделась, и забравшись с головой под одеяло прижалась к маленькому теплому комочку...