СДВИГ
Визит к психиатру поначалу мало что прояснил. Врач, седой, видавший виды дядька, доброжелательно разглядывал его лицо, потом задал вопрос:
- Жалуетесь на что-то, молодой человек?
Он поднял глаза на врача, но тотчас опустил: могло начаться «оно», чего не очень-то хотелось. Но ведь он-то пришел к специалисту именно с «этим»! И потому, помолчав, ответил:
- Нет, доктор, не жалуюсь, но пытаюсь понять. Потому и к вам пришел.
- Хорошо, молодой че-эк, я в вашем распоряжении.
С чего начать, он не знал, и опять потерянно замолчал. Доктор ненавязчиво попытался помочь:
- Вас что-то беспокоит, я понимаю. Давайте попробуем так: я начну перечислять, а вы, если что-то совпадет, отреагируйте. Итак: возможно, вас кто-то или что-то преследует. Нет? Хорошо. Звуки? Видения? В смысле - галлюцинации?
- Нет, это не галлюцинации, я знаю.
- Ах, все-таки на чем-то мы можем остановиться, - удовлетворенно кивнул доктор. – Что ж, давайте разбираться в деталях.
«В деталях», н-да… А «деталей»-то этих – начать и закончить. Но ничего не поделаешь, раз пришел за помощью, надо хоть какой-то шаг сделать.
- Доктор, - начал он медленно и нерешительно. Вы сказали: «Давайте разбираться в деталях». Но я боюсь, что ничего не смогу вам объяснить, потому что это… какой-то кошмар!
- Ну-ну, не волнуйтесь. Всякому «кошмару» можно найти объяснение, вы уж поверьте моему опыту. Давайте-ка по порядку. Вы что, плохо спите ночью, дурные сны мучают? Может, вообще сна нет, а вместо него – что-то навязчиво-тяжелое?
- Да нет, доктор, всё не то! – поспешил он возразить. – Сплю я нормально. Больше того: именно в процессе сна со мной всё хорошо. Но когда просыпаюсь…
- Так-так, интересно! – выпрямился доктор. – Продолжайте, продолжайте.
Пациент снова замолчал, пытаясь найти ниточку, за которую достаточно потянуть – и всё раскручивается легко и непринужденно. «Ниточка» упорно ускользала, и он досадливо отмахнулся, как будто его лицо атаковала оса.
- Нет, не могу… Понять не могу… и объяснить тоже.
- Ну так мы вместе, вместе попробуем, - взял его за руку врач, отработанным движением нащупывая пульс. – Вы уж, молодой человек, поверьте: я кое-что смыслю в псих…хо-логии, - смягчил доктор чуть было не выскочившее привычное «психотерапии»: незачем понапрасну закомплексовывать пациента.
- Итак, - врач слегка пожал ему руку. – Вы сейчас спокойно и по порядку всё мне расскажете. Начали?
Он молча кивнул, а врач продолжал:
- Мы выяснили, что никакой мании, скажем, преследования у вас нет. Сон у вас, как вы считаете, хороший. Зато в реальности, судя по вашей несколько…м-м-м… болезненной, что ли, реакции, вы испытываете некий, скажем так, дискомфорт. Может быть – нервничаете? Боитесь общения?
- Да нет, доктор, н-не совсем…
- Значит, что-то все-таки есть? – оживился доктор. – Пойдемте дальше. Итак, судя по вашим словам, в реальности вы видите… м-м-м… нечто вроде… нет-нет, я не настаиваю! я говорю условно: нечто вроде галлюцинаций, и оттого испытываете некий дискомфорт. Так?
- В общих чертах – да. Но только в общих! – тут же поспешил уточнить пациент.
- Вот и прекрасно! Первый шаг мы с вами сделали, - удовлетворенно откинулся доктор на спинку кресла. – И теперь понемногу, потихоньку, ни на что не оглядываясь, вы можете рассказать мне подробности. И мы вдвоем наверняка разберемся в ваших дискомфортах. Теперь я, если не возражаете, замолкаю и ненадолго становлюсь слушателем.
Пациент ощутил в себе странное умиротворение – похоже, здесь его действительно выслушают и, возможно, хоть что-нибудь объяснят. Потому что… «это» становится невыносимым! И он решил: будь что будет! «Просто расскажу как есть, а там увидим…».
- Доктор, разрешите, я начну издалека, с того момента, когда всё это вот, мои… г-галлюцинации – черт с ним! назовем их условно так - так вот, с того момента, когда всё это (я называю «это» или «оно» в кавычках, потому что никакого другого слова подобрать в объяснение не могу), когда «оно» началось.
