Эдик сразу понравился всем моим подругам. Еще бы — молодой, перспективный, богатый, красивый… Список его достоинств по объему, наверно, задвинул бы далеко на задний план «Войну и мир» вкупе с полным собранием сочинений Владимира Ильича. Девчонки, зная, что на ближайшей вечеринке появится Эдик, напяливали юбки, едва прикрывающие аппендицит, сооружали на голове невообразимые прически, делали умопомрачительные макияжи. Присутствие меня рядом с объектом их притязаний являлось делом второстепенным, временным, и не требующим особого внимания. Эдик же поощрял все их попытки обратить на себя внимание обаятельными улыбками, томными взглядами и многозначительными подмигиваниями. Девушки таяли, усмиряли меня тяжелыми взглядами, полными превосходства. Я не ревновала. Зачем? Если он захочет, то изменит мне все равно — хочу я этого или нет… Да и я грешна, каюсь. Мы с Эдиком совершенно спокойно относимся к этому. Че толку-то мучить себя? Нервные клетки не восстанавливаются, при нашей-то экологии.
Хотя, принимать всерьез наши отношения — значит, делать скоропалительные выводы. Мы знакомы всего десять дней, столько же встречаемся. И еще ни разу не спали. В смысле, вместе… По отдельности за это время и я позволила себе гульнуть, он, думаю, тоже… А что толку ревновать к тому, что тебе, по сути дела, не принадлежит. Глупости и детский сад. Сопли.
***
Ветер отчаянно сдергивал с головы шапку, трепал выбившиеся волосы, размазывал по лицу непонятно откуда появившиеся и перемешавшиеся с так тщательно наложенной косметикой слезы. Дернул же меня черт в такую погоду появиться вне пределов своей хибарки. На хрена мне этот институт, если все равно сегодня две беспонтовых пары, а на улице — такой кошмар. Самое хреновое время — начало весны. Под ногами грязища, и ветер, проникающий везде-везде. Бррррр… Ждать автобуса бесполезно. Продрогну, нафиг, до самых костей и не откачают потом никакими усилиями. Я подняла руку, чтобы побыстрее забраться в салон какой-нибудь машины, решившей довести меня до Универа. Сейчас сканает даже дряхлая копейка. Лишь бы поскорей.
Как назло никто не хотел принимать меня в свои владения. Я уже отчаялась и только собралась опустить руку, как вдруг рядом со мной затормозила шикарная машинка и призывно открыла передо мной свои шикарные дверки. Изнутри донеслось властно-безразличное «Садись». От этой интонации мне стало не по себе. Я хотела уже захлопнуть дверь и ехать на автобусе, как услышала вдруг ту же интонацию, оповещающую меня о том, что до мая еще два месяца, а пока каждый греется, как может. Если я предпочитаю мерзнуть, то ради Бога. «Только дверь тогда захлопни» — подытожила интонация. От такой наглости я залезла в салон. Сама не знаю почему. Даже не глянула на нахального водилу. Он даже не спросил, куда мне ехать, а тут же надавил на газ и помчался в неведомом мне направлении. «Мне в Универ» — выдавила я. «Оно тебе надо?» — поинтересовалась интонация. «Нет» — честно призналась я. «Че тогда возникаешь? У тебя ж на лице написано, что ты замерзла. И тебе не надо ничего, кроме как просто согреться. Грейся». Я просто не нашла, что ответить на такую беспардонность. Поэтому промолчала. Нельзя не признать — он прав. «Эдик» — представилась интонация. «Лена» — представилась я и впервые глянула на своего «спасителя». А он ничего. Только интонация хромает.
