Проходя мимо Саши, милиционер каждый раз приветливо, даже ласково, улыбался. Счастливый человек и в праздник работает с удовольствием. Они познакомились в половину первого, поздравили друг друга с наступившим и обсудили, почему Саша оказался в такую пору у метро "Ладожская" без шапки, с бутылкой водки в одном кармане и половиной курицы гриль - в другом. Милиционера очень заинтересовала шапка, что несомненно говорило о нем, как о человеке хорошем, отзывчивом. Тут Саша с ним согласился - пункт важный, с обнаженной головой в мороз вполне можно простудится. Но его самого больше волновала курица. Во-первых, он не помнил, откуда она взялась, и это его тревожило, во-вторых, прежде ему никогда не приходилось носить в карманах горячие блюда, и новый опыт его радовал, с метафизической точки зрения.
Милиционер огорчился, узнав, что шапку Саша забыл дома вчера утром, когда уходил от жены.
- Нехорошо бросать семью под Новый год, - заметил он.
- Очень плохо, - согласился Саша, - Но что поделаешь, как карта легла.
- Какая карта?
- Карта, - Саша посмотрел наверх, в беззвездное городское небо. Милиционер понял и погрустнел. Новые, не новогодние и не служебные мысли посетили его - о судьбе, о горе человеческом, и он ушел исполнять обязанности расстроенный.
Приятно помочь приятному человеку! Саша очень старался посодействовать новому знакомому в вопросах наведения порядка и создания новогоднего настроения. Он станцевал со Снегурочкой, вместе с симпатичными молодыми людьми спел песню про танкистов. Но пить с ними не стал, потому что они неожиданно назвали его отцом. С весельем вообще выходило лучше, порядок не получалось установить ни снаружи, ни внутри организма. Его толкали из стороны в сторону локтями, взрывами петард, иногда матюгами. От бессмысленного шатания закружилась голова, в сердце образовалось одиночество. Саша обхватил руками фонарный столб, затормозил его вращение, и, сосредоточившись, сказал себе удивленно:
- Да ты, ваше благородие, нарезался!
- Нарезался, - неожиданно согласился кто-то. Подумав секунду, Саша пришел к выводу, что голос идет не изнутри его самого, и осторожно повернул голову. Рядом, обхватив обеими руками бутылку пива, сидел молодой человек и, судя по позе, страдал.
- Нарезался! Аяяяй! - укоризненно сказал Саша и уселся рядом, - Ну?
- Вот так, - ответил юноша и указательным пальцем подтолкнул вверх к переносице очки.
- Да ну их всех на ***!
- Ага.
Унылый тон этого ответа Саше сильно не понравился, и он постарался доказать на собственном примере, что человек ни в каких ситуациях не должен расползаться соплей по асфальту.
- Вот я всю прошлую ночь, ты понимаешь, проспал у собственной двери на елке. Жена приняла снотворное - это раз, дети ушли в ночной клуб - это два, кошка обоссала телефонную розетку - это три. Или это раз? Неважно. А потом она спрашивает - где я шлялся всю ночь? А кошка сидит рядом и поддакивает. У меня дома одни бабы, и я от них вчера ушел. Они плакали - как твоя язва, как ты кушать будешь. Женщины думают, если они нас кормят - все. Но мужик - он волк! Он должен быть свободный и гордый! А ты? А ну-ка, распрямись! Блеск в глазах! Ну-ка, давай!
Юноша покачал головой и ответил:
- Ей плевать.
- Врешь, им никогда не плевать! А что случилось-то?
Слушать оказалось гораздо труднее, чем говорить. Саша через двадцать секунд запутался в Витях и Катях. Но что имена? Катя - стерва, это было ясно с самого начала.
- И что теперь?
- А теперь я тут, а она там! - горестно воскликнул очкарик.
- Где?
- Да у родителей же, новый год встречает. Я ей говорю, я тебе подарок купил, а она, очень хорошо, на экзамене по физике отдашь. Восьмого числа, восьмого! Я ее спрашиваю, а как же я, а она говорит, хочешь праздновать с моими? Я говорю - да не особенно, а она - вот и ладно.
Саша вздохнул. Он и так-то сегодня был настроен против слабой половины человечества, а этот рассказ его еще больше распалил. Даже в голове слегка прояснилось.
- Да ты не расползайся квашней, осаночку, держи, держи! А она точно дома? Может, она там с Витей того-сего.
- Витя - это я. Она дома, я звонил. Поздравил, а она - и тебя тоже, и трубку повесила.
В голове действительно прояснело - мотивы и поступки неизвестной Кати выстроились в логически безупречную конструкцию. Саша улыбнулся и отметил это дело хорошим глоточком.
- Послушай, что тебе скажет умный человек. Это она тебя заманивает! Ты ее любишь?
- Кажется.
- Вот ты колеблешься, а она уже определилась. Зарабатываешь, - Саша пощупал Витины брюки, отщипнул клочок шерсти с манжеты куртки и сменил вопросительную интонацию на утвердительную, - хорошо. Насчет встречи нового года с родителями - это был намек.
- Это не я, это папа, - молодой человек покраснел, - А почему прямо не сказать?
- Женская психология ничего прямого и понятного не предусматривает. Понял? Загадочная, так сказать, натура. Их мамы так воспитывают. Но все эти выкрутасы на поверхности, для сохранения реноме, так сказать. На самом деле мотивы примитивны. Вот если ты сейчас придешь к ней, будет рада по уши. Но! Пам-парапам-пам, согласны ли вы... Ты согласен?
- Ну...
- Вот именно. Никто не согласен, а в ЗАГСы ходят и ходят. Так ты идешь?
