МЫ С ТЮТЧЕВЫМ ИГРАЛИ НА ОДНОМ РОЯЛЕ
Хорошо помню тот день в конце 50-х годов, когда к нашему двухэтажному воронежскому дому подкатила большая грузовая машина с контейнером из Москвы. Это моей маме, выпускнице Московского пединститута ее отец, завкафедрой того же института, прислал кое-какие вещи. Вещей было немного, а главное пространство контейнера занимал стоящий вертикально рояль. Выгружать его помогало человек восемь соседей и друзей. Когда рояль был поставлен на ноги, он занял полностью одну из двух комнат нашей небольшой квартиры.
Рояль в квартире - это, конечно, редкость, поэтому мои друзья никогда не могли удержаться от того, чтобы не постучать пальцами по клавишам. Иногда за рояль садилась мать, при этом она открывала крышку инструмента и играла то, чему научили ее когда-то в музыкальной школе. Музыка эта меня почему-то очень трогала, и я мечтал научиться играть точно так же. В конце концов, мне довелось закончить музыкальную школу по классу домры и немного разобраться в том, как играть на рояле. Совершенства в этом занятии я не достиг, но любовь к классической музыке осталась.
А рояль был необычен не только своим видом и возрастом, интересна была и его история. По семейному преданию на нем играл великий русский поэт Федор Иванович Тютчев. Каким образом рояль попал во второй половине XX века в мои руки, я попытаюсь объяснить.
О том, что моей маме рояль подарил ее отец, я уже сказал. Мой дедушка Лев Николаевич Скаткин вырос в большой семье земского врача Николая Ивановича Скаткина. Лев Николаевич был старшим из десяти братьев и сестер. От матери большого семейства - Валентины Петровны (урожденной Строевой), говорят, и перешел рояль в семью старшего сына. Самой же Валентине Петровне рояль достался от ее матери - Надежды Семеновны (урожденной Раич), дочери домашнего учителя Тютчева - Семена Егоровича Раича, поэта, переводчика, журналиста, декабриста. Ну а Раичу рояль был подарен Тютчевым в благодарность за уроки русской словесности, под влиянием которых будущий поэт начал писать стихи.
В восьмидесятые годы XX века моя мать передала рояль в дар только что открытому мемориальному музею-усадьбе Ф.И. Тютчева в Овстуге Брянской области. Вот собственно и вся история рояля, но о том, какая жизнь шла около этого инструмента, я хотел бы рассказать поподробней.
Итак, начну с Раича. Настоящая фамилия моего прапрапрадедушки - Амфитеатров, а Раич - это его литературный псевдоним. Из рода Амфитеатровых вышло много известных в истории России людей. Родным братом Раича-Амфитеатрова был Митрополит Киевский и Галицкий Филарет, его племянниками - Архиепископ Казанский и Свияжский Антоний; заслуженный ординарный профессор Московской Духовной Академии, городской голова Сергиева Посада Егор Васильевич Амфитеатров; профессор Киевской Духовной Академии Яков Косьмич Красин; адвокат, защитник Веры Засулич - Петр Акимович Александров; внучатый племянник - настоятель Архангельского Собора Московского Кремля протоиерей Валентин. Сын протоиерея Валентина - известный русский писатель-публицист Александр Валентинович Амфитеатров.
Семен Егорович Раич, как и другие его братья, учился в Севской духовной семинарии, когда ректором там был его брат Федор (будущий Филарет). Имея тягу к стихотворству, Семен с большим трудом добивается права сменить духовное образование на светское. Дабы обеспечить себе существование, он поступает домашним учителем к Н.Н. Шереметьевой и воспитывает двух ее дочерей Пелагею и Анастасию - будущих жен декабристов Михаила Муравьева и Ивана Якушкина. Записавшись в 1812 году урядником в Егерский полк, Раич, тем не менее, на войну не попадает, и Н.Н. Шереметьева рекомендует его в качестве воспитателя своему брату И.Н. Тютчеву. Так Раич впервые встречается с девятилетним Федором Тютчевым, будущим великим русским поэтом.
