- Здравствуйте! С вами в прямом эфире программа «Наша жизнь» и наша сегодняшняя тема: «Эта непостоянная мода». Как в этом быстром темпе нашей жизни уследить еще и за модой? Как не отстать от нее и не стать «серым чулком» среди модных друзей и коллег? На эти и другие вопросы мы постараемся вам дать ответы всего за 40 минут. И наш первый гость Андрей Иванович Литвинов, приветствуем его. Андрей Иванович – это критик с самыми острыми зубами, избежать которых посчастливилось не многим.
- Здравствуйте, - прошептал Андрей Иванович, усаживаясь на самый край дивана.
- Итак, - ведущий подлетает к дивану, садиться глубоко и закидывает ногу на ногу. – Как по вашему мнению, каких писателей модно читать в наше время?
Вокруг Андрея Ивановича Литвинова больше не было серой, хлипкой улицы. Перед ним теперь громыхало широкое лицо главного редактора программы «Наша жизнь».
- И вы действительно собираетесь во всеуслышание, перед миллионом зрителей, заявить, что сейчас модно читать Достоевского?!
Андрей Иванович Литвинов съежился оттого, что все еще был в мокром плаще, который ему даже не дали снять, с порога спросив, о чем он будет говорить в эфире.
- Это возмутительно! – чертыхнулся редактор вместе со звонким, весенним громом. – Вы действительно тот самый Андрей Литвинов?
Андрей Иванович лишь кивнул и продолжил нерешительно топтаться на месте.
- Значит так, - собрался с духом редактор, - ни о каком Достоевском и Чехове говорить в эфире нельзя, слышите? Я вам запрещаю упоминать эти имена, оставьте их для лекции на кафедре лингвистики. А у нас будете говорить про…
Его кресло противно пискнуло, целое мгновение взгляду Андрея Ивановича была предоставлена на изучение широкая, кривая спина редактора, а затем вновь показалось гневное, злое лицо с глазами как у снеговика.
- Вот, будете говорить про этих.
На стол полетели две яркие книги, страниц по сто-сто пятьдесят каждая.
- Ясно?
Андрей Иванович не смог различить, был ли то голос редактора или вновь гром, но кивнул на всякий случай.
- Итак, каких писателей модно читать в наше время?
Нерешительно, из-за спины, Андрей Иванович достает эти две яркие книги, а ведущий, недовольный его долгим молчанием и тоской, с которой смотрят глаза Андрея Ивановича, начинает засыпать возникшую тишину вопросами.
- Как вы думаете, книги все еще могут изменить мнение о человеке? Допустим, если в обществе начать разговор о самых модных произведениях, то могут ли друзья посмотреть на этого человека иначе? Назовите, допустим, любые три книги, которые вот так могут кардинально изменить мнение о человеке, если он заведет о них речь?
На лице Андрея Ивановича растягивается совершенно глупая, виноватая улыбка, а ведущий уже тихо ненавидит его за такое «многословие». Андрей же Иванович виноватой улыбкой оглядывает две книги в своих руках и, наконец, начинает говорить:
- Сейчас в моде книга Энрике Робертини «Сизый закат» и произведение Джона Джонсона «Биографии великих баскетболистов». Что же касается третьей…
Возникает краткая пауза, в течение которой главный редактор готов помчаться из студии в свой кабинет, к стеллажу с книгами, чтобы достать оттуда какую-нибудь и дать в руки критику; но затем же он начинает подумывать о том, чтобы нанять более молчаливого ведущего, а ведущий, не зная, что сейчас, возможно, решается его участь, ожидает названия третьей книги, чтобы, наконец, объявить следующего гостя и избавиться от этого.
- Я думаю, что если человек заведет речь об одной книге, то это может кардинально изменить мнение о нем, особенно в обществе. Эта книга «Идиот», Федора Михайловича Достоевского.
Лицо ведущего расплывается в холодной, любезной улыбке, а железный голос произносит имя следующего гостя. Андрей Иванович свободен и вряд ли его еще когда-либо позовут на такие передачи. Он может уходить вместе со своими классиками на лекции в лингвистическом институте, где почему-то не проходят ни Робертини со своим «Каким-то там закатом», ни «Биографий великих баскетболистов». Вот только почему?