Доктор слушал терпеливо, стараясь не пропустить момента, когда приоткроется истина, на основе которой можно попытаться поставить диагноз. А пациент продолжал, угрюмо глядя в сторону.
- Началось «это» прошедшим летом, во всяком случае, прежде никогда ничего подобного я не испытывал.
Пауза, заполненная тишиной и ожиданием, и он продолжил свою исповедь:
- Мы с тремя моими друзьями еще со школы любили всякие вылазки. Сперва это была рыбалка, загородные пикнички с ночевкой. Потом, пару лет спустя после школы стали делать броски посерьезнее: Кавказ, Алтай… Короче, нам четверым очень уж лег на душу горный туризм. Ходили по тропам сперва с тургруппами, потом однажды попробовали самостоятельно. Первый такой тур оказался трудным, но зато потом, в конце маршрута, когда преодолели и сам маршрут, и себя, получилось, что называется, в кайф. И тут же на следующее лето, пока еще были холостяками, решили повторить наш групповой заход, и выбрали не сей раз Тянь-Шань. Я не длинно рассказываю? – спохватился он.
- Ничего-ничего, продолжайте, - спокойно отреагировал док, который всё это время был настороже в ожидании «лазейки» в психику пациента. Пока всё шло в рамках. Но ведь что-то же привело сюда, к нему, этого молодого человека! Нужно было ждать.
А пациент продолжал излагать свою историю.
- Короче говоря, мы выбрали маршрут поинтереснее, чтобы с ущельями, пещерами, и прибыли на Тянь-Шань. Поговорили с местными: чт;, мол, да как у вас тут посмотреть можно? Нам сказали, что туристы им не в новость, но что не всегда всё проходит гладко. Случалось, люди и пропадали, причем без следа… Мы – ушки торчком! Это было как раз то, что нужно! Мы были ребята отчаянные и самоуверенные, и возможная опасность только подогревала наш азарт. Разузнали, какие-такие тропы самые что ни на есть опасные? Нам местные в ответ: да ничего, мол, такого «специального» нет, просто лет пять-шесть тому ушла одна группа, человек семь, а вернулись только пятеро. Бог их знает, может, те двое откуда-нибудь с другой стороны вышли? Хотя должны были вернуться именно сюда. Этих двоих потом родственники искать приезжали, но – никаких следов. Их товарищи объясняли, что эти двое просто исчезли – и всё. Заблудились, либо утонули, либо в ущелье упали – ничего не ясно! Были люди – и нет их.
А еще нам сказали, что есть где-то далеко в горах какая-то дьявольская пещера – это, мол, еще с давних пор такая легенда в народе ходит. Будто бы человек, попав в нее, повреждается умом, а чт; именно он видел, какой ужас пережил или что-то еще – толком рассказать не может, потому что несет околесицу. Но это, мол, легенда такая, и сколько в ней правды, сказать невозможно. Ну, мы с дружками давай подробности копать – что за пещера, где она, далеко ли до нее? Ничего толком не разузнали, лишь примерный маршрут себе выбрали, по которому впереди, возможно, километрах в двадцати-тридцати могла встретиться нам злополучная пещера. А могла и не встретиться… Ну, если коротко: встретилась-таки нам эта пещера. Может и не эта, другая, но и эта запомнилась. А у меня после нее началась чехарда в мозгах…
«Ага! Вот оно! - отметил про себя док, но вида не подал. – Теперь выяснить, чт; парня мучает, а там уж можно решить, сколько правды в его рассказе».
- Ну вот и прекрасно, понемногу мы с вами продвигаемся. Стало быть, говорите, «чехарда в мозгах»? Это бывает – от переутомления, например. Словом, молодой че-эк, если вы мне слегка обрисуете эту вашу «чехарду» - думаю, мы с вами быстро во всем разберемся, и выработаем… м-м-м… алгоритм, что ли, вашего дальнейшего поведения. Итак?
Ответом было молчание – видимо, пациент все еще не решался говорить сокровенное.
- Смелее, юноша, смелее, - улыбнулся док. – Можете быть уверены в моей реакции, поскольку я все-таки врач, смею надеяться, неплохой, и ценю откровенный разговор. Кстати, почему вы так уверены, что ваша, как вы сказали, «чехарда в мозгах» началась именно после посещения пещеры? Там, в пещере, что-то произошло?
И вот тут пациент явно вздрогнул, чего доктор, вообще говоря, не ожидал.