Раич окончил в 1818 году Московский университет кандидатом юридического факультета, а в 1822 году он становится магистром словесного отделения.
Мой прапрапрадедушка был декабристом в том смысле, что был вовлечен в одно из обществ, созданных будущими участниками восстания. В 1823 году вокруг Раича образовалось литературное "Общество друзей", косвенно связанное с тайными обществами. В "Алфавите декабристов" записано: "Раич. Сочинитель. По показанию Бурцова и Никиты Муравьева, Раич был членом Союза Благоденствия, но уклонялся и не участвовал в тайных обществах, возникших с 1821 года". Резолюция: "Высочайше повелено оставить без внимания".
Жизнь свела Раича и с гениями русской поэзии Пушкиным и Лермонтовым. С Пушкиным он познакомился в Одессе в 1823 году. Стихи Пушкина печатались в издаваемых Раичем журналах. В одном из вариантов пушкинской эпиграммы "Мое собрание насекомых" моему прапрапрадеду посвящена такая строчка: "Вот Раич - мелкая букашка". Лермонтов же учился у Раича практической российской словесности в Университетском благородном пансионе.
Женат был Семен Егорович на Терезе Андреевне Оливье, француженке, родившейся в России. Супруга Раича открыла в свое время в Москве пансион для русских Благородных девиц.
В семье Раичей было пятеро детей, двое из которых умерли в младенчестве. А сын - Вадим и дочери - Надежда и Софья прожили долгую жизнь.
Надежда Семеновна Раич, моя прапрабабушка, была замужем за Петром Павловичем Строевым.
Отец Петра Павловича - Павел Михайлович Строев тоже личность интересная. С детских лет он увлекся российской историей и пронес это увлечение через всю свою долгую жизнь, а дожил он до 80 лет. П.М. Строев прославился изданием "Ключа" к "Истории государства Российского" Карамзина. А.С. Пушкин так определил значение этого труда: "Издав сии два тома г. Строев оказал более пользы русской истории, нежели историки с высшими взглядами вместе взятые. Те из них, которые не суть еще закоренелые верхогляды, принуждены будут в том сознаться. Г. Строев облегчил до невероятной степени изучение Русской истории".
Павлом Михайловичем составлены также исторические примечания к "Думам" К.Ф. Рылеева. В 1826 году Строев избирается членом-корреспондентом, а в 1841 - действительным членом императорской Академии наук. Он считается основателем российской археографии, как науки. Собранные им в археографической экспедиции материалы стали основой Государственного хранилища рукописей, а для их издания была образована специальная Археографическая комиссия. В 1864 году в честь 50-летия научной деятельности П.М. Строев был пожалован чином Действительного статского советника.
С представителями семьи Амфитеатровых Строев был связан задолго до того, как его сын Петр женился на дочке Раича (Амфитеатрова). С Филаретом Амфитеатровым Павел Михайлович знакомится во время посещения Казани в ходе археографической экспедиции. А в альманахе "Урания" на 1826 год" опубликованы рядом произведения П.М. Строева и С.Е. Раича.
