(из цикла "Гада Нова")
«Стальной воин» преодолевал на малом ходу, жалобно громыхая своими железными внутренностями последние сотни метров до цели. Стоял холодный январский, поразительно ясный день.
Сквозь тонированные стекла машины было видно высокое, ясное небо, расчерченное дымами труб промзоны. Я поймал себя на том, что напряженно жду того момента, когда смогу увидеть, действительно ли все так, как мне бы хотелось…
Мои мысли вернулись к самому началу. Она появилась на фирме весной. Нет, скорее всего, летом.
Я отлично помню этот момент, когда она спускалась по крутой лестнице второго этажа, смущаясь от моего беспардонного взгляда, который был адресован ее коленкам. Если мужчина смотрит на женские ножки или грудь - уверяю вас, это ничего не означает. Также как женская улыбка и женские слезы.
Помню, однажды я даже возил ее на старом, дымящем служебном рыдване, знакомить с работниками типографии, услугами которой, она, к слову сказать ни разу не воспользовалась, найдя место подороже и более соответствующее ее сибаритскому духу. Очевидно, офис там был получше, и предлагали кофе. Потом она как-то потерялась. Нет, она приходила и уходила с работы, здоровалась и прощалась. Но как-то это прошло мимо меня, мало ли, что за недоразумение тут мелькает.
Говоря это, я вполне искренен. Мне действительно было все равно. Сыграло в этом и мое тогдашнее, плотное увлечение Интернетом: пришел, сделал дела, и все, - не подходите ко мне. А уж до какой-то куколки... Она могла рассчитывать лишь на злобное рычание, если попытается отвлечь от виртуальной войны с СуперЗетом или поливания помоями Августа.
Но нет ничего вечного. Злые ветры задули над Московской, совсем не спасаемой Богом землей. "Стингеры" продавались все хуже, конкуренты делали их лучше и дешевле. Предприятия, где их можно было заказывать, зажили неплохо и откровенно посылали мелочных и неудобных клиентов. В преддверии того, рокового для "Гады" года странная бесшабашность овладела сотрудниками. Они ходили на работу, скорее отбыть время, поболтать, пофлиртовать, выпить чайку или чего покрепче. Вспыхивали скоротечные романы, благородные отцы командиры во всю пользовали в бане секретуток и приравненных к ним сотрудниц.
Птичка, а как вы, наверное, догадались, она тоже была из "этой" породы, ничего толком делать, кроме заваривания чая не могла, и мне все приходилось переделывать.
Хорошо, если меня не пинали за ее ошибки, и производство не останавливалось.
Я вывел для себя - поручили Птичке – пиши - пропало. Это стало краеугольным камнем моего к ней отношения.
Что заставило меня принять такую точку зрения? Дурацкая необходимость спасать свою кормушку и свою спокойную жизнь.
Степень бардака достигла такой отметки, что я был вынужден вмешаться, поскольку это напрямую задевало мои интересы. Факсы не отправлялись, звонки не доходили, сотрудники отлынивали от работы. Особенно сильно это проявлялось в среде молодых девчонок, которые мигом нашли в среде бандюганов защитников в обмен на нехитрые одолжения, которые может молодая, здоровая девушка оказать сексуально озабоченному мужику. А скорее не озабоченному, а пресыщенному, который водится с ней потому, что удобно: при случае можно надавить, меньше денег на подарки тратишь, близко и быстро опять же. Короче эти "обуревшие" и "приблатненные" всячески игнорировали нормальный рабочий процесс, превращая большую часть рабочего дня в пустопорожний треп на посторонние темы.
Я, как мог, сдерживал натиск любительниц сладкой жизни, безжалостно срезая их на аттестациях, заставляя работать и «подвигая» начальство уволить их как несправившихся.
Заводилой была секретарша, Даша Подсосенкова, а Птичка шла у нее на поводу или наоборот - сама она тоже еще та была штучка. Я до сих пор не знаю, правду ли про нее говорили, что она обслуживала одного из больших боссов или это злобные фантазии мелких сявок мужского пола, которым на этом празднике плоти не перепадало лакомых кусочков... Короче.
Трудно разогнать такие сборища, оставаясь в рамках приличия и не давя своей номинальной властью. Сколько раз я ставил вопрос и сколько раз я получал полный отлуп в виде переведенных стрелок, - дескать, это я не могу научить их работать. Находясь в дурацком, "парторговском" положении, мне приходилось использовать и дурацкие, "парторговские" средства в духе первых советских комиссаров, демонстрируя девицам те качества характера, которые они хотели бы видеть в своих избранниках. Мне это удавалось, и серьезных конфликтов удавалось избегать.
Одно время я думал, что им просто нравится эти игры, но потом понял, что это у них глубоко, в подкорке заложено - ничего не делать, кроме того, что хочется, расплачиваться низкопробным кабинетным сексом, получать зарплату, пить чаек и трещать, трещать, трещать без умолку. В этой игре я был развлекающим элементом, получая за свою роль плату в виде подобия порядка и послушания.