- Ну-ну, что вы разволновались, - положил доктор руку на запястье пациента. – Не хотите – не вспоминайте. Хотя… картина была бы четче, если бы вы объяснили…
- Хорошо, я расскажу, - выдавил, наконец, из себя «молодой че-эк». – Не уверен, правда, что вы мне поверите. Но это уж… как знаете. Я же не в суде, и свидетелей рядом со мной сейчас нет.
Он с полминуты смотрел куда-то в сторону – вспоминал, прикидывал, как лучше начать?
- Короче, доктор, дошли мы до той… ч-чертовой пещеры. Огляделись – ничего особенного, пещера как пещера, эдакий разлом в скале. Вокруг ничего подозрительного. Правда, небо стало хмуриться, гроза вроде бы собиралась. Ну, мы с ребятами решили: сам бог велит заглянуть в пещеру, спрятаться от грозы. Посветили фонариками, внутри было просторно, даже не сыро. Покуда дождь не хлынул, быстро нахватали от подножия валежника всякого да костерок раздули. Сели вокруг, руки греем, сами греемся, балдеем. Снаружи минут через двадцать громыхнуло, ливень начался, а мы – как у себя дома! Один из наших, Коля Иволгин, гитарист, настроил свой инструмент, да мы еще бутылёк портвейна откупорили – совсем хорошо стало! Ну, думаем, пару часиков отсидимся, гроза кончится, двинемся дальше. И никакая пещера эта не «дьявольская», очень даже уютная, симпатичная пещерка! Совсем уж было разомлели. И тут…
Сперва нам показалось, что гроза утихла. А уходить-то не хочется, пригрелись мы, все четверо, сидим, под гитару ностальгируем. И вдруг слышим снаружи какое-то легкое потрескивание. Потом глядим – вход в пещеру становится светлее, светлее… И потрескивание продолжается! И вроде бы приближается! Вот тут у нас впервые мандраж начался. Коля со своей гитарой приутих, мы все уставились на пещерный вход (или выход – как хотите). И чувствуем – кто-то там есть, с огнем, движется к нам. У нас – мурашки по спине! Оружия-то с собой никакого. Я инстинктивно нашарил под ногами сук покрепче, Володя Жильцов за камень ухватился, Сергей Маневич сидит ни жив, ни мертв, глаза огромные, и побледнел – страшно все-таки, хоть нас и четверо.
Ну вот, снаружи вроде как совсем светло стало, даже неестественно светло. И тут мы видим, как внутрь влетает шар, светло-желтый, поменьше футбольного мяча, дрожит, переливается красноватыми точками и потрескивает. Ну что? – понятное дело, шаровая молния! Мы никогда ее так близко не видели, хотя слышали, что вблизи нее лучше не шевелиться. Мы и замерли, как четыре манекена. А шарик, с-собака, потрещал, «огляделся» - и к нам! Никогда не забуду этого ощущения безысходной паники: хочется бежать прочь, а бежать нельзя! – шарахнет, и тогда смерть. А «смерть»-то надвигается! Мы совсем головы в плечи втянули, следим за чортовым шаром, он побарражировал чуток и остановился в полутора метрах от Сережи Маневича. Бедному парню только этого не хватало! Он рот раскрыл, дышит тяжело и еле сдерживает стон. «Шарик» полюбовался им, перекинулся к гитаристу Коле, но тот его почему-то не заинтересовал, и он дернулся в сторону Володи. Но и Володя ему, похоже, не понравился. Остался я. И «шарик», оставив Володю, двинулся ко мне: ближе, ближе, остановился буквально в метре от моего лба, мне даже показалось, что я ощутил жар. Ну вот, он замер, и я замер, жду, что дальше-то будет? Он, подлец, «разглядывает» меня, потом двинулся вроде как в обход моей головы. Я глаза скосил, а шеей шевелить боюсь. Шар действительно облетел вокруг меня и опять замер напротив моего лба. А потом треск вдруг усилился, и я запомнил только вспышку – и всё, вырубился…
…Очнулся, и заорал от ужаса: надо мной склонились три скелета! Ч-черт! Что я – в аду, что ли? В страхе захлопнул глаза, потом ме-едленно, медленно стал их открывать… Еще хуже! Прямо на моих глазах скелеты стали обрастать сперва внутренними органами, потом мышцами, сухожилиями, и минуту спустя я уже вместо скелетов оказался в обществе трех каких-то… анатомических мумий! Лица совершенно «ободранные», без кожи, глаза в глазницах – навыкат, черепа голые, также без кожи и без волос, оскаленные рты. Я отмахиваюсь, ору не своим голосом, и вдруг слышу:
- Макс! Что с тобой?? Слава Богу – жив! Чего орешь-то?