Продолжением родословной этих двух семейств стала моя прабабушка Валентина Петровна Скаткина (Строева). Вся ее жизнь была посвящена воспитанию десяти своих детей и двух приемных. Муж Валентины Петровны и мой прадедушка Николай Иванович Скаткин родился в семье одоевских(города Одоева Тульской губернии) мещан Ивана Андреевича и Варвары Андреевны Скаткиных 24 марта 1867 года в Москве. Отец Николая Ивановича работал сборщиком платежей, а затем в конторе одного из предприятий Вязьмы Смоленской губернии. В Вязьме и прошло детство моего прадедушки, там он учился в гимназии. После гимназии - медицинский факультет Московского университета. Врачебную деятельность он начинает в 1892 году в Черногрязской больнице Московского уездного земства. Через год избирается земским врачом и назначается на должность участкового фабричного врача и заведующим земско-фабричной лечебницей. В 1901 году совещание санитарных врачей Московского губернского земства избирает его на должность санитарного врача - заведующего Рузским уездным санитарным округом Московского губернского земства, а с 1909 года он возглавляет объединенный санитарный округ Рузы и Волоколамска. С 1913 по 1915 год, будучи врачом-совместителем Санитарного бюро Московского губернского земства, исполнял обязанности санитарного врача Подольского уезда. С 1915 года в Москве - заведующий эпидемическим отделом санитарного бюро Московского губернского земства. В мае 1917 года был избран заведующим лечебным отделом бюро и руководил всеми земскими больницами Московской губернии, одновременно редактируя журнал "Санитарная хроника". С 1918 года до ухода на пенсию в 1922 году возглавлял лечебный подотдел Мосздравотдела. И сослуживцы, и пациенты любили и уважали доктора Скаткина. Свидетельством тому двухведерный медный самовар, на котором было выгравировано: "Николаю Ивановичу Скаткину от благодарных пациентов". Надпись запомнилась с моего детства, когда этот огромный самовар собирал нас у деда на даче в Лианозово. Топили мы самовар еловыми и сосновыми шишками, а раздували пламя кирзовым сапогом.
Последние годы жизни Николай Иванович тяжело болел и умер 22 сентября 1936 года. Символичными являются слова из завещания моего прадеда, и, думаю, с ним было солидарно большое число его современников. Вот эти слова: "Вы кладете начало счастью человечества всего и счастья действительно человеческого".
Во имя счастья человеческого для всего человечества беззаветно трудились дети Николая Ивановича. Старший из детей - мой дед Лев Николаевич Скаткин посвятил свою жизнь педагогической науке и в частности пропаганде трудов выдающегося русского и советского педагога Станислава Теофиловича Шацкого, с которым познакомился еще до революции. По инициативе Шацкого в 1919 году при Народном комиссариате просвещения РСФСР была создана Первая Опытная станция по народному образованию. Сельское отделение Опытной станции располагалось в Калужской губернии в бывшем имении владельца Тверской мануфактуры Морозова. Мой дед приехал в Морозово в 1920 году и выполнял там обязанности секретаря Президиума Опытной станции, а так же преподавал математику в школе-колонии "Бодрая Жизнь". Несмотря на важность идей и опыта Шацкого, станция была в 1937 году закрыта. Станислав Теофилович еще раньше был назначен директором Московской консерватории, и умер в 1935 году. С тех пор и до конца пятидесятых годов его труды не печатались. Усилиями моего деда и его братьев Михаила, Веньямина, Юрия в 1962-65 году выходит 4-хтомник сочинений Шацкого, а в 1980 - 2-хтомник.
Несколько слов о братьях и сестрах моего деда. Михаил Николаевич, как и мой дед, работал на Опытной станции. В последствии он стал доктором педагогических наук, действительным членом Академии педагогических наук. Кода я учился в 4-ом классе, то с гордостью говорил, что учебник природоведения написал родной брат моего дедушки. По этому учебнику природу изучало несколько поколений советских школьников до меня и после меня. Самый младший из братьев, Юрий, был воспитанником колонии Шацкого. Он главный летописец семьи Скаткиных. И все, что я излагаю в этом повествовании, я знаю из трудов Юрия Николаевича. Иногда я навещаю его в Москве. В прошлом году ему исполнилось 90 лет. В свое время Юрий Николаевич работал художником в здании Московского государственного университета на Ленинских горах. Один раз мне довелось побывать у него на работе. Это примерно 33-й этаж высотного здания, куда мы добирались на двух лифтах и по лестнице. С балкона я увидел панораму Москвы, которую в то время, до строительства Останкинской башни, мог увидеть не каждый. Среди множества замечательных пейзажей Ю.Н. Скаткина есть и эта панорама, запечатлевшая на холсте увиденное когда-то мной.
