(начало в "А ты поедешь на флот")
***
Солёными помидорами нас в тот год кормили постоянно, то есть, чуть ли не вместо хлеба. Помидоры давали на обед, на ужин, они были абсолютно зелёного цвета, довольно плотные по консистенции, и только по первости показались съедобными. И если куска хлеба ни под каким видом ты лишнего получить не мог, то помидоров было в избытке. Заступая в наряд на камбуз или приходя на чистку картошки, ты всегда мог рассчитывать на пару-тройку помидоров, которые ты мог со скуки съесть. Впрочем, мог и не есть, если очень не хотелось, но зато ты всегда знал, что пусть хоть ничего уже не будет, но помидоры зелёные всё равно останутся…
Их привозили в железных двухсотлитроовых бочках, бочки не всегда умещались на складе, а иной раз стояли тут же рядом, у ворот. Можно было во время какой-нибудь разгрузки прямо из бочки подкрепиться помидорчиком.
Прошло три месяца, и помидоры перестали есть даже те, кто уверял, что они им нравятся.
Ох, эти камбузные наряды! Милые сердцу…
Железные тарелки, того и гляди норовившие стать летающими – был бы повод запустить ею в кого-нибудь, бетонные, засаленные после каждого приёма пищи, полы, столы на десять человек, огромные как аэродромы… какой-нибудь скот дежурный, который из горы чисто перемытой посуды обязательно найдёт только ту, что не отмылась и заставит перемывать всю гору заново. В КВИМУ была посудомоечная машина… здесь она тоже была, но не работала. Посуду мыли руками. А чистоту проверяли просто - переворачивали тарелку кверху дном и брали её за выпуклое дно пятернёй. Если бралась - спокойно, со скрипом под пальцами – то всё нормально, а если хоть чуть соскальзывала, приходилось перемывать…
Чистка картошки – вообще неимоверное дело. Исключительно к ночи, одним взводом… Боевая задача ставилась просто – перечистить до утра вот этот грузовик картошки с прицепом. Называли этот мероприятие «ЧК». Полагаю, всем и навсегда запомнилось это сладкое созвучие… может и не каждому отзовётся сразу в сердце эта аббревиатура, но если настроится, и потом вспомнить то же мероприятие, но уже на камбузе родной дивизии, да по карасёвке, то… любой улыбнётся и заявит, что «да, это был кошмар!»
В какой-то момент старшины с уставом, с построениями, с «приборочками»… опостылели настолько, что стал даже исчезать куда-то страх…
Они бегали с нами по утрам положенные три-пять километров, проявляя чудеса выносливости, были всегда отутюжены, выбриты, показывая на себе, так сказать, пример наглядности, но какие же они были скоты… даже сейчас не могу поверить, что это были такие же, как я салаги… на год - на три меня старше…
Бегом по лестницам (по трапам), или твёрдо держа ножку, строевым - по ровной местности… нескучно проводили мы дни.
Одного нормального среди старшин я всё же там обнаружил, но не бывает же правил без исключений… Именно потому, что он был один такой, то и не будем о нём. Хотя справедливости ради отмечу, что он, как видно, попал в старшины по недоразумению – был полон личного достоинства, но с утончёнными, почти женственными манерами… Он, короче, не вы, ребята… даже не надейтесь.
Наш взвод, почти полностью состоявший из бывших курсантов морских училищ, не мог бы долго мириться с подобным к себе отношением – оно нас просто изумляло. Если все эти издевательства были нужны для того, чтобы привить нам привычку к дисциплине, то для нас, уже давно и надолго ею привитых, они были излишни по умолчанию. Если нас надо было морить голодом, чтобы мы привыкали переносить «трудности и лишения воинской службы», то мы в гробу видали такую службу.
Может, не были бы мы так спаяны некой довоенной курсантской общностью, то и не возникло бы никаких вопросов, и тем более никто не стал бы доискиваться ответов. А так…
Не сговариваясь, не обменявшись даже улыбками, мы, опять увидав на столах по две горы зелёных помидоров, рассовали их по карманам. Закончили ужин, расслабленно – никак не бегом - вышли наружу с камбуза… При попытке нас построить, сошлись в полукольцо…
Старшин было – всего-то один десяток. А только наш взвод состоял из трёх.
Да, за них был и устав, и закон. Любое невыполнение приказа могло быть наказано лишением свободы. Любое покушение на насилие в их адрес могло привести нас в зону, а в конечном итоге и к смерти. Нам не уставали об этом напоминать… и офицеры, и руководящие документы.
Но однажды приходит день, когда тебе становится всё равно. Ты уже перестаёшь чувствовать себя живущим, и последнее, на что ты способен в своей бесконечной усталости – это бесконтрольные вспышки ярости…
- Вы что, воины?! Совсем потеряли ощущения? Строится!
- В колонну по четыре!! Не понял!
- Вы чо, не поняли?!
Я выступил вперёд и оказался прямо перед нашим баталером – неприятным, вороватым гадёнышем, однажды пытавшимся меня обобрать на посылку из дома…
- Юдин! А ну в строй!
Другие его поддержали:
- Встать в строй, я сказал!
- Юдин! Я не понял!!
Я был в двух с половиной метрах от баталера, тот выдвинул челюсть и выставил на меня, вперёд, своё обезображенное злобой, самомнением и отсутствием какого-либо интеллекта лицо.
С детства не умея промахиваться, я влепил ему зелёным помидором в глаз. Старшины вкруг него тоже вдруг завизжали по бабьи и, присев на корточки, прикрывая руками свои бесценные головы, начали что-то неистово выплясывать под градом несущимся в них зелёных бомб…
Потом прибежали командиры. Нас выстроили. Стали опять пугать нас зоной.
Старшины постепенно осмелели в присутствии старших по званию, опробовали свои, слегка подсевшие от страха, командные голоса…
Баталер опять стоял прямо передо мной. Глаз его с заметным кровоподтёком...
Гадёныш старательно не глядит в мою сторону, но делает злое лицо и орёт:
- Кто кинул помидор мне в глаз?!!.. я понятно спрашиваю?! Кто кинул помидор мне в глаз?
Я сначала улыбался, а потом уже не смог удержать в себе смеха. Вслед за мной ржёт весь взвод.
Кто-кто… хрен в пальто!
***
(ждите продолжения)