Голоса вроде знакомые… Мумии говорят голосами моих друзей! Нич-чего не понимаю… Тот чертов «шарик», что ли, взорвался так, что сжег их лица? И мое, выходит, тоже? Но почему я никакой боли не чувствую, да и ребята (если это и вправду они, а не какие-нибудь оборотни!) не валяются трупами, а шевелятся, говорят что-то. Да, и еще: ведь в первый момент я вообще увидел скелеты! ИХ скелеты? Ни ф-фига себе!
На всякий случай нерешительно так спрашиваю:
- Ребята, вы, что ли?
- Ну а кто же, дьявол тебя дери! – слышу в ответ Володин голос. – Напугал ты нас: думали – всё, кончился Макс, отмучился. Шарик-то прям перед твоим лбом бабахнул, ты – в отруб. Мы тебя хвать – и наружу. Смотрим – дышишь, только на лбу какая-то ссадина. Аккурат в центре лба!
- А чего это, - спрашиваю, - у вас рожи такие?
Они хором:
- Какие?
- Ну… ободранные, без кожи, - я все еще не верил, что эти недавние скелеты – мои друзья.
- Ты что, Макс, повредился?! – рявкнула одна из мумий голосом Володи Жильцова. – Какие-такие «ободранные»? Шарик ТЕБЯ поцеловал, а не нас, и твоя рожа в норме, а наши, сталбыть, ободранные?? Думай, что говоришь!
Н-да-а… Всё это было очень, оч-чень странно! Я приподнялся с земли, сел и попытался привести в норму все свои впечатления. Значит так: меня окружают три возникшие из скелетов «анатомические мумии», только живые… И они называют себя моими друзьями, и голоса у них в точности те же, что у моих друзей: Володьки Жильцова, Коляна Иволгина и Сергуни Маневича. Да что за дьявольщина! Чего ж мне делать-то? Бежать? От кого? От друзей своих? Или нет – от мумий, от этих трех полу- трупов? Может, у меня действительно сдвиг, что такая херня мерещится?
Я зажмурился, потряс головой, подергал себя за уши, с силой протер кулаками глаза – может все-таки пройдет наваждение-то? Медленно открыл глаза – то же самое! Правда… на секунду показалось, что мумии вроде бы… «очеловечились» - но только на секунду! И тогда я взмолился:
- Ребята, ну ей-богу: я вижу вас какими-то… не такими, как всегда. Вроде вы – и вроде не вы. Что-то с моими глазами случилось… Володя, ты где?
Мумия справа оскалилась:
- Ну, вот он я.
- Дай руку.
Мумия протянула руку. Я брезгливо прикоснулся к ней и – мать честная! – увидел, что и моя собственная рука точно такая же! Мышцы, сухожилия – всё снаружи! И ни намека на кожу! Сначала меня даже передернуло: чертов «шар» спалил и мою кожу! Да, но… ребята-то, выходит, настоящие, не «мумии»? Причем они же мне сказали, что мое лицо в порядке. Значит, они видят и меня, и друг друга «в норме», а я… что-то стряслось с моими глазами! Проклятый «шар»! Это из-за него!
Я обхватил голову обеими руками: что ж я теперь – инвалид?! Всех людей буду видеть скелетами да мумиями?
- Макс, ты чего? – тронул меня за плечо Сережа.
Я глухо застонал:
- М-м-м, братцы… Кердык моим глазам…
- Чего-чего-о? – кинулись ко мне все трое.
- Да всё, ребята, конец. Шарик-то злым духом оказался.
- Стоп, Макс, ты чего гонишь? – попытался остудить меня Колян.
- Не-ет, ребята, не «гоню». Видать, когда шарик хлопнулся, он меня ослепил, и наградил каким-то непонятным ожогом… роговицы, что ли?
- Погоди-погоди, какой к чертям ожог? – придвинулся ко мне Володя. – У тебя что, болят глаза? Болят или нет?
- Нет…
- А чего ж ты пыль поднимаешь? – Володька заглянул мне в зрачки – и я снова увидел «мумию», анатомический «экспонат» володькиной головы, только уже до мельчайших подробностей. А Володя прошлепал своими «облезлыми» губами: - Да всё нормально с твоими глазами, старикан! Всё на месте. Зрачки разве что чуть больше обычного. Ну так и что? Ты ж в пещере долго торчал, в темноте. Так что естественное дело.
