Каждый вечер ровно в восемь открывается дверь, и в проеме появлялся он – негр, неопределенного возраста, в старом, весьма пожившем и вполне готовом на спокойную старость в пропахшем нафталином шкафу, пиджаке. Он медленно скользит взглядом по залу, потом, не торопясь, подходит к инструменту, поднимает крышку и садится. Легкое, неожиданное в его погрузневшем теле, прикосновение к клавишам, и инструмент запел. Негр пробегает по клавиатуре и замирает. Посидит секунду другую и начинает играть одну какую-то никому неведомую вариацию, то на “Yesterday”, то на “On the Sunshine Side”, то ли еще что. Через пять минут уже кажется, что инструмент сливается с негром, переплетая свои бело-черные пальцы клавиш с его черными в каком-то только, им одним знакомом, рукопожатии.
Зал постепенно заполняется, а негр так и сидит, не замечая происходящего. Он играет, играет, играет, и стены постепенно растворяются, и вот уже за теми столиками плещется игривая волна, а вдоль пляжа прогуливаются пары, медленно, размеренно, как подтаявшие на солнце, в песке играет пятилетняя девочка в небесно-голубом купальнике.
Официантка-студентка поставила на край инструмента стакан виски со льдом. Негр благодарно кивнул, не отрываясь от инструмента.
- Сыграл бы что-нибудь новенькое. А то надоело уже...
- Я и играю каждый раз “новенькое”. Ты просто не видишь... – не отрываясь от инструмента, поцедил негр – видишь, вон там, за тем столиком, пятилетняя девочка играет в куличики, а прошлый раз она просто загорала...
Девушка посмотрела в дальний угол зала, куда мотнул головой негр, и не увидела ничего кроме старых столов. Пожав плечиками, она пошла дальше. Негр посмотрел ей в след долгим тягучим взглядом, из которого было совершенно не понятно, видит ли он ее или просто смотрит в никуда.
Пальцы-колбаски бегают по клавишам, глаза закрыты, негр плавно раскачивается в такт музыке. Чьи-то губы что-то прошептали в самое ухо, негр кивнул, в вазочку опустилась купюра, не останавливаясь, без паузы музыка превратилась в танго. Еще одни губы, еще одна купюра, и вот уже вальс, цыганочка или румба...
Народ прибывает, вазочка наполняется, стакан пустеет... Не успел негр допить один, как девушка уже подносит следующий бокал. И каждый раз он благодарно кивает.
- Откуда ты знаешь столько музыки?
- Хочешь, научу? Переспи со мной, и я сделаю тебе такой же несчастной...
Девушка прыснула и отошла. Мелодия плывет, переходя из медленной, заволакивающей колыбельной в ураган, а потом снова успокаивается, кружась вальсом между столами. Еще один бокал опустел, негр встал, аккуратно собрал бумажки и вышел покурить.
Небольшой перерыв, и он опять возвращается в зал, и снова играет, играет, играет... Люди, знакомые и незнакомые, трезвые и пьяные, веселые и грустные... подходят, шепчут что-то на ухо, кладут деньги в вазочку, и он играет, а бокал пустеет один за другим, а перед постепенно замутняющимся взором из вечера в вечер одна и та же картина: пляж, медленно прогуливающиеся пары, и пятилетняя девочка в небесно-голубом купальнике...
Вечер постепенно выгоняет посетителей, они расходятся, кто неторопливо, а кто бегом, кто в обнимку, а кто чинно под руку, кто весело, а кто понуро... Люди уходят, ушла и девушка-официантка, дверь закрыли, а негр все играет... Что он играет? Никто не знает, не знает и он сам... просто медленно перебирает клавиши одну за другой, боясь неловким движением вспугнуть девочку. Но вот девочка встает и идет купаться, негр пытается ее остановить, он хочет крикнуть и не может, он даже перестает играть, надеясь, что музыка остановится и девочка остановится вместе с ней, и на этот раз волна...
- Пора домой...
Оклик стер видение. Негр встал, собрал деньги, попросил передать две купюры девушке и пошел переодеваться в каморку за кухней. Выплюнул два пропитанных виски и слюной ватных тампона, отклеил нос, вытащил из воспаленных глаз линзы и закапал Visin, снял парик и аккуратно сложил его в сумку, стер грим, вымыл руки и, наконец, устало закурил.
На улице мелкий дождь... Такси... Дорога через весь город... Водитель прекратил пустые попытки втянуть пассажира в разговор. Давно не крашенный дом, обшарпанная дверь... Аккуратно, тихо-тихо, чтоб никого не разбудить поворачивается ключ, но половица предательски скрипит...
- Ося, ты вернулся? На улице промозгло, выпей горячего молока и надень шерстенные носки. Не хватало, чтоб ты ещё простудился.
- Хорошо, мама. Почему Вы не спите?
- Звонила тетя Соня, ну та, у которой большая грудь и муж считает налоги, им надо настроить пианино. Я сказала, что ты зайдешь завтра.
- Хорошо, мама.
- Я встретила на улице Риту, она сказала, что к Каганам приехала дочь на каникулы. Она учится в очень хорошем институте на врача, а папа у нее владеет двумя магазинами. А его жена....
- Не на врача, а на медсестру.
- Не важно. Я сказала, что ты будешь рад с ней познакомиться.
- Я с ней уже знаком.
- Не важно. Ты пойдешь к Рите завтра вечером и там случайно встретишься с Каганами. С Каганами встречаться - одно мучение, но Рита это сделает ради тебя, и...
- Хорошо, мама.
Мама еще что-то говорит за стенкой, а он уже закрыл глаза, уже видит пляж, солнце, волны, пары прогуливаются вдоль берега, а со старой фотографии на стене на него смотрит пятилетняя девочка в небесно-голубом купальнике...