М.Климовицкий
Железная кобыла
Эта история произошла в 60-х годах. Я тогда служил в штабе корпуса в Ярославле. Корпус размещался в здании старинной гимназии, в которой ещё учился поэт Некрасов. Наша казарма взвода связи, находился в полуподвальном с полукруглыми окошками помещении. Помимо обеспечения телефонной и радио связи, мы несли караульною службу. Но самое неприятное было в том, что в армии дворников и уборщиц нет. И мы даже без наряда выполняли эти функции. Так утром в частях зарядка, а мы с метлами летом и лопатами зимой её делали. Подразделение у нас было интернациональное: Соколов, Вартанян, Юрис, Климовицкий…
Помимо внутренней территории штаба мы должны были убирать и прилегающую улицу. А в Ярославле в те годы, почему то еще много возили на лошадях - владимирских тяжеловозах. И утром старослужащий Вартанян
выглянув в окошко, кричал:
-Уже наложили! Молодые с лопатами на выход!
Так что мы проклинали этих лошадей. Но в увольнениях, в парке, кобылами мы назвали девушек раскованного поведения. У наших дедов были кобылы, а нам молодым солдатам не очень везло, а хотелось очень.
Однажды, в воскресение, когда я дежурил в пропускном пункте, Вартанян привел девушку, такую крупную (сам он был маленького роста, но с усами) синеглазую брюнетку. Он приказал мне провести её в казарму, а он пока подежурит. Я провел, там был только латыш Юрис. Через час я сменился.
Когда я подошел к казарме, у входа стояли несколько солдат, глаза у них странно щурились. Дневальный у входа сказал мне, чтобы я его заменил и никого не пускал. Когда он минут через 15 выходил, то сменил меня. Спустившись по ступенькам, я увидел ЕЁ полуголую с высоко поднятыми ногами, которые белели в полусумраке казармы. Немного смутившись, я подошел ближе. Она повторяла:
-Юрис, Юрис целуй меня!
Я сбросил китель, ремень, сапоги и целовал, целовал ее минут десять. Потом встал схватил полотенце с соседней кровати, вытерся и передал ей. Вышел и стал дежурить, пропуская по одному и только наших, потому прибежали солдаты из соседней части, и было их с десяток. На всякий случай я огрел одного настырного ремнем, а мужик тогда я был здоровый, легко крестился двухпудовыми гирями. Когда я пропускал Петра из Оренбурга, то успел услышать её голос:
- У здоровый какой. Не хочу!
Я позвонил Вартаняну, он приказал кончать волынку. Я достал карабин, отомкнул штык и всех разогнал. Подождал, пока она оделась, было около 5 утра, светлело, и провел ее через двор и проходную, выпустил. Глядя ей вслед, а шла она довольно ровно, подумал:
- Железная кобыла, – вспоминая Э. Ремарка, - ведь было 10 мужиков и некоторые по два раза!
Спать в эту ночь мне не пришлось, дежурил на проходной. В шесть – семь утра, когда уже рассвело, у проходной появилась Она с большим букетом цветов, сорванных на бульваре, и попросила передать Юрису. Я сказал,
- Хорошо передам, как зовут тебя? - но она не ответила и ушла в город.
Но это было еще не все.
- Почему-то в сотнях и даже тысячах художественных фильмов, эротических лентах и кадрах, никогда не показывают сперму? Ведь она создаёт массу неудобств, не говоря уже о последствиях.- Герои встают, одеваются или в редких случаях идут в душ. Да и то до того. У нас душ был раз в неделю.
Когда я вернулся в казарму, там был большой беспорядок, а к приходу старшины надо было все убрать. Полотенце и простыню Вартанян выдал чистые. А что делать с ватным матрацем? Он насквозь пропитался спермой. Вартанян сказал: - На помойку его, - и мы с напарником молодым, взяли матрац за уголки, отнесли в мусорный ящик и замаскировали листьями.