- Володя, погоди, - удержал я его. – Если я расскажу, КАК я тебя сейчас вижу, ты скажешь, что я псих.
- Не надо, - отреагировал Володя. – Гнать не надо! Я тебя давно знаю, Макс, психом ты никогда не был.
- И все же, - я продолжал удерживать Володю и таращил на него глаза, разглядывая открытые сплетения мышц и сухожилий на его лице, лице без кожи. – В общем, братцы, меня вам нужно определять в психушку, потому что я… не вижу ваших лиц, и кто из вас где – определяю только по голосу.
Володя (точнее – его «мумия») посмотрел на меня долгим взглядом, потом медленно поднял руку и, приставив палец к виску, молча покрутил им.
- Вот видишь, Вовчик, я тебе говорил: ты меня назовешь психом, - печально улыбнулся я.
- Нет, но ты же… дурачишь нас, что ли? – попытался оправдаться Володя.
Я покачал головой:
- Эх, Жильцов, Жильцов… Ну когда я тебя дурачил? Ты же сам видел, как «шарик» шарахнул мне в лоб. Видел?
- Ну видел.
- А потом вместе с ребятами спасал меня, когда я был в отрубе. Спасал?
- Да ладно тебе, Макс! Кончай на совесть давить.
- Да я не на совесть твою давлю, а на объективность. Ты всё сам видел, поэтому я тебе и говорю: «шарик» что-то сделал с моим зрением.
- Ну?
- Вот тебе и «ну»! И теперь я почему-то вижу вас «ободранными», без кожи. И себя, кстати, вижу точно так же. А в первый момент вообще видел ваши три скелета! И боюсь, что это – навсегда. Ну, как мне теперь жить?
Жильцов, как обычно, самый инициативный среди нас, попытался меня успокоить:
- Погоди, Макс, не паникуй. Давай лучше так сделаем: ты глаза-то закрой, полежи спокойно с полчасика, не суетись. Глядишь, зрение придет в норму.
Я не стал спорить. Действительно, может – отдохнут зрачки, и всё восстановится? Снова улегся на спальный мешок (ребята подстелили мне его, когда выволокли меня, бездыханного, из пещеры), закрыл глаза и стал вслушиваться в тихий разговор своих друганов. Они недоуменно нашептывали друг другу что-то невнятное, из чего я разобрал лишь: «…Прикидывается?.. Да нет, ты не знаешь Макса!..». А потом я незаметно уснул.
…Когда открыл глаза – радости моей не было предела! Все трое моих друзей сидели вокруг меня вполне «нормальные», узнаваемые, правда, с озабоченными лицами, но лица-то были обычными, покрытыми кожей! Никаких «мумий». Я вскочил и кинулся их обнимать:
- Братцы, всё о;кей! Вы у меня теперь нормальные!
Они ошалели, и Володя задал резонный вопрос:
- А ты?
Я понял, что сморозил чушь, и поспешил с объяснениями:
- Да брось, Вовчик, всё действительно о;кей. Глаза мои видят, как всегда.
Друзья, похоже, мало верили не столько в мое «восстановление», сколько в недавнюю «утерю зрения». Володя молча качал головой, глядя на меня с усмешкой, Колян отрешенно тренькал на гитаре, а Сережа Маневич смотрел на меня виновато, как будто хотел сказать: «Извини, дружище, я тебе верю, конечно, но…».
Я не стал им больше ничего доказывать – слава Богу, что хоть остались целы и невредимы после взрыва шаровой. Мы собрали вещи, маршрут решили не продолжать - мало ли что, мол, с моим здоровьем? Шарик все-таки взорвался, это видели все, и сознание я терял, потому на всякий случай надо было вернуться, чтобы мною занялась медицина.
Она и занялась: в райцентре меня обследовали, ничего не нашли, никаких нарушений, только рана в центре лба долго не затягивалась.
Мы все четверо вернулись домой. И вот тут-то и началось «это»! А если быть точным – продолжилось.
Доктор молча и пристально вглядывался в лицо пациента, оценивая: чт; именно парень рассказал правдиво, не подсочинил ли где? По внешним факторам ничто не вызывало сомнений: мог быть маршрут по Тянь-Шаню в компании друзей, могла быть горная пещера, да и шаровая молния в грозу, в горах – почему бы и нет? То, что молния взорвалась – бывает. Что все парни при этом остались живы и физически невредимы? – м-можно допустить, что так оно и случилось. Но вот «скелеты» да «мумии»… Н-да, здесь, пожалуй, тянуло на психическую травму.
