Раздался робкий стук в дверь. Надежда испуганно подумала: "Жандармы! ".
В соседнем чуланчике скрипел неутомимо вечным пером по бумаге Владимир Ильич.
Надежда посмотрела в глазок. На лестничной площадке топтались подозрительные люди, которые вполне могли быть гостями из страшной организации!
Захотелось ей броситься в каморку, где работал Володя, закрыть его телом своим, уже довольно немолодым и некрасивым, прикрыть, прикрыть, спрятать от ареста надежду русской революции, того, который не радел о деньгах или о славе, который думал о рабочих да о крестьянах, о вонючих мужиках, которые и слова-то по русски вымолвить не могли, и про Пушкина, прости господи, не слышали, а только и знают, что работать, да потом ворочаться на печах со своими немытыми женами зачиная таких же неотесанных и животноподобных деток; думал о них, об этих бабах, толстых, неопрятных бабах, и о детках их думал, о немытых, тощих детках, которых в деревнях было - что песку на берегу морском о детках он думал и иногда страшно ей становилось - она живет с Христом.
В дверь опять робко постучали. Из оцепенения Надежду вывел голос ее Володи, такой знакомый, картавый слегка голосок:
- Надюша! Надюша!
позвал он невыразимо ласково и ее прямо дрожь и возбуждение немыслимое прошибли от этого голоска; ее, немолодую, некрасивую...и опять:
- Надюша, Надюшечка! Стучат кажись!
А те, пидеры грязные за дверью некрепкой, проститутки политические, шпионы грязные, тоже услышали блаженный голосок и затихли там, за дверью.
Со скрипящим сердцем Надежда открыла дверь...В нос ей, воспитаннице некогда самого демократичного и продвинутого благородного московского пансиона, закончившей его с золотой грамотой: "Девице Крупской за прилежание и успехи проявленные в..." - в нос ей ударил кислый, грязный запах немытой давно одежды, луковиц, которые усталые русские путники носят в котомках, водки, которую те выпивают для смелости, мочи, которую те по пьяни проливают на одежду свою, пота, которым пропитываются многострадальные одеяния их, ног, которые сопревают в редко стиранных обмотках вдетых в свежие, кленовые лапти, пару которых каждый русский путник носит в своей бедной котомке.
Аристократка бы отшатнулась от этих людей, погнала бы их взашеи, натравила бы на них собаку, однако, она то была женой Ульянова.
Надежда сразу поняла, что это не жандармы. Она внимательней разглядела гостей, которые смущенно толпились у дверного прохода.
Один из них был старый старик с необычайно ясными, лазоревыми точно небо глазами, напомнившей енй даже Леонардо да Винчи; седовато-желтые волосы его немытыми сосульками свисали вдоль благородных, морщинистых щек, пухом легким касались горестного лба; лицо было землистым и загорелым от множества странствий, а нос красным, от питья, но глаза, глаза чистые, детские глаза поразили ее. Другой был высокий, стройный мужик с багровым лицом да шрамом на щеке. Левый же глаз его подергивался, свидетельствуя о перенесенном шоке. Его руки с короткими пальцами нервно теребили край кушака, которым он был обмотан. Глаза были черными, воровскими, однако за его неприглядной личиной Надежда усмотрела человека благородного и склонного к романтике.
И третий, ах, третий был почти мальчик, мальчик с русыми, но не белыми, как солома, а, скорее,золотистыми, вьющимися чуть волосами. С детским любопытством глядели темно-синие глаза его не незнакомую, величественную, мужеподобную, безгрудую, вроде бы добрую барыню. Надежда невольно задержала на нем свой проницательный взгляд и подумала: "Ему уж наверное пятнадцать или шестнадцать лет, а он все не умеет читать..."
Пытаясь говорить ласково, как говорят с диким кошками или слабыми птицами она сказала:
- Вам кого? Товарищи?
Черный мужик подтолкнул старика и тот тихо промолвил:
- Нам бы Владимир Ильича увидать, Ульянова- Ленина.
Надежде не пришлось звать мужа; он, бодрый, с иголочки одетый, вышел из своей каморки сам.
Остановился, задрал улыбающуюся голову:
- Здорово, здорово, братья! С чем ко мне пришли?
В замешательстве глядели на него мужички; ростом он был мал, ах мал! Жене своей по пояс, младшему из них - чуть выше колена; карлик, лиллипут, каких по площадям для потехи водят. Он ли это? Ленин ли это? Ильич ли этот маленький мужичок ростом с шестилетнее дитя? Тот ли это богатырь, чей голос раздался по всей России нищей?
Однако, несомненно, это был он. Он был карликом, однако, его глаза, большие, чистые глаза смотрели так пронизывающе, так и глаза с икон не смотрели! Поистине дьявольской была сила этих огромных глаз, ужасных глаз, которые сумасшедший бог поместил на тщедушном теле лиллипута.
И, взгляд этот был таков, что мужики не смогли усомниться. Старший мужик подтолкнул мальчика:
- Ну, Сергей, ты самый грамотный. Читай что ль!
Мальчик вытащил из своей котомки грязное послание и начал читать его, под насмешливо-отеческим взглядом карлика.
Внезапно он бросил бумажку на пол и закричал, бросаясь на пол, чтобы быть одного роста с Лениным:
- Господин Ленин! Нам плохо жить! Этого не напишешь никакими буквами! Помещики и царь угнетают нас! Часто мы голодаем! Наши люди живут как скот! Прослышали мы, живет в городе Москве человек - богатырь, Владимир Ильич Ленин, тайный сын царя покойного, шпион немецкий, ангел господень, столп каменный, и собирается он убить всех попов и нехороших людей и станет он новым царем и тогда заживем мы вольно!
И верил я в вас, товарищ, как мамка моя немытая в своего Иисуса, а смотрю - вы роста маленького и не богатырь вовсе, и как вы, маленький такой, Россию спасете? А если вы не спасете Россию, то я лягу и умру!!!
Ленин серьезно выслушал мальчика, улыбнулся, сказал:
- Знаешь, Сережа, одному человеку спасти Россию не под силу, но я приложу все старания, чтобы революция свершилась поскорее.
Все трое, включая старика дружно воскликнули:
- Да, Да, Да, поскорее!!!Пожалуйста!
Лиллипут важно кивнул головой и с улыбкой обратился к мужикам:
- А пока что, детки, возвращайтесь вы в деревеньки свои и сообщите, что ЛЕНИН С ВАМИ И СКОРО УСТРОИТ РЕВОЛЮЦИЮ...А теперь...пойдемте чай пить!
Когда Надежда открыла окно и в гостиную, занятую запахом только что ушедших мужиков хлынул свежий, зимний ветер Ленин сказал:
- Ты и не подозреваешь, Надя, какая сила таится в этих убогих мужиках!
Надя чуть не заплакала; так проникновенно он это сказал. Не обращая внимание на ее умиление он сполз неуклюже сосо своего высокого, детского стульчика, подошел к ней, обнял за ноги:
- Ну что, пойдем, Наденька?
- Пойдем...
счастливо согласилась она и взяла мужа на руки...
...По великой русской дороге, под снежным, низким зимним небом шли мужики...