- Еще один,- устало проговорила она Кириллу, вышедшему на звук захлопнувшейся двери. – Все вы, мужики, одинаковые. Несколько взмахов ресниц, томный взгляд, для особо непонятливых можно и бедрами покрутить и он твой. Глупый повод для знакомства, чашка кофе или чего другого, медленный танец, если вы в клубе, или вечерний ужин перерастающий в ночной,- она начала неспешно раздеваться. Повесила свой темно синий пуховик на вешалку, забросила на вешалку вязаную шапочку и принялась снимать сапоги.
- Предсказуемые и недалекие,- продолжила она,- первый десяток фраз могу предсказать с вероятностью 90%. Дальнейшие ухаживания, поведение, темы разговоров читаются наизусть, словно их вызубрили из какого-то руководства по воспитанию молодых бойцов. Хотя, конечно, попадаются оригиналы…
Она задумчиво посмотрела на сапог и подергала за шатающийся каблук. Со вздохом поставила его на пол. Часы в комнате издали громкий писк. Она посмотрела на часы. Восемь утра.
- Можно подумать, вы, девушки отличаетесь особой изобретательностью,- возразил Кирилл рассматривая ее бледное, осунувшееся после бессонной ночи лицо,- сидите и ждете, когда парни начнут перед вами Калинку-Малинку танцевать. В последнее время мне даже нравятся феминистки. На них можно здорово сэкономить.
Оба рассмеялись. Она надела свои любимые мягкие тапочки и прошла в комнату. Бросила сумочку на кровать и неожиданно широко зевнула. Кирилл с бутербродом в руке носился по комнате собирая разбросанные тетради, собираясь в университет.
- Есть хочешь,- промычал он забитым ртом,- я тебе сосиски оставил. На кухне.
Мгновенно одевшись и освежившись своей туалетной водой, он почистил ботинки и застыл перед зеркалом. Несколько минут пытался пригладить взъерошенные волосы. Подумав, что они все равно примнутся под шапкой, он последний раз огляделся. Перед тем как открыть дверь спросил
- Какой этот по счету?
- Шестнадцатый,- не задумываясь ответила она. Лицо Кирилла словно съежилось, стало маленьким и беззащитным,- я думала ты уже привык,- одними губами прошептала она,- это с которым не было срывов…
- Мне кажется, я никогда к этому не привыкну,- отрывисто бросил он и хлопнул дверью ушел.
Несколько минут она сидела в тишине, рассматривая противоположную стену. Потом включила телевизор. Перелистав несколько каналов и не найдя ничего интересного, она не спеша разделась. Захватив на кухне сосиску отправилась в ванную. Продремав около часа в горячей воде, она поняла, еще немного и выбраться из нее не удастся. Переборов слабость и нехотя поднявшись, она завернулась в полотенце. Вторым завернула голову. Прилегла на кровати, позже собираясь попить чаю. Незаметно провалилась в сон.
Длинный отвратительно оранжевый коридор. Множество белых дверей по бокам. Вдоль коридора тянутся кресла. В них, словно на иголках, готовые вскочить в любой момент, сидят люди. Черты лица застыли на лицах. Ожидание. Томительное, тягучее, противно-смертельное ожидание. Все смотрят на дверь. Неотрывно. До боли. До коричневых кругов перед глазами. Она бесшумно открывается. Никто не выходит. Лампочка, приглашающая следующего пациента мигает. Встает человек. На негнущихся ногах, не смотря ни на кого, видя перед собой только открытую дверь, он медленно идет к ней. Звук шаркающих шагов по полу. Человек оборачивается. Его взгляд пуст. Он никого и ничего не видит. Дверь захлопывается, проглотив его. Тишина. Ожидание. Бесконечные минуты – тягучий клей. Ставшие знакомыми шероховатости на стене. Вытертый пол.
Дверь с грохотом распахивается. Из нее вылетает вспотевший, радостный человек.
- У меня, я не.. Этого вот так..,- бессвязно пытаясь связать слова, он исчезает.
Дверь снова открыта. Снова мигает лампа. Люди смущенно смотрят друг на друга. Отводят глаза. Нужно идти. Подошла очередь.
Маленький, молью изъеденный кабинет врача. Маленький стол, маленький шкаф, маленький, дрябло-румяный доктор. Без лица,- его стерли пациенты. Это большое стоит в углу. Кресло. Старое как смерть. Безразличное как камень. Значимое и страшное только здесь. Медленно садишься в него. Руки и ноги опутывают ремни. Доктор долго копается среди своих банок и склянок. Все выглядит далеким и размытым. Внимательно приглядевшись, замечаешь, – кресло похоже на гроб. Даже подушечка есть. Доктор, закончив копаться в своих бумагах, поднявшись наконец, из-за стола открыл его нижний ящик. Взял небольшой молоточек. Подошел к шкафу. Распахнул его. Видна только крышка. Гроба. Ловко подхватив ее, врач подходит к креслу.
- Вы молоды, вы были беспечны, увы, мне очень жаль вас…
Ужас. От него кожа покрывается мелкой сыпью. Спазматический вскрик. Крышка закрывается. Последний луч исчезает. Сверху раздаются удары: тук-тук-тук. Это все молоток. Цвета серебра. Он заколачивает тук-тук-тук. Сверху. Тук-тук-тук.
