С благодарностью за его философские песни Александру Дольскому.
«Какая же он свинья! Свинья – она моя – женский род, он не может быть свиньей. Кабан? Не обидно… Хряк? А чем он отличается от кабана и свиньи?»
– Ты сегодня как обычно или еще позже?
«Так вот врезал бы и катись колбаской… Проклятое воспитание! Всегда не позволяет поступить так, как хочется! Какая тебе разница, когда!»
– Пока не знаю, ближе к вечеру перезвоню.
«Ближе к вечеру! Или как сегодня – ближе к утру. И всегда найдет оправдание. Юлька предлагает радоваться тому, что он как её в женских трусах не приходил!»
– Мог бы удосужиться и вчера позвонить.
«Была нужда…»
– У меня батарейка села.
– Это теперь так называется? И как же эту батарейку зовут? И куда она тебе села?
«В следующей жизни женюсь на глухонемой».
– Ты что ослеп? Не видишь, что брюки пора погладить?
«И на слепой, нах. Чтобы радовалась присутствию и сопела нах. в две норки. Может быть послать? А что это изменит? А с другой стороны…»
«А с другой стороны? Нет и здесь ничего нет. Сразу видно, что праздники закончились. Нет былого изобилия, когда как из того рога все сыпалось. Так, здесь все: две чебурашки, кусок хлеба и два ломтика почерневшей колбасы. Ну, хоть так. Надо сходить к элиткам. Территория не моя, но Косой вроде не оклемался еще, может и пронесет».
«На что уходит жизнь! Сижу как в клетке. Он деловой, он деньги зарабатывает, ему некогда ерундой заниматься! Можно подумать, мне неизвестно с кем и чем он занимается. Скорее бы лето, да поехать куда-нибудь. Господи, когда это кончится? Опять полный пакет мусора. Надо вынести, заодно в магазин загляну. Элитный дом! Даже мусоропровод не работает, за что такие деньги платим… Хоть погода нормальная».
Кутаясь в теплую шубку, Анна прошла к огромным металлическим ящикам, в нос ударил специфический запах свалки. Брезгливо обогнула кучи мусора просыпавшегося во время загрузки. «Поувольнять бы этих дворников, никогда не подметут вовремя, еще и лужа, придется обойти. А с другой стороны?».
А с другой стороны, опережая Анну, к ящику приближалось недоразумение природы.
«Вот, это двор так двор. Все чин-чинарем. Порядочек, чистота. Дамочки чистенькие как кошечки. Кто-то ж их вылизывает. Хе-хе, им вылизывает… нам бы их заботы. Пальчики тоненькие, розовые, коготки хищные, ногти!!! Да, с такими ногтями коров не подоишь. Посмотрим, что там у нее. Лишь бы не прокладки».
Бомж наклонился над содержимым. В полупустом баке – повезло – лежал пакет с пустыми бутылками из-под пива. «Дураки, такие деньги выкидывают!» Рука с траурными каемками под нестриженными ногтями – Шанек (он всегда так представлялся – Санек, но отсутствие зубов изменяло имя, все его звали Шаньком, даже Косой, на счету которого был один из отсутствующих зубов, «А и правильно, не твоя территория!») никак не мог дотянуться до пакета с «пушниной». «Эх, руки коротки!» Откуда-то сбоку подошла дамочка и, не глядя в бак, швырнула свой пакет.
Дзинь!
Это бутылка из ее пакета кокнулась с погребально-похоронным звуком о те, что никак не мог «Носит же таких земля!» достать бомж. Она посмотрела ему в глаза. Встретила удар ненависти, выстреленный в нее сквозь треснувшее стекло очков. «Откуда я его знаю? Откуда я его могу знать!»
Анна пошла, к арке дома сопровождаемая потеплевшим взглядом Шанька.
«А с другой стороны… она сейчас на такой ступеньке социальной лестницы, что она меня в упор не видит. Было время видела, и очень хотела, чтобы я ее видел. Зимой и летом она носила такую короткую юбку, что все без исключения встречные мужики от салажат до пенсионеров шеи сворачивали. Она часто забегала в деканат «позвонить». Демократичная обстановка на факультете и ее общественная активность не создавали препятствий этой студенческой вольности. Замдекана по учебной работе млел при ее виде, а она в преддверии экзамена по его предмету все чаще и чаще наведывалась в кабинет, где кроме него сидела заместительница по воспитательной работе. По долгу службы она даже пробовала повоспитывать Анну за длину юбки, но сразу отступилась, когда услышала предложение: «А вы попробуйте так же ходить. Скорее замуж выйдете. Ноги у Вас ни-че-го!» Она-то и застукала Шанька, тогда он был Александром Семеновичем, с Анной, когда студентка «отвечала на дополнительные вопросы» после заваленного с треском экзамена».
А с другой стороны. Чем бомжевизм хуже марксизма-ленинизма, который Шанек вбивал не одному поколению студентов?