И всё же док решил кое-что уточнить.
- Скажите, молодой че-эк, то, что вы называете «это», оно началось после того, как ваше зрение восстановилось, так?
- Да, доктор.
- И началось, как вы говорите, уже дома, по возвращению с Тянь-Шаня?
- Совершенно верно.
- Значит, пока вы ехали поездом, или там самолетом летели – точно уж не знаю, никаких отклонений в вашем зрении не было?
- Не было.
- То есть, ни «скелетов», ни «мумий» вы больше не видели?
- Не видел, доктор.
- Так-так-та-ак… - забарабанил док пальцами по колену, о чем-то раздумывая. – Ну что ж, тогда давайте разбираться, чт; собой представляет ваше «это». Скажите, оно что, каким-то образом перекликается с тем состоянием, какое вы испытали после разряда шаровой молнии?
- Полностью перекликается, доктор!
- Ого! Интересно! Уточните, пожалуйста, если не трудно.
- Уточняю, - с готовностью произнес пациент: он уже совершенно доверился врачу, поэтому объясняться стало легко – ему верили, его слушали заинтересованно, слушал специалист, который не отмахнется и не скажет, что ты несешь чушь несусветную. – «Это» продолжилось так. Я уж совершенно было успокоился на предмет того случая в пещере, считал, что мне просто повезло: могло ведь и убить. Про «скелеты» и «мумии» вспоминал уже как-то отстраненно, друзей своих перестал убеждать, что наблюдал их в таком странном «виде» - они все равно мне не верили. Словом, в меня потихоньку вселилась убежденность, что там, на Тянь-Шане, у той пещеры я действительно испытал какие-то галлюцинации, нечто вроде дурного сна при пробуждении. На том и успокоился. И вдруг…
Он замолчал, но доктор слушал внимательно, заинтересованно, значит – можно продолжать.
- Как-то раз я познакомился с одной девчонкой. Ну, я вообще-то мужик влюбчивый, к тому же склонен к идеализации. Девчонка показалась мне весьма привлекательной, и я, по обыкновению, за пару дней успел нафантазировать себе о ней всякой возвышенной ерунды. И тут вдруг, в один вечер, обнаружилось, что девчонка та ну просто законченная шалава! Я случайно увидел ее со стороны, поддатую, с сигаретой в зубах, и из ее рта неслась какая-то разухабистая матерная мерзость. Я буквально остолбенел – до того был потрясен сшибкой реальности с моей фантазией. Она меня заметила, но не смутилась, скорее наоборот: нагло эдак выставилась, даже сделала неприличный жест. И вот тут меня накрыло какой-то волной ненависти, что ли, ненависти и презрения к ней. Я уставился на нее, я просто испепелял ее взглядом – до того было обидно. А она, пьяная, злобно матюгнулась мне прямо в лицо, и в этот момент… да-да, именно с этого момента в меня вошло «это», и я тотчас почувствовал, что оно – прямое продолжение того, что случилось со мной на Тянь-Шане! Я вдруг увидел, как с девки будто слезла кожа, и на месте «красивой и наглой куклы» вдруг оказалась точно такая же «анатомическая мумия», какие я увидел возле пещеры после удара шаровой молнии. Я увидел у нее во рту несколько гнилых зубов, затем разглядел, что ее трахеи и легкие сильно подпорчены никотином, увидел ее желудок, в котором, кажется, начала формироваться язва. Еще увидел как бы изнутри ее «интимные места» - там всё было грязным, запущенным и больным, там кишели колонии микробов! Я совершенно ясно различил эти колонии, как будто заглянул туда через микроскоп! Всё это длилось не дольше нескольких секунд, но я был основательно потрясен! Я отвернулся от недавней своей симпатии и кинулся прочь, не издав ни звука.