***
Мы катались по городу. От балды. Без маршрута. «Есть хочешь?» — спросила интонация. «Хочешь» — ответила я. Без лишних слов Эдик повернул к какому-то маленькому ресторанчику. Вышел. Открыл передо мной дверь машины. Потом дверь заведения. Снял с меня курточку. Повесил на вешалку. «Фирменное» — крикнул выросшему из-под земли официанту и повел меня уверенной походкой к столику. Он отодвинул стул. Я села. «Интеллигент хренов» — подумала я. «Привычка, — улыбнулся он, — положение обязывает». Неужели я сказала это вслух? «У тебя на лице все написано» — сказал он. Черт! «Не стоит»
***
Он с какой-то маниакальной прилежностью исследовал полость моего рта своим языком. Мне нравилось. Я повторяла за ним. Он не был против. Его рука с той же прилежностью, но в то же время нежно и настойчиво скользила по моей ноге, поднимаясь все выше и выше. Наконец, она достигла моих трусиков и начала стягивать их с меня. Я не теряла времени и тоже раздевала Эдика. Вдруг зазвонил мобильник. Его мобильник. он снял трубку. «Да» — сказала интонация. Его Интонация. Я тяжело дышала. Он разговаривал беспристрастно, как будто ничего не произошло. Я рисовала на лице недовольство. Он машинально поглаживал мою ногу и не обращал внимания. Я завертелась. Он разговаривал по работе. Я выдернула из его рук свою ногу. Он положил трубку. Я заерзала в предвкушении продолжения. «Дела» — сказала интонация. Эдик начал одеваться.
***
— Зачем ты ушла? — в трубке раздавался жалобный стон, — я же люблю тебя!
— Зато я тебя разлюбила, — сказала я и написала на бумажке цифру «10». Таким образом я подсчитывала, в который раз произнесла эту фразу.
— Вернись, ты нужна мне.
— Я разлюбила тебя, — написала я «11», — Люблю другого. Он не чета тебе. Он богатый. Красивый, — начала я уверенно, — и в конце концов я люблю его, а не тебя, — закончила я менее уверенно и нарисовала «12».
— Я это уже слышал…
— Потому что я тебе уже это говорила. 12 раз. Я считала.
— Как его зовут?
— Зачем тебе? У тебя все равно не такое красивое имя.
— Я просто хочу знать. Мне интересно.
— Мазохист.
— Ради тебя.
— Эдуард, — сказала я и бросила трубку.
Зачем так расстраивать Ваню? У него тоже милое имя. Русское. Он сам милый. Я любила его. И, что греха таить, люблю до сих пор. Но зато он не богатый. Хоть и симпатичный. И подруги не так мне завидуют… Я посмотрела на цифры от 1 до 12, написанные друг под другом в ровный столбик. Возле каждого числа я написала «Я все равно тебя люблю». Зазвонил телефон. Наверняка, Ваня. Я взяла трубку и крикнула:
— Я все равно тебя люблю!
— Я тебя тоже, — холодно улыбнулась в трубку интонация.
***
— Эдик, ты меня раздражаешь…
Получилось неубедительно. Я расстроилась, мое расстройство отобразило зеркало. Что такое? Когда, наконец, у меня получится так убедительно? Ладно, когда получится, тогда и повторю это Эдику. Ну, зачем он мне? Да, красивый. Да, богатый. Да, перспективный. Но я не люблю его. Не хочу. Не буду! Не нужен он мне! Что за мужик, который даже не может меня удовлетворить как следует? Если наш секс может прерваться в любую секунду из-за телефонного звонка, из-за срочной работы, из-за какой-то еще ерунды. Из-за него, в общем. Да и если не прерывается, то все равно — он трахнет меня, не дождавшись моего удовольствия. Берет сигарету, курит и нашептывает «Ты прелесть, детка». Да и разговаривать мне с ним не о чем. Что, о дорогих телефонах, дорогих винах, дорогих часах, больших деньгах. Зазвонил телефон. Я глубоко вздохнула, взяла трубку.
— Я заеду за тобой, — сказала интонация.
— Эдик, ты меня раздражаешь…
Получилось неубедительно. Но Эдик все понял!
***
— Зачем ты ушла? — в трубке раздавался жалобный стон, — я же люблю тебя!
— Я возвращаюсь, Ванька! Я тоже люблю тебя!