Однажды, девицы в очередной раз собрались на свои посиделки. Поскольку они "тусовались" прямо под камерами наблюдения, я вынужден был вмешаться, чтобы показать, что я принимаю меры. Девушки категорически отказались разбегаться, вернее, поскольку дело происходило в секретарской, именно Птичка не захотела уходить восвояси. Мне пришлось применить старый трюк, с вывозом тела на кресле - каталке, поскольку она располагалась на офисном кресле с колесиками. А поскольку она и в своей конуре отказалась вставать, я вынужден был ее пересаживать путем перекантовывания, для чего эту девицу пришлось взять на руки. Она взвизгнула, дернула ногами, отчего из под мини показались белые трусики, и с неудовольствием уселась на свое законное место.
У Лермонтова, в "Герое нашего времени" есть место об электрической искре, которая проскакивает между мужчиной и женщиной, вызывая любовь.
И с тех пор эта раскованная, красивая девушка, как заноза застряла в моих мыслях. Но любви, конечно, не было, просто физическое влечение к девчонке, которой просто было дано от рождения - водить за известное место мужчин.. Выковырять ее не мог ни секс, ни разборки «на ковре» у шефа, ни язвительные сообщения, отправляемые в Сеть.
Что уж было у нее, не знаю. Женская душа потемки...
Перед самым Новым Годом, Подсосенкова, «прибуревшая» секретарша, партнер Птички по нарушению порядка и штатного расписания имела неосторожность нахамить одному из главных бандюков, что вызвало команду – «нафиг, вон!». В обычное время это можно было бы спустить на тормозах, но тут уж очень сильно мне хотелось разобраться с этими девицами, уверенными в незыблемости своего положения. Дело было в последний рабочий день года.
Угроза уволить по статье, заявление, запись в трудовой - так легко и просто решился этот геморрой. Это, правда, вызвало и заявление со стороны Птички "по собственному".
В акте драмы под названием «увольнение» не было произнесено ни одного лишнего слова, но напряженность жестов, взглядов, давление невысказанных слов были предельными. Глядя, как удаляется Птичка, я подумал, что мне гораздо приятнее было бы переспать с ней, чем уволить.
Девчонки напились водки и сели курить напротив туалета. Они изрядно набрались и пришли в "кондицию", источая флюиды молодости и сексуального притяжения, пьяные девчонки в мини, с сигаретками, жалеющие себя, жалеющие по нетрезвой доброте даже меня.
Я как раз заносил на склад коробки с возвращенным товаром, которые привез и бросил на пороге склада шофер. С нижней точки, стройные ножки девиц были видны во всей красе. Я попросил их пересесть. Толи они поняли это по- своему, а может им захотелось напоследок подразнить меня, но пересаживаться они не стали, наоборот даже посочувствовали, что грузчики уже разошлись, и мне самому приходится таскать товар, дав мне вдоволь насмотреться на себя с весьма выгодного для них ракурса.
Несмотря на удовлетворение, оттого, что удалось отправить «за ворота» последних бездельниц, мне стало жаль, что таких красивых ножек больше не будет в "Гаде".
К слову сказать, именно в тот день наш начальник объявил о срочном переезде и дал команду отодрать даже краску со стен, так что настроение было соответствующим.
Потом уволенные красотки выпили еще бутылек, и упорхнули, оставив срач на столе в секретарской.
В первый день нового года мы с Гавнилой убрались на месте девичьей пьянки при помощи оставшихся от встречи НГ петард, которыми этот галантный и остроумный кавалер так и не смог взорвать или поджечь дом Птичкиной матушки, разнеся вклочья бутылки и стаканчики, протухшие остатки салатиков и пластиковые одноразовые тарелки.
Незадолго до описываемых событий, Гавнилу выгнали из отдела продаж и перевели как не справившегося, ко мне на перевоспитание. Такая вот прелюдия к увольнению. К слову сказать, Гавнила совсем не дружил со своей головой, нашпигованной тараканами под завязку, но был довольно хорош собой: толстенький, умненький, чувствительный, что при беглом, поверхностном общении оставляло приятное впечатление..
Переезд проходил у условиях приближенных к боевым. Народ работал без выходных и проходных на морозе, жрал хань, чтобы хоть как-то противостоять злобному давлению жизни, которая уже тогда пробовала свои когти и зубы, разрушая островок благодати и ленивого спокойствия.
А я…. О, я почувствовал в полной мере, что такое власть, подкрепленная уважением подчиненных. Если бы пришлось вести людей в атаку, под пули противника, то ребята, с которыми я работал, пошли бы за мной не раздумывая.
Лишь изредка мне приходили в голову мысли о Птичке, но уже какие-то расслабленные, затушеванные расстоянием и сознанием того, что больше ее не увижу. Я никогда не чувствовал себя таким умным, сильным и значимым.
Еще бы… Провернуть неподъемное дело с передислокацией, убежать от врагов, чисто и быстро. Разогнать последний очаг заразы среди сотрудников. Оторвать молодую, бесстыжую пиявку от себя…
Меня сильно грела мысль, что все теперь будет хорошо.,.
Автоматчик на КПП отдал честь, распахнул ворота. «Стальной воин» въехал на заснеженный плац».
В линейке машин мелькнула болотная «десятка». Полный нехороших предчувствий, я зашел в офис.
Среди неразобранных папок и коробок рекламного отдела сидела она, Птичка. Девушка бросила веселый и острый взгляд на меня, словно спрашивая: – «Ну что, Брахман, продолжим?».
Я кивнул ей вместо приветствия, и отправился к себе. Все еще только начиналось…