Дома долго не мог придти в себя, пытаясь понять: ЧТО ЖЕ ЭТО БЫЛО? Разумеется, тут же вспомнилась пещера и тогдашние «мумии». Получалось, что зрение мое после того случая хоть и восстановилось, но не до конца? Я стал разглядывать свои руки – всё нормально, никакого «просвечивания» сухожилий там и прочего «мяса». Подошел к зеркалу - тоже всё о;кей! И лишь несколько дней спустя, когда этот «фокус» повторился, на сей раз уже с двумя парнями из соседнего дома, мерзавцами и отморозками, я понял, что мое «просвечивание» проявляется в те моменты, когда я негодую, злюсь, ненавижу кого-то: в этот момент мои глаза как бы переходят… в «режим рентгена», что ли… и я буквально вижу человека насквозь, особенно если он – негодяй. Вижу все его внутренности, со всеми болезнями, любым его «гнильём». Ну так вот: а поскольку дурных эмоций в моей жизни, как у всякого человека, хватает, меня все чаще стали донимать эти картины невольного «просвечивания» людей, в основном – мерзавцев. Когда я попытался поделиться этим со своими друзьями, теми, что были со мной на Тянь-Шане, реакция, увы, оказалась вот какой: «Ты опять?!».
Словом, не стал я им ничего объяснять, но «просвечивания» мои стали уже крепко донимать меня. Больше того: в какой-то момент я вдруг обнаружил, что не только «просвечиваю» негодяев, но могу как бы видеть их судьбу. Знаете, возникают картины их будущего физического разрушения - я буквально вижу весь процесс, как гибнут, разрушаются их внутренности: у кого язва, у кого-то – дряблые легкие, у некоторых гниют зубы, развивается опухоль в мозгу, ну и так далее. И я ощущаю, как по мере своего физического разрушения они становятся всё злее и агрессивнее, пока их не накрывает однажды смерть, своя собственная либо насильственная. И в этот момент я испытываю облегчение, и «картины» пропадают.
Он замолчал с ощущением опустошенности, но одновременно и удовлетворения. Доктор был задумчив: ему все-таки следовало определиться с диагнозом, но пока, увы, ничего не получалось. Навязчивые идеи? – нет, не проходило. Галлюцинации, которые сперва возникли, возможно, под воздействием электрошока, потом надолго исчезли, затем снова, под влиянием уже эмоционального стресса вернулись? Ведь какой смысл парню сочинять про возвращение своих вид;ний, если всё у него пришло в норму? А может… действительно взрыв шаровой молнии разбудил в нем какие-то запредельные возможности? Фантастика? Как знать, как знать… Среди людей иной раз появляются феномены даже от рождения. Живет ведь в Саранске такая девушка, Наташа Демкина, умеет видеть человека насквозь. Природное дарование! Факт доказанный, хотя и малообъяснимый. Значит, принципиальная возможность «просвечивания» зрением человека существует. Почему бы такая способность не могла быть «наведена» при разряде шаровой молнии? Мы же ничего не знаем о наших скрытых возможностях!
Так рассуждал доктор. Но одними рассуждениями вряд ли тут делу поможешь. Нужны были факты, причем подтвержденные, не вызывающие сомнения. Ну а почему бы их не выявить, эти «факты»? Ведь если парень утверждает, что способен прозреть анатомию человека, то это ведь можно и проверить! И у доктора моментально созрел план.
- Скажите, - обратился он к пациенту. – Вы анатомию когда-либо изучали?
- Только в школе, доктор, - ответил «молодой че-эк». – И практически ничего уже не помню. Запомнил только общие, известные всем картинки мышечного покрова человека, потому-то легко узнал, что «мумии», которых видел возле пещеры, это человеческие фигуры без кожи.
- Что ж, замечательно, - улыбнулся чему-то доктор. – А скажите, меня вы сейчас не могли бы… м-м-м… «просветить» своим зрением?
- Н-не знаю, доктор… Я вижу вас вполне нормально, как и остальных людей. А в тот раз, когда ту… девку «просветил», очень зол был, потому, наверное, и получился этот эффект. Жаль, конечно…
- Так что же вы, молодой человек, дурака из меня делаете?! – неожиданно возмутился доктор. – Вы что, всерьез решили, что я поверю всей этой… дребедени, которую вы тут мне нагородили?
Пациент опешил, а доктора уже, кажется, «понесло»:
- Вы что же себе позволяете?? Вы к кому обратились? Разрешите вам напомнить, что я врач, черт побери, серьезный специалист, а не… шарлатан вроде вас!
Да, это был удар! Только что «молодой че-эк» радовался, что нашел понимание в лице уважаемого, видавшего виды врача, который выслушал, ободрил, обещал разобраться… И что же? Снова стена?
- Что, что вы на меня уставились? – продолжать бушевать доктор. – Небось, сейчас начнете бессовестно врать, что видите меня «насквозь», что у меня с лица кожа слезла, и прочую подобную ерунду? Так? А ну-ка посмотрите на мою руку, - поднял доктор правую кисть, - и соврите, что видите ее насквозь, что можете даже различить кость! Давайте, врите!