- Куда?
- Ну домой к ней. Приди и скажи, так, мол, и так, согласен, с родителями, люблю, женюсь.
- Не, я не пойду, - испугался Витя
- Хорошо, тогда приди и скажи - срал я на вас! Ну, более интеллигентно, естественно, мол, с настоящего момента наши пути расходятся... И так далее. Пошли! - Куда?
- Это я не знаю куда. Адрес у тебя есть?
- Нет.
- Ну так о чем мы вообще разговариваем? Ну „-мое, у него даже адреса нет!
- Да я так помню, куда идти.
- То-то. Пошли, давай, парень, вставай!
Рыжая собака, подслушивавшая их разговор, тоже собралась и потрусила сзади. За сорок минут они обошли восемь квартир. В трех им не открыли, в двух предложили выпить, в одной нецензурно обругали, а еще в двух так и не поняли, кто они такие и что им надо. В следующий дом Саша не пошел.
- Так. Ты говоришь, справа от детского садика? Справа это если с какого места смотреть?
- Спереди.
- Очч хорошо, а где у него перед, где зад, ты отличишь? Вот лично я нет. Садик-садик, стань ко мне передом. И потом, сколько их мы с тобой встретили? - начал задавать наводящие вопросы Саша.
- Ну, штуки четыре.
- Вот и я про что. Четыре садика на пять домов, что у них тут за местное перенаселение? Так, четыре штуки, по две стороны у каждого - это восемь домов. И в каждом доме восемь квартир. Вот что, душа моя, я с тобой бегать не нанимался. Так что ты иди, ищи, а я тут посижу.
Витя ушел, и Саша выпил за удачные поиски. Из-за сугроба вылезла рыжая собака.
- Бобик! Вот, Витя, - Саша огляделся и вспомнил, что тот ушел, - меня животные любят.
Даже Дездемона, кошка наша, змеюка, любит. Прихожу с работы, и так повернется, и эдак - чешите меня. Может тебя, Бобик, тоже почесать?
Собака отбежала подальше.
- Ну. И куда ты? Что я тебя, на шапку пущу? Какая с тебя шапка, дурень, три волосины, и те на ушах. Ай, красивая собака, умная собака, поди сюда, ну, поближе, дай я тебя поглажу, ай красивый песик.
Собака медленно подходила, моргая и недоумевая, куда могут завести подобные разговоры. Саша замер, продолжая отпускать сладким голосом комплименты. Она подошла совсем близко, обнюхала его ботинки, потом подняла нос повыше и схватила Сашу за подол дубленки.
- Зараза! Отдай, зараза! Так ты раздевать? - Саша с треском вырвался из ловушки и отпрыгнул. Собака оскалила пасть, продемонстрировав зубы. Человеку демонстрировать было нечего, кроме бутылки и курицы. Водку было жалко, и он метнул в зверюгу закуской. Собака на лету перехватила тушку, дружелюбно мотнула хвостом и убежала. Саша вздохнул. Такой подлости от лучшего человечьего друга он не ожидал.
- Вот сука, вот сука! Мир, ты паршиво устроен, ты это знаешь? И так любая женщина - что ей нравится в мужчине? Зарплата. А что тут, - он постучал себя по груди, на манер орангутанга - насрать. Ой, суки!
Подошедший Витя осторожно прикоснулся к его плечу:
- Вам плохо?
- Да, мне плохо! Мне гадко и противно. Пойдем, пойдем, мы скажем им все, что я о них думаю.
Он поднялся и направился прямо вперед. Шел он очень хорошо, быстро и уверенно, надо было только заворачивать его в нужную сторону. Он смотрел прямо перед собой и ничего не видел - праведный гнев жег его сердце, но слова из пламени не рождались, и произносил он только одно - лишившееся вскоре экспрессии: "Ой, суки!"
- Вот, - произнес Витя, и Саша, отвлекшись от своего однообразного монолога, обнаружил, что они находятся в каком-то помещении, темном и вонючем. Надо сказать, он слегка перепугался, даже протрезвел. Черт его знает, куда завел этот молодчик? В темноте Витя вполне мог оказаться выше ростом и шире в плечах.
- Что вот?
- Пришли.
- Куда?
- К Кате. Она тут живет. Заходить будем?
Саша рассмеялся. Он принюхался и успокоился - совершенно обыкновенная лестница совершенно обыкновенного многоквартирного дома. Только вот он забыл, кто такая Катя?
- Зайдем, конечно, может, пожрать дадут. Ты что, не позвонил еще? Ну и о чем мы вообще разговариваем? Раз - звоним, два - нам бегут открывать дверь, ччерт, ждут тебя, однако, три... Здравствуй, жопа, Новый год!
Катя стояла на пороге, взволнованная и почему-то одетая в пальто.
- Слава Богу, ты вернулся! Мама, это папа! Ну, где тебя носило?.. Витя?! Мама, Витя нашел папу!
Витя растерялся, снял очки и начал их зачем-то протирать. Саша посмотрел на потолок, за неимением открытого неба над головой и пробормотал еще раз: "Ой, сука!" - скорее укоризненно, чем сердито. В конце концов, сколько можно играть жизнями взрослых людей? Опять карта как-то криво легла. Но, в конце концов, пожрать, наверное, дадут, а на сытый желудок и думается лучше, в том числе, и даже особенно, на отвлеченные темы.
- Мда... Ну, покормите, что ли, отца. И ты, как там тебя... Заходи.
Кошка Дездемона понюхала Витю, потерлась о ноги хозяина и ушла на кухню, показывая, что она абсолютно не сомневалась, что все вернется на круги своя.