Один из братьев моего деда - Борис, выпускник МВТУ, пропал без вести в первую мировую войну, другой - Валентин в 1937 году был арестован, расстрелян и только посмертно реабилитирован. Одну из сестер Скаткиных - Веру Николаевну я не помню, и, наверное, не видел - она умерла в пятидесятилетнем возрасте, когда мне было 4 года. Зато у старшей из сестер - Надежды Николаевны я был и дома, в Москве, и на подмосковной даче в Желябино. Она постоянно интересовалась моими делами, особенно когда я служил на Колыме. Как раз в один из колымских отпусков мы с женой были у тети Нади в гостях. Это было в 1986 году, в год ее 90-летия, а вскоре она умерла. Хорошо знал я и Петра Николаевича. Он был лауреатом Ленинской премии в области коневодства. В первый армейский отпуск, когда еще был жив мой дед, я попал к Петру Николаевичу на день рождения. Умер он в 2000 году в возрасте 97 лет. Доводилось мне встречаться и с другими братьями деда - Глебом и Вениамином. Они оба тоже прожили более 90 лет. Шесть братьев Скаткиных, доживших до 1941 года, участвовали в Великой Отечественной войне. Все остались живы. Петр Николаевич потерял на войне ногу, Юрий Николаевич получил сквозное ранение в легкое. Моего деда направили на фронт рядовым, когда ему было 50 лет. В перерывах между боями он писал кандидатскую диссертацию.
Во время работы в колонии Шацкого дедушка встретил мою будущую бабушку - Соколову Евгению Алексеевну. Бабушка родилась недалеко от Опытной станции в семье сельского священника Алексея Николаевича и его жены Анны Семеновны. Школьное образование она получила в Калуге, где физике ее учил сам Константин Эдуардович Циолковский. Моя бабушка была учительницей биологии, Заслуженным учителем РСФСР, а когда ей было уже за 60, защитила кандидатскую диссертацию. Время защиты пришлось на перемену в нашей стране отношения к генетике, что доставило немало хлопот по переделке вводной части диссертации. Бабушка выросла в многодетной семье - у нее было пятнадцать братьев и сестер. Многих из них я видел и знал. Их всех объединяла какая-то внутренняя набожность порою даже при внешнем атеизме. Кстати, бабушка была членом партии, а дедушка - беспартийным. Из многочисленной бабушкиной родни в родном селе Перидоли остались жить только брат Викторин Алексеевич и сестра Капитолина Алексеевна. Какие имена! А был еще Никандр. Что и говорить - дети священника. Особенно хорошо я был знаком с семьей Капитолины Алексеевны, а у одного из ее старших сыновей доктора наук Сергея Андриановича Батугина бывал дома в Якутске, когда служил на Колыме.
В Опытной станции родились и моя мать, Нонна Львовна, и ее старшая сестра Инна, и их младший брат Валерий. В их свидетельствах о рождении так и было записано: "Опытная станция". В дальнейшем все трое, получая паспорта, дабы не было вопросов, запись места рождения поменяли. Причем места рождения у всех стали разные. Местом рождения моей матери в паспорте обозначен город Обнинск, родина мирного атома. Кстати, на землях, отведенных под Опытную станцию, располагалась и деревня Стрелковка, родина маршала Г.К. Жукова.
Кроме сестры и младшего брата у мамы был старший брат от первого брака Льва Николаевича - Андрей. Андрей Львович Скаткин погиб в боях под Сталинградом в декабре 1942 года. Поиски места его захоронения результата не дали, хотя место гибели в похоронке было указано точно. Инна Львовна, окончив институт народного хозяйства имени Плеханова и отработав по распределению в Калининграде, потом всю жизнь преподавала аналитическую химию в военной академии химзащиты. В начале восьмидесятых годов мы оказались с тетей подчиненными одного ведомства - я попал служить в химические войска. В гарнизоне неоднократно приходилось встречать как ее бывших выпускников, так и заочных слушателей.
