Так может быть только здесь, посреди поля.
- Давай строить город!
- Давай попробуем просто дом построить.
- Но ведь город – это, …, это романтично, он такой разный, в нем столько всего!
- Зато в доме будут жить люди.
- Но ведь они всё равно будут придуманные. Лучше уж придумать что-то, что будет действительно красиво, красиво, логично и глубоко.
- Это разные понятия. А ты, … ты просто не веришь в то, что создаешь.
* * *
Самому троллейбусу было всё равно, кого везти. Кондуктора интересовала лишь платежеспособность пассажиров. А Лёшу Матырина интересовали сумки. Он не был карманником или коллекционером. Просто по разным сумкам он пытался угадать что-либо об их владельцах. «Старая в горошек, слишком цветастая, - с ней часто на базар ездили, носили разные продукты, только не картошку; наверное, просто экономная. Модная маленькая мужская сумка, торчит труба, какие-то бумажки; мелкий бизнес, наверняка жадный. Потёртый рюкзак, рубашка под лямкой, одна маленькая нашивка, уже даже не разобрать о чём; неформал, наверное, настоящий».
Слишком много одинаково скучных мыслей подряд, и никакой динамики. Это было не то, что любил Лёша.
- Что у вас?
-Проездной.
-Предъявляем.
-Уже предъявлял.
Классический кондуктор с полным отсутствием зрительной памяти, такие даже на глаз не определяют, кто уже заплатил, а кто и не собирается.
- Привет!
- Проездной.
- Что? Извините, я не понял.
Лёша понял, что говорить надо по другой схеме.
- Да, здравствуйте.
- Я тут подумал: о чём вы думаете?
- Если честно, то о сумках.
- Какое совпадение, я тоже. И к тому же, я, кажется, знаю, откуда происходит наш мир. По-моему, он происходит из вашего рюкзака.
- А почему именно из моего?
- Но ведь мир-то ваш.
- Кто же вы?
- А мне как раз стало интересно, я и подошёл поинтересоваться.
- Так а мне откуда об этом знать? Мир не из меня, а из моего рюкзака.
- Но вы-то в него верите.
- А вы разве нет?
- Что ж, нас теперь двое. Так сказать, вокруг рюкзака.
* * *
- Да, забыл представиться, меня зовут Саша Васильский. Я из рюкзака.
- Все мы оттуда.
Они вышли вдвоём на первой же остановке, потому что было нелогично тратить свои силы на то, чтобы верить в двигающийся троллейбус.
- Скажи, Саша, а как ты меня вычислил? Мне казалось, что я абсолютно не выделяюсь из толпы. Даже наоборот, немного ей управляю изнутри.
- А ты никогда не задумывался над тем, почему пирожки бывают разные? И почему они по-разному стоят?
Ответ не предполагался, однако пауза была логичной и даже уместной.
- С виду-то они все одинаковые, ну, пирожки. На наш выбор оказывает влияние начинка. Она управляет нашим выбором. Сам ведь сказал, что управляешь изнутри.
- Может быть, я глупый, но всё равно не понимаю.
- Ты сладкий пирожок каким по счёту съедаешь?
- Обычно последним.
- Значит, он самый важный. Он начало и он же конец. Так было и будет.
- Это всё конечно да, но всё-таки, как ты меня вычислил?
- А как ты вычисляешь самый важный пирожок?
На этот раз пауза зависла сама на себе.
Васильский и Матырин теперь шил по набережной, оставив позади стройку и яхт-клуб. Оранжевое вечернее солнце пряталось за жёлтыми домами. У моста на лавочке сидела компания с гитарой и остатками минералки.
- Лёха?
- Да?
- Вот мне интересно: ты носишь за плечами весь мир. Ты вообще ощущаешь ответственность?
- Перед кем?
- Ну, я не знаю, перед людьми, перед всем миром, наконец.
- Перед рюкзаком, что ли?
- Ладно…
«А вон у той сумочка маленькая, аккуратная, только очень дёшево смотрится; наверное, идёт на свидание, может быть даже первое…»
- А ты не боишься его испортить или, там, потерять?
- Потерять мир в мире? Я, конечно, во многое верю, - должность такая, - но в парадоксы до сих пор плохо получается. А ты сам себе это представляешь?
- Да я и не задумывался, просто спросил, что ты сам думаешь.
- Полезное занятие, особенно когда скучно. А вообще вопрос ничего. Для «MIB»а.
«Мы напишем стихи о том, как нам хорошо с тобой…» - компания с минералкой расшевелилась, расшевелив вместе с собой и спавшего рядом кота; коты особенно реагируют на высокие звуки, там, на писк…
- А у меня ещё один вопрос есть. Только почти как старые.
- Спрашивай. Ещё не знаю, когда мы увидимся в следующий раз, и поверю ли я в тебя. Так что лучше сейчас спроси.
- А что внутри рюкзака?
- Ты ведь сам сказал – мир. Так оно и есть.
- Нет, не понял. Вот, если расстегнуть молнию, то внутри рюкзака?
- Там весь мир. Весь! Тебе и этого не достаточно?
- Слушай, а ты сам заглядывал во внутрь?
- Я туда постоянно смотрю.
- Может, давай расстегнём молнию и посмотрим? – «теперь только прямо, без оговорок. Ведь Лёха сам не смотрел туда…»
- Ты думаешь там что-то интересное?
- Я не знаю, но если не посмотреть, то так и не узнаешь.
- А если там кирпичная стена, залитая кровью? «И ее не разобьешь, можешь не пытаться»?
- А если нет?
Они остановились, Лёша снял рюкзак и поставил его на каменную плиту поручня. Отошёл.
Саша смелый. Он верит. Простой чистой верой. Он заглянет вовнутрь. Осталось только руку на ползунок и вниз…
…Перед лицом захлопнулись старые скрипучие двери троллейбуса. Назад побежала разметка дороги. За спиной непривычный, хотя уже поношенный рюкзак. Рядом молоденькая девушка-кондуктор.
- Что у вас?
- Проездной…
…- И так всегда, по кольцу? – голос из темноты. Васильский.
- Да. – Матырин.
- А выход, а свобода?
- А ты ещё разок – два в рюкзак загляни, и уже не надо ни того, ни другого.
- Скучно.
- Таки да.
Небольшая пауза. Лёша пропустил к выходу пожилую полную женщину с двумя огромными сумками.
- Слушай, а Бог, Дьявол, Третья Сила, там, почему в них все верят, где они?
- А как ты думаешь, кто говорит «Осторожно, двери закрываются»?