Марча аккуратно писала в тетрадку палочки и кружочки и разговаривала с Лёлькой. Ее любимая кукла сидела на столе и с любопытством смотрела в тетрадку.
– Лёля, я уже большая и теперь буду играть с тобой меньше. Только ты не обижайся, ладно? Вот, смотри – это палочка, а это – кружочек. Из них потом рисуют буковки.
Высунув от усердия кончик языка, Марча любовно нарисовала кружочек, но он почему-то лег набок.
Она смущенно подняла глаза и погладила Лёльку по голове.
– Марча, ты дома? – раздался в коридоре голос отца.
Марча испуганно подхватила Лёльку, прижала к груди, метнулась к шифоньеру, спрятала куклу за ним и вернулась за стол.
– Дома, пап.. – срывающимся от волнения голоском крикнула она. Сердечко трепыхалось, и чтобы успокоить его ей пришлось налечь грудью на край стола.
– ...уроки делаю, – добавила она.
Отец вошел в комнату, остановился рядом. От него сильно пахло бензином и пылью.
– Молодец, дочка... Учись хорошо. Ты уже большая.
Его ладонь погладила по волосам. Марча низко опустила голову, пряча покрасневшее лицо, думая о том, что красный Лёлькин башмачок все-таки немного виден.
– Ну, занимайся... я умываться...
Он вышел из комнаты, а Марча ногой затолкала куклу подальше.
Вечером, после ужина, все смотрели телевизор. Марче было скучно, ей хотелось поиграть с Лёлькой, но почему-то она постеснялась.
Мама сидела в кресле и, поглядывая телевизор, вязала. Марча хотела забраться ей на колени и свернуться калачиком. Но мама подняла руки с вязанием и укоризненно сказала:
– Марча, ты мне нитки спутаешь... Такая большая, а на руки забираешься...
Марча, стараясь не показать обиды, постояла рядом, глядя, как мама вяжет. Длинные белые спицы с зелеными шариками на концах плясали свой непонятный танец.
Папа улыбнулся и протянул навстречу руки. Марча вскарабкалась ему на колени, обняла за шею. Ей хотелось заплакать, и чтобы удержать дрожащие губы, она со всей силы уткнулась носом в теплую шею.
На папиной руке сидеть было удобно, а горячая ладонь тихо гладила по спине. Глубоко вздохнув, Марча сползла ниже, умащиваясь на груди отца и стараясь спрятать голову под его рукой.
Папа тихо засмеялся, сложил косички на ее щеке, оставив маленькую щелочку. Быстро повернув голову, Марча увидела, как на нее смотрит черный зрачок и смешно подмигивает. Она хихикнула и зарылась глубже, дрыгнув от удовольствия ногой.
– Ты уроки все сделала? – прошептал прямо в ухо голос. Губы щекотали ухо.
Марча кивнула.
– Пойдем, спать тебя отнесу...
Он поднялся с дивана, держа ее на руках.
– Спокойной ночи, мама! – крикнула Марча.
– Спокойной ночи, дочка... – отозвалась мама, послав ей воздушный поцелуй.
– Спи, маленькая, – сказал папа, подоткнув с боков одеяло.
Он нагнулся, поцеловал ее в висок и вышел из комнаты. Марча прыснула в ладошку: «То большая, то маленькая...».
В окно светила желтая луна. По подоконнику бегали странные тени, под полом кто-то скрябался .
Марча долго лежала без сна, думая о школе, о божьей коровке, о Лёльке, о том, как хорошо, когда тебя любят, и как страшно, когда ты одна.
Откинув одеяло, она опустила ноги на прохладный пол, немного посидела, прислушиваясь к шорохам.
На цыпочках прокралась к шифоньеру, достала из темноты Лёльку и быстро пробежала к кровати.
Юркнув под одеяло, Марча положила Лёльку на подушку, заботливо укрыла и тихо зашептала ей на ухо:
– Спи, Лёлька. Я-то уже большая, а ты ещё нет. Маленьким всегда страшно спать одним.