Мамин младший брат Валерий поступил в свое время в престижный Московский физико-технический институт, но по состоянию здоровья окончить его не смог. На сколько трудно учиться в физтехе, я догадался, когда не смог сдать туда вступительные экзамены по физике. А вот друг детства Валерия Скаткина - Борис Петрович Коновалов закончил этот вуз и долгое время работал корреспондентом "Известий" по науке (умер в прошлом году).
Валерий прекрасно играет на фортепьяно. Когда был жив композитор Евгений Мартынов, они дружили. Сейчас мой дядя живет в районе Арбате, на Сивцевом Вражке. Его дом находится рядом с тем, местом, где стоял дом нашего предка мирового судьи Петра Павловича Строева. В начале XX века на этом месте был построен дом, где жила Марина Цветаева, у которой здесь родились такие строки:
Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Все исчезаете вы...
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, -
Грузные в шесть этажей.
Моя мать, как я уже говорил, закончила Московский пединститут. Во время учебы она познакомилась с моим отцом Павлом Михайловичем Волдочинским, тогда студентом Московского института инженеров железнодорожного транспорта (МИИТ). Их знакомству способствовало то, что отец жил в одной комнате с приемным сыном Викторина Алексеевича Соколова, родного брата моей бабушки. Маминого родственника звали Петр Уманец. Он всю жизнь проработал инженером-строителем в Обнинске. Живет там и сейчас.
Отец мой родился в Одессе. А мой дед по отцу Михаил Семенович Волдочинский - в Житомире. Его отец, мой прадед был портным. У прадеда было два брата: один жил в Днепропетровске, другой еще до революции уехал в Америку. Кроме Михаила у прадеда было еще два сына и дочь. Но я знал только младшего из братьев - Якова, дядю Яшу.
Дядя Яша часто бывал у нас в гостях. Дважды я ездил к нему в Запорожье, где он трудился снабженцем на Запорожстали. Дядя Яша навещал меня, больного брюшным тифом, в Саратовском госпитале. Он во время войны был политработником, то есть я как бы пошел по его стопам. Никогда не забуду его пророческие слова, сказанные во время одной из прогулок по госпитальным аллеям. "Может быть, тебе уйти с политработы? - спросил он, - политика дело не постоянное". Это было сказано в сентябре 1979 года, когда ничего постоянней политики партии не было. Это была наша последняя встреча.
Средний брат деда, Иосиф, был расстрелян в годы оккупации немцами Одессы.
Со своей сестрой, Хаей, мой дед почему-то связь не поддерживал, и мои родители встретились с ней только после смерти деда. Встреча произошла в Одессе, откуда мои отец и мать отправлялись в турпоездку, в Болгарию.
Как я уже говорил, юность моего деда Михаила прошла в Одессе. Братья Волдочинские были хорошо знакомы с тогдашним вождем одесских бандитов - Мишкой Япончиком - он жил в соседнем доме. В 1917 году дед вступает в подпольную молодежную организацию "Моревинт" (молодые революционные интернационалисты), потом, воюя в дивизии Щорса, попал в польский плен. В плену ему пришлось съесть картонный членский билет молодежной революционной организации. Когда в 1967 году дед посмотрел на мой новенький комсомольский билет, он сказал: "Такой не съешь". Демобилизовавшись из Красной армии, и походив на биржу труда, Михаил Волдочинский в конце концов устроился литейщиком на завод "Красный профинтерн", где познакомился с моей бабушкой Марией Павловной. Бабушка была круглой сиротой - ее родители умерли в голодном 1921 году. Сама она умерла молодой, ей было всего пятьдесят, когда мне не исполнилось и пяти, но детская память сохранила ее жизнерадостный образ. Общественная активность деда сделала его со временем профсоюзным, партийным и хозяйственным руководителем. Общественная активность чуть не погубила его, явившись причиной ареста в 1938 году. По сравнению с теми, кто так и не вернулся из сталинских лагерей, деду повезло - просидев 8 месяцев, он вышел благодаря тому, что в руководстве НКВД Ежова сменил Берия. Новый начальник должен был доказать, что именно его предшественник сажал невинных людей. До 1959 года дед работал на консервных заводах страны. И в предвоенные и в военные годы заводы, на которых он работал, снабжали продовольствием армию. Думаю, поэтому у нас в семье и сейчас хранится фотография, запечатлевшая моего тогда еще молодого деда на приеме у наркома обороны Ворошилова. Последним местом его работы был Харабалинский завод. Под Астраханью в Харабалях на свет появился я. С Харабалями связаны мои первые детские воспоминания, и воспоминания эти о полете на самолете из Астрахани в Воронеж. Бабушка умерла в 1958 году, после этого дед переехал к нам, а я в Харабалях больше не был. Последние известия мне привезла оттуда моя жена, Наташа, побывавшая на Харабалинском заводе в командировке в начале 90-х. Деда в Харабалях помнили, материалы о нем Наташа видела в музее. Беспокойный характер деда не дал ему сидеть на пенсии, сложа руки. Под впечатлением нелепой гибели моих семилетних одноклассников в не засыпанной траншее дед занялся организацией детского досуга по месту жительства. По его инициативе в нашем микрорайоне создали музыкальную школу, различные кружки и секции, дети приобщались к истории, искусству и спорту.