Отсюда не выбраться…
Она подпрыгнула на кровати. Из груди раздался сдавленный хрип. Она поймала пересохшим ртом воздух и часто-часто задышала. Было уже темно. Слышался методичный тук-тук. Это сосед. Стучит наверху. Чтобы успокоится, она несколько секунд помахала руками. Прошла на кухню – выпила стакан воды. Включила везде свет. Отпустило.
Кирилл вернулся домой, когда она почти закончила жарить котлеты к ужину. Подошел к ней сзади и обнял за талию.
- Моя одиннадцатая почти готова,- прошептал ей на ухо,- завтра даю решающий бой,- получил результаты анализов,- погрустнел он,- все без изменений.
Ее это не удивило. Они сдавали их раз в полгода уже второй год. Результат был неизменно положительный.
После ужина, Кирилл включил компьютер и залез в Интернет, а она, лежа с книжкой на кровати параллельно смотрела слушала музыку по музыкальному каналу.
- Ну, девушки,- рассмеялся Кирилл,- за свою жизнь я просмотрел сотни анкет и еще не видел такой, в какой девушка бы признавала себя грустной, страшной, занудной, некрасивой, глупой, неинтересной, абсолютно не сексуальной и так до бесконечности. В таком случае, зачем размещать свою анкету? Взамен, почти все хотят милого, доброго, порядочного человека, некого принца на передвижном средстве, для чего-то чистого и возвышенного.
- Это ты популярные анкеты смотришь,- оторвалась она от книжки,- не забывай о действительно одиноких девушках, которым не очень повезло с внешними данными. К ним не подходят знакомиться на улицах, знакомые не видят в них девушки, стараясь общаться на отдаленные темы. Недостаток мужского влияния очень занижает их самооценку. Хотя, если присмотреться повнимательней, внутри у них очень красивый внутренний мир, в отличие от красивых пустышек. Такие люди любят сильно, верно и долго.
- Ты у меня просто философ,- проговорил Кирилл,- твое красноречие нужно направить в русло диссертационной работы
- Очень смешно,- возмутилась она,- согласись, что так есть на самом деле?
- Не знаю, не знаю,- ухмыльнулся он,- тогда к каким девушкам относить тебя, если твоя анкета пользуется большой популярностью? Если посмотреть на количество писем с предложением знакомства, пришедших к тебе за сегодняшний день, то можно причислить тебя к типу девушек номер…
- Ах ты мой почтовый ящик смотришь! – Она соскочила с кровати и, подбежав к нему, стала сталкивать со стула… Кирилл не собирался сдаваться без боя, схватил ее на руки и понес на кровать. Спотыкнувшись за лежавший на полу портфель, оба упали, однако на полу борьба не прекратилась. Схватив его за уши и оттягивая их в разные стороны, она потребовала:
- Проси прощения
- Ни за что! – она потянула сильней,-
- Проси, больнее будет!
- Ай! Нет, нет, нет, наши не сдаются,- пытаясь оторвать ее руки от своих ушей пыхтел Кирилл. Их прервал телефонный звонок.
- Повезло тебе, но я с тобой еще разберусь,- пригрозила она и сняла трубку.
- Ах ты дрянь, - завопили в трубке,- пошел провериться после тебя, а у меня ВИЧ.
- Знаю я,- спокойно парировала она
- И ты, что ты… ТЫ…,- голос в трубке задохнулся от возмущения
- Да, я захватила тебя с собой. Как и многих других..
- Ты дрянь,- истерически заорал голос в трубке,- я тебя найду….
- Предохраняться надо было,- сказала она и положила трубку. Потом закрыв лицо руками расплакалась. Кирилл нежно обняв ее за плечи усадил на кровать.
- Пустота. Страшная пустота внутри. Впереди. Бездна отчаяния. Реалистичная безысходность. Отсутствие выхода. Мы все знаем, что умрем, но живем. Почему жизнь теряет смысл, когда смерть присылает письмо – не больше десяти лет?
Почему все живут и радуются жизни, не имея страшного приговора, хотя смерть может захватить с собой в любую минуту? Нечестно. Неправильно. Почему со мной? Почему они здоровы и счастливы, а мы ведем борьбу за каждую секунду, не можем спокойно спать по ночам и периодически разбивать тонкий лед покрывающие наши глаза,- она билась в истерике, ударяя маленькими кулачками его по груди. Он молчал, ожидая пока она выговориться, успокоиться...
- Почему ты не поверил угрозам своей бывшей? Зачем переспал с ней последний раз и не одел этот чертов презерватив? Почему не проверился? Не побеспокоился. Заразил меня… Ты так много говорил, что любишь меня и так предал. Теперь нас никто не понимает. Мы остались одни, - плач перешел в тихие всхлипывания. Он осторожно обнял ее вздрагивающие плечи.
- Давай просто помолчим – попросил он,- сделанные ошибки теперь не исправишь.
Они долго лежали в полной тишине. Он смотрел на плакат, на котором была изображена красная лента. Разговаривать не хотелось. Они говорили об этом так много.
Противная мелодия мобильного телефона разорвала бумажное комнатное пространство.
- Не бери,- попросил Кирилл
- Я была твоей все эти годы, твоей и остаюсь. Но мне много нужно вернуть этому миру,- ответила она и нажала зеленую кнопку телефона:
- Привет, Костя!
- Здравствуй, Котик, не хочешь сегодня покататься?
- Ну не знаю, я сегодня неважно выгляжу, много разных дел…
Немного поломавшись и пококетничав она соглашается. Этот чистенький. Он любит доступный секс. Его нужно захватить с собой…