Совершенно растерявшийся пациент пробормотал:
- Да, вижу…
- Ну и ЧТО вы видите? Какая это кость?
- Белая, гладкая… Точнее, до локтя их две, а от локтя до плеча – одна.
- Хм… Ладно. А эта? – поднял док свою левую руку. – Ну, врите смелее, черт бы вас, фантазеров, побрал! Ну давайте, опишите мне кости моей левой руки!
- Эт-ти… две к-кости не такие гладкие, - промямлил пациент, все еще не понимая столь резкой перемены к нему отношения со стороны врача. – Одна из них каким-то… уступом, вроде бы срослась.
- А зубы, мои зубы вы видите? – все с тем же грубым напором давил на него док. – Давайте, соврите мне, ЧТО именно вы видите у меня во рту – он ведь закрыт! Но я специально поверчу перед вами головой, однако рта не открою, не надейтесь! Ну-тка вы, провидец хренов, давайте, врите мне, специалисту! Смелее!
Пациент, побледнев, продолжал, как автомат, повторять то, что он, по его мнению, увидел:
- У вас нижние зубы… искусственные, а в верхнем ряду четыре… нет, пять пломб: две слева, то есть СПРАВА для вас, и три – с другой стороны.
- Ну хорошо, а может, вы и сердце мое тоже видите? Ну, где оно, быстро говорите… Хотя нет – покажите!
- Вот оно, я его вижу, - указал пациент на левую сторону груди врача. – Оно пульсирует.
- Подумать только: «пульси-ирует»!... «С левой стороны-ы»! А где ж ему еще быть, черт бы вас побрал?! Это даже ползунки из детсада знают! А ну-ка, быстро скажите мне, ЧТО вы видите вот тут, - указал доктор рукой чуть ниже своей груди. Только быстро!
- Здесь… это… кости. Грудная клетка, наверное. А под ней я вижу какой-то темный кусок… мяса, он идет от центра в правую часть вашего… туловища.
- А левее – что? Быстро!
- Левее? Там, под этим темным куском… какой-то… пузырь, что ли?
- Правильно, это желудок. А первое, тот самый «темный кусок» - это печень. Ну хорошо, а ниже, ЧТО вы видите ниже, вот здесь?
- Там какие-то… червяки. Ах да, помню, это же кишки! Но сверху от них, под самым… желудком, начинается какая-то темная и довольно толстая кишка…
- Всё верно, это и есть «толстая кишка».
И вдруг лицо врача резко подобрело:
- Ради бога, извините меня, молодой человек! Я поступил несколько жестоко, но другого пути у меня не было. Вы же сказали, что ваша «рентгеновская» способность проявляется лишь тогда, когда вы испытываете стресс. Вот мне и пришлось слегка наорать на вас, чтоб вы начали меня тихо ненавидеть. И этот негуманный эксперимент, к счастью, прошел чрезвычайно удачно! Вы увидели и назвали то, что не могли знать ни при каких обстоятельствах: моя правая рука нормальна, а вот лучевая кость левой в детстве была сломана, и срослась плохо, неправильно. И вы это увидели! И я понял, что вы мне не лжете, что в вас действительно открылись феноменальные способности! Затем вы в точности описали все мои зубы, которые ну никак не могли видеть, не будь у вас «рентгеновских» возможностей! Далее, вы сказали мне, что никогда серьезно не изучали анатомию, однако совершенно точно описали мою печень, желудок и прочие внутренности, указали их форму и расположение, даже цвет назвали! Для неспециалиста это феноменально! Из чего я делаю вполне однозначный вывод: вы действительно обладаете бесценным даром! И если бы вы, скажем, согласились учиться медицинскому делу, из вас мог бы со временем получиться совершенно уникальный, допустим, диагност! И я со всей своей страстью прошу вас, в том числе и как врач: не расстраивайтесь от тех перемен, что произошли в вас! Возможно, это божий промысел, и загадочная «шаровая молния» неспроста выбрала именно вас. Вы призваны, по-моему, очень серьезно послужить людям. Вы им нужны, и вы сможете принести им огромную пользу, если воспользуетесь должным образом подаренной вам возможностью. Я уж не говорю о том, что вы будете всегда востребованы, и оттого у вас в жизни не будет никаких материальных проблем. Учитесь, молодой человек, и вы будете счастливы, принося облегчение людям.
А я со своей стороны готов помочь вам, чем только смогу.
До скорой встречи!
26.01 – 14.02.2004
Таллин