Написана как продолжение миниатюры "Пожалуйста, напишите..."
(Калинка, http://www.proza.ru:8004/2004/01/14-67)
Я бегом спустился по лестнице и выскочил на улицу. Жизнь была похожа на облупившиеся стены только что покинутого мною подъезда - серая, местами облупившаяся краска абсолютно схожих между собой стен. "Заперт в четырех стенах" - говорят о такой безысходности. Нет, похоже во всем мире есть только одна серая стена, опутывающая его по параллелям и меридианам.
Все похоже. Каждый прошедший день похож на предыдущий, и похож на следующий. Эта девочка, от которой я только что ушел - и она похожа на предыдущую, и наверняка - на последующую. Вся разница только в их возрасте. Этой было чуть за двадцать, предыдущей, как и мне - почти сорок. Разный возраст, но - одинаковые слова, одинаково пьяная страсть.
В душе волнами перекатывалась серая тоска Хотелось оказаться опять там, за речкой, где было хотя бы два цвета – белый и черный. Где было все, что мне нужно: автомат и плечо друга. Где еще были мечты о том, как будет здорово, когда кончится война. Кто из нас знал тогда, что из черно-белого мира мы попадем в плен серых стен?
Начала болеть голова и я взял в близлежащем магазинчике бутылку пива. "Вот и опять нажрался, перепихнулся и - в новый день!" - зло подумал я о себе. Зачем я вообще живу?
Начал мелко моросить дождь. "...метро закрыто, в такси не содють..." - вспомнился обрывок из Высоцкого. Я усмехнулся сам себе: достойное окончание достойного дня.
На пустынном перекрестке, поджав ногу как цапля, стояла девушка и печально смотрела на туфлю со сломанным каблуком, которую держала в руке. Я уже прошел мимо, девушка была так себе - невзрачненькая, если не сказать больше. И вдруг как будто кто-то толкнул меня в грудь и я обернулся.
Ее глаза. Безнадежно-затравленный взгляд человека, который так же как и я каждый день проходит мимо одинаково-серой стены. Сердце как будто стиснула чья-то когтистая лапа.
- Девушка, вам помочь?
Она слабо и недоверчиво улыбнулась мне. Улыбка как будто осветила ее лицо изнутри и я удивился: с чего я решил, что она невзрачненькая?
- Да вот... Видите - каблук сломала... И ногу, кажется, подвернула... - Она осторожно опустила разутую ногу на мокрый асфальт.
- Ну, это дело поправимое! - я начал обшаривать взглядом все четыре разбегающихся в разные стороны луча перекрестка в поисках такси или припозднившегося частника. - Далеко живете?
- Далеко... - она назвала противоположный конец города. Я присвистнул.
- Ну что ж, с такой аварией, - я кивнул на ее ногу, - далеко не уйдем. Давайте-ка ко мне, а там что-нибудь придумаем!
Она нерешительно помотала головой: "Неудобно".
- Никаких возражений! Я живу почти рядом, в трех минутах ходу, так что это, по-моему, самое разумное. Позвоните от меня мужу, скажете как и что...
Она снова улыбнулась:
- У меня нет мужа...
- Ну, маме там, или кто там Вас ждет!
Она помотала головой: "Никто не ждет".
- Ладно! - тряхнула она волосами и решительно посмотрела на меня. - Вас не затруднит, если я на Вас облокочусь: уж очень болит нога!
- Облокотитесь? Да ни за что! - она слегка обиженно посмотрела на меня. - Я Вас просто донесу! - И, не слушая возражений, я подхватил ее на руки. Она удивленно вскрикнула. Я нес ее и вспоминал себя - того, молодого пацана-спортсмена, носившего девчонок на руках. Где тот пацан? Какая волна смыла его и куда?
- Вам же тяжело, давайте я пойду сама! - робко сказала она через некоторое время.
- А мы уже пришли! - я остановился возле домофона. - Не хочу ставить Вас на мокрое, достаньте из левого нагрудного кармана ключи.
Все еще полный щенячьего задора, я вознес ее пешком на третий этаж.
- Вот тут я и живу! - распахнул я перед ней дверь квартиры и включая свет в прихожей. - Добро пожаловать!
Маленькая серенькая двухкомнатная "хрущоба" в этот момент казалась мне волшебным замком - ее присутствие как-то изменило убогость моего жилища.
- Вы, наверное, замерзли совсем! Вот - ванная, сейчас дам новое полотенце, примите горячую ванну, отогрейтесь, а я пока чего-нибудь соображу на ужин. Кстати, Алексей! - я улыбнулся ей, робко стоящей в дверях комнаты.
- Жанна. - Она поежилась от прикосновений к коже мокрой одежды. - А... У Вас не будет какой-нибудь одежды, халата там...
- Халат? Будет! И не там, а здесь! - Я достал из шкафа и подал ей свой махровый халат.
Она упорхнула в ванную, а я пошел на кухню, тщетно пытаясь вспомнить: а есть ли там чего-нибудь съедобное? Оказалось, что в холодильнике одиноко заплесневел кусок сыра, которым теперь можно было забить гвоздь в сломанный каблук Жанниной туфли, да в хлебнице лежал кусок хлеба, позеленевший от старости.
"Вот же, блин!" - Подумал я. - "Придется переться в магазин".
Надо было бы переодеться, да взять зонтик - дождливая хмарь, похоже, зарядила надолго. Я вытащил и одел новые джинсы и, когда переодевал рубашку, щелкнула задвижка ванной и в комнату вошла раскрасневшаяся от горячей воды Жанна.
- Я тут в магазин собрался, - начал объяснять я, - съедобного в доме - полное отсутствие...
Ее глаза оказались совсем рядом, на своей обнаженной груди я чувствовал ее горячее дыхание.
- Не надо в магазин, - хрипло прошептала она. - Не надо...
Повинуясь какому-то импульсу я схватил ее и, сжав в объятиях, начал покрывать ее лицо поцелуями. В голове зашумело, кровь пульсировала в висках...
Утром я открыл глаза и увидел солнечный лучик, игриво пляшущий на бежевых обоях моей спальни. Я повернул голову. Жанна лежала щекой на моем плече и сладко спала. Что-то горячее, давно забытое, поднялось в моей душе. Что-то было не так, как вчера.
Лучик перебрался на ее закрытые глаза и она, не просыпаясь, улыбнулась счастливой улыбкой.
И, видя ее улыбку, я понял.
Серых стен больше не было!