Мой отец в 1951 году получил распределение в Воронеж на мостозавод, где проработал без малого 50 лет и прошел путь от технолога до заместителя генерального директора по производству. В мостостроительной отрасли его хорошо знали, знают и сейчас. Многие мостовики считают его своим учителем.
Поженились родители в 1952 году. И мать, окончив институт, приехала в Воронеж, где начала работать учителем математики. Проработала она в школе до 50 лет. Ученики, у которых она была классным руководителем, всегда жили интересной внешкольной жизнью: проводили вечера, ходили в походы, ездили на экскурсии. Обидевшись на комсомольских чиновников, мать не стала вступать в КПСС, хотя в душе всегда была коммунисткой, и общественные интересы ставила выше личных. Особенно это сказалось во время ее четырехлетнего депутатства в Воронежском областном Совете. Она стучалась в самые высокие кабинеты, то выбивая кому-то квартиру, то открывая новый автобусный маршрут, то требуя чего-то для учителей и школ. В шестидесятые годы я заразил ее следопытской работой, которая и сегодня остается одним из главных дел ее жизни. Ветераны 183 Краснознаменного зенитно-артиллерийского полка, защищавшего Воронеж, стали ей родными. Родными стали и семьи погибших летчиков Виктора Тиханкина и Михаила Алексеева, чьи могилы были найдены с ее помощью.
Если я родился там, где жили дедушка и бабушка Волдочинские, то мой младший брат Игорь родился там, где жили дедушка и бабушка Скаткины, то есть в Москве. Брат и сейчас живет в Москве, а семнадцатилетнее пребывание в Воронеже считает длительной командировкой. Игорек пошел по стопам отца и после школы поступил в МИИТ. Женился он на москвичке, работает в Метрострое. В 1987 году два месяца работал в Чернобыле - призывали из запаса.
Интересна судьба Татьяны, моей двоюродной сестры - дочери Инны Львовны. В выпускном классе школы она стала победительницей международной математической олимпиады в Австрии, без экзаменов была зачислена на мехмат МГУ. Расставшись с двумя мужьями - математиками, уехала в США с ребенком от второго мужа к своему бывшему преподавателю, вышла замуж за него, родила второго сына, полноправного американца, а теперь опять свободна и продолжает заниматься математикой.
До обидного рано и нелепо ушел из жизни мой троюродный брат Андрей Бочевер, внук Надежды Николаевны, талантливый художник. Другой троюродный брат, внук Юрия Николаевича Максим Великотский успешно выступал в спортивных бальных танцах.
О многочисленных потомках Раича я могу рассказать очень много и со временем расскажу. Все мы, представители одновременно живущих пяти поколений, разных степеней родства встречаемся, интересуемся жизнью друг друга и гордимся своими предками, учившими Тютчева и других одаренных детей, лечившими телесные и душевные недуги, двигавшими вперед науки и производства, защищавшими Родину.