Я ненавижу Тьму. Я знаю, это не очень оригинально, ее ненавидят многие. Но, поверьте мне, моя ненависть особая. Я, не задумываясь, пойду воевать за Свет, который она убивает. Потому что война рождает воинов.
Плохие отношения с Тьмой у меня с детства. И это ничуть не странно. Естественно, куда детской психике справиться с таким независимым и, в общем-то, весьма древним явлением. Например, маленький Сартр тоже сражался с ней, прикрываясь своим дедушкой (как мы знаем из его произведения “Слова”), и даже получил за это Нобелевскую Премию. Однако, когда дедушка умер, Сартру стало еще темнее, чем раньше. С тех пор он стал писать таким замудреным языком, до которого Tьма, с ее-то необразованностью, точно бы не доперла.
Меня она начала раздражать совсем неожиданно. Дело было в июне, мне только исполнилось четыре года, а в июне у нас всегда показывают фильмы про войну. Однажды (по недосмотру родителей) я посмотрел от начала до конца документальный фильм про блокаду Ленинграда. Как сейчас помню: сидел, тупо уставившись в экран и не хотел верить некачественной черно-белой хронике. Про художественные фильмы ребенку можно хотя бы сказать, что «все это дяди выдумали, ничего такого не было». Каждый кадр врезался в мою неопытную детскую душу, наполняя отчаянием и какой-то странной злостью. Как будто у меня была возможность остановить что-то темное, страшное, а я не смог.
И я обиделся на того, о ком в силу отсутствия религиозного воспитания еще не имел представления. Обиделся больше, чем Сартр на своего дедушку, который так же оказался бессилен предотвратить Вторую Мировую. После фильма меня еще долго не радовали ни игрушки, ни солнечный свет. Даже наоборот: они представлялись каким-то издевательством. Вообще ничего не радовало. Еще казалось, что родителям о моем бессилии перед поганой темной силой знать нельзя ни в коем случае. Это мое личное дело и мои с ней счеты. Четырехлетний ребенок, я целыми днями плакал на полу у батареи, и перед глазами у меня стояли замерзающие, умирающие прямо на улицах люди.
Потом кто-то из детей в садике рассказал мне про атомную бомбу и что это одна такая большая бомба и может вообще всех-всех убить. Весь город. Тьма, которая до этого была для меня только фашизмом, распространилась и на бомбу тоже. Я продолжал сидеть под батареей и с каждым днем все больше ненавидел Тьму, а она тем временем все увереннее проявляла себя в окружающем меня мире. Она была крестами на могилах, черепом с костями на трансформаторных будках, бездомными собаками и страдающими детьми Африки. Она находилась там, где царила несправедливость, где побеждало зло, и где я был бессилен помочь. Это было что-то вроде поединка: мой маленький детский разум против невесть откуда взявшейся старой, страшной ведьмы. Родители испугались и показали ребенка детскому психологу. Он сказал, что я плачу потому, что после рождения маленькой сестры мне стали уделять меньше внимания.
Со временем я понял, что плакать бесполезно и нужно брать дело в свои руки. Война рождает воинов. Тьма со временем тоже материализовалась в какую-то фольклорную фигуру вроде Бабы Яги – так ее было проще воспринимать. Я воображал себя Иваном Царевичем, который в силу природной своей одаренности избегает зажаривания в духовке и сам засовывает старую каргу в крематорий. Еще мне даже подарили шпагу и сшили мушкетерский плащ с крестом – очень похожий на настоящий. В смысле, плащ был похож на настоящий, а не крест. Крест я не ношу. Христианство пропагандирует смирение, оно говорит мне примириться с Тьмой. Мне не нужен крест, это проявление слабости. Мне нужен меч.
И я никогда не встаю на колени. Я встаю на одно колено. Как слуга Бога, а не как раб его. Впрочем, я самый умный из его героев. Я закончил школу с золотой медалью и университет с рекомендацией в аспирантуру.
В конце концов, я уничтожу мерзкую старуху. Потому что до сих пор, при виде даже самых мелких, самых ничтожных ее деяний, во мне просыпается сумасшедшая ярость. Я ненавижу, когда красивый ястреб с розовым узором на груди убивает у меня на балконе маленького неоперившегося голубя, еще утром смешившего меня своей неуклюжестью. Брошенного в спешке (при виде людей) недоеденного голубя приходится выкидывать. Я ненавижу, когда облезлый, трясущийся котенок, которого вечером принесли из подъезда и пытаются накормить, все-таки умирает утром. Котенка тоже приходится выкидывать. В такие моменты я чувствую, как будто я один во всем мире против этой мерзкой старухи и что она побеждает. Меня все бросили в кромешной темноте, и я сражаюсь с бесконечной волной звериной грязи, грязи, грязи... Я один против такой древней, такой глубокой Тьмы. Она душит меня, заставляет страдать. Иногда даже кажется, что она сильнее. И хочет поставить меня на колени.
Не получится. Против старух у нас есть старые, испробованные методы. Как герои, мы все знаем и все умеем, потому как право имеем. Всем известно, что нет лучше оружия против старух, чем топор. Он в таких случаях даже эффективней, чем шпага или меч. Будем бить ее топором по голове, пока она не сдохнет. Ежели и после этого не сдохнет, хорошо-о-о, засунем ее в ее же печь. Пошлём ее пепел дьяволу. Отрежем головы всем ее черным кошкам и развесим по заборным колам. И мышам отрежем, и тараканам. Кому хотим, что хотим – то и отрежем. Ха-ха! Нас ничего не остановит.
Мы лучшие, сильнейшие, благороднейшие, мы – дети Солнца, которые пришли в Мир, чтобы уничтожить все это кровавое, женское, темное, бездонное. Пустое, животное, грязное. Не бойтесь, мы с вами. Везде. Убьем. Выжжем, задавим, порушим. Съедим. Воткнем меч и провернем много раз. Снесем ненавистью, как обжигающим ветром. Мы беспощадны. Нас не поставить на колени. Мы сами поставим на колени. У нас сила. Потому что мы герои. Мы тоже право имеем. На свою. Войну!
* * *
И вот тогда наступит Тьма-а-а...
* * *
Уважаемые герои! Во второй части нашей экскурсии по Городу Старушек предлагаем вам посетить старушек хороших и милых. Вместе с нами вы убедитеь в том, что они бывают безвредные и даже симпатичные. Обратите внимание, например, на во-о-о-н ту ма-а-аленькую старушоночку у светофора. Не бойтесь ее, она не кусается. Она просто идет в магазин. Нынче ей стало очень трудно ходить в магазин. Она начала сильно терять зрение и теперь редко выходит из дома. Еду ей чаще всего покупают социальные работники, они же и убираются. Но не могут же они у нее жить, правда? Старушкины дети ей не звонят, они слишком заняты. И внуки тоже не звонят. Позвонят потом как-нубудь, да поздно будет. Ей иногда хочется яблочка покушать, а подать некому. Нет никого. Все на фронте. С тьмой воюют.
Чего уставились, как идиоты? Молодые люди, великие воины, карьеристы. Панки, анархисты. Антихристы. Борцы со страданием, поклонники Солнца. Светлые вы умы, Иваны Царевичи чертовы, сбились в кучу, стоят и крестятся, как будто это им поможет. Переведите лучше старого человека через дорогу!
И слава Богу...