*** возобновление Гоголя

*** (возобновление Гоголя)

Она ласкала мой член, я сопел и извивался на смятой простыне. Сразу извинюсь за последующую порнографию, я категорический противник прямого и подробного описания постельных сцен. Но тут имею оправдание. Сей текст не художественная литература, написанием коей я занимался ранее, а описание одного печального периода моей жизни. Не выдумка, а воспоминание, почти автобиография. Лучше бы было его забыть, но имею дурную привычку писать и трудно удержаться от этого искуса. К тому же тешу себя мыслью, что эта, произошедшая со мной история, будет полезной для других. Причем не только юношей, но и барышень. Потому что со всяким может случиться то, что случилось со мной. Только название бунтовщика будет другим.
Значит, я извивался и кричал от переполняющих чувств. Кончил. Лежали и учащенно дышали, барышня затеяла баловаться с обмякающим членом. Где-то внизу то натягивала шкурку, то золупала. Я смеялся, она плямкала. Мне пришла в голову мысль о любви. Что это за чувство, что происходит между людьми, что они делаются друг другу необходимыми, выделяют друг друга в толпе. Магия, чудо любви. Я был несколько поэт, писал песни, причём исключительно о любви и сильных страстях. Но то была моя маска, моя игра, а здесь я серьёзно задумался об этом чувстве.
Вдруг что-то случилось. Я почти ничего не почувствовал, только её удивлённый вскрик и сочный шлепок на пол. Вроде камень упал в болото. Очень мало кто слышал, как падает камень в болото, большинство не видели и самого болота. Но представить, что это был за звук могут все. Не обратил бы внимания на происходящее, я был в высоких мыслях, но за удивленным вскриком моей дамы последовал испуганный. Я засмеялся ещё сильней. Барышня была шальная и любила подшучивать. Иш как придуривается, на арапа хочет взять.
-Упал.
Сказала детским, растерянным голосом, как говорят в пять лет наблюдая растекающееся по земле мороженое.
-Упал!
Точно разыгрывает.
-Упал, поднимется.
Она схватила меня за член и сжала. Тут уж я встрепенулся. Потому что не было обычного ощущения. Вроде и сжала, а вроде и нет ничего. Бывало так, что он у меня прятался, оставляя на поверхности одну шкурку, но ведь только что был возбужденный. Как же он мог за пять секунд спрятаться.
-Нету.
Я открыл глаза и приподнял голову. У меня большой живот и просто так член увидеть нельзя, нужно заглядывать. Она оттянула шкурку, наглядно показывая, что больше там нет ничего. Я проверил своей рукой и тоже ничего не обнаружил. Совсем ничего. Раньше, когда он прятался, то хоть что-то оставалось, а теперь ничего. Пустота. Я нервно засмеялся, она чуть ли не плакала. Молчали. Имелся факт и ни малейшей возможность его объяснить.
-Ты что ссосала его?
-Он, кажется, на пол упал.
-Как это на пол?
-Я его сильно золупнула, он и выпал.
-Что ты мелешь!
-А где он?
Я хотел разразиться бурной тирадой по поводу её глупости, но поперхнулся. Его действительно не было. Такого не могло быть, но его не было. Бессильно щупал шкурку, роскошную крайнюю плоть необрезанного человека. Шкурка не скрывала тайн, шкурка была пуста. Я опустил голову и закрыл глаза. Так и знал, что добром это не кончиться. Я имею ввиду наши взаимоотношения с членом. Этим мятежным органом. Он давно уже мне не подчинялся, вставал когда хотел и так же падал на живот, становясь похожим на валяющегося пьяницу. Сколько он мне испортил отношений! Сначала я пытался его понять, что ему нравиться и не нравиться, чтобы подладиться под его ритм. Ага, вроде де бы он падает, когда много выпью, не пить. Хорошо встает, когда я голоден - не есть. Но этот головастый подлец принимался вставать, когда и я не мог встать, потом упрямо морщился, когда я был голоден. Никаких закономерностей, сплошная анархия.
Плевать, я решил действовать силой. В конце концов, он мой орган, он должен подчиняться мне, таков порядок, установленный природой. Я стал его бить. Тупо бить. Встанет он на пресс-конференции, я быстренько выйду в туалет и всыплю по первое число. Мне больно, но и он воет. Даже разговаривать начал. Отверстием на головке. Причем не пощады подлец запросил, а угрожать стал. Дескать, устроит мне такого, что мало не покажется. Я его бью, он материться. Я человек образованный, прочитал уйму книг, смотрю регулярно канал "Дискавери", по интернету путешествую чуть ли ни каждый день, но чтоб член восстал и не слушался хозяина, такого еще не слышал. Притом и быть этого не могло. Потому что для восстания нужна воля, а воля есть только в мозгах. Но в члене то мозгов и быть не может! Там даже костей нет, то есть даже костный мозг в полном отсутствии! Какой мятеж, какое непослушание?
Однако было. Дошло до того, что эта сволочь стала мне мочеиспускание портить. То струю фонтанчиком сделает, что весь обрызгаюсь, по пять раз за час в туалет гоняет, в общем издевался как хотел. Думал, что победил меня. Но как не крути, а мозгов у меня то побольше и я над ним хозяин. Поэтому придумал способ укрощения. Лежал как-то полный отчаяния, барышни меня из-за прихотей проклятого органа позабросили, пива пить нельзя, потому что выводить потом трудно, не жизнь, а сплошная мука. Тем более что и на работе неприятности. Стал я злой, ленивый, нечему радоваться. И в таком мерзком состоянии пришла мне простая и гениальная мысль о способе приведения моего члена к ногтю. Ведь как ни крути, а коли есть в нём воля, то и мозги есть. Обнаружить бы эти мозги да прочистить их хорошенько, вот и вся недолга. Встрепенулся я обнадеженный, но тут же был поставлен перед проблемой нахождения мозгов бунтарского органа. Вроде бы всё ясно, мозги в голове всегда находятся, в членском измерении в головке. Но стали меня смущать яйца. Они у меня морщинистые, со складками уж больно похожими на извилины. Может оттуда вся революция идёт, а член лишь тупой исполнитель? Прищемил я их, но мятежному органу хоть бы хны. Тогда залупил я его да как выпишу щелбан по головке. Больно мне, очень больно. Но ему ещё больней. Так закричал, что я аж вздрогнул. Не растерялся и ещё щелбана. Тут члена очередь пришла пощады молить. Взвыл, обещал себя вести примерно, вставать по команде и проявлять вящую неустанность. Даже на анальный секс соглашался, чего ранее не допускал категорически.
Я, было, хотел гада добить, но остановился. Как человек образованный, крайностей не любил, отдавая предпочтение компромиссам. Даже воробей, если его в угол загнать, на крайние меры способен. Поэтому лучше ситуацию не усугублять, а согласиться на выгодный мир. Притом, что неизвестно как себя член вести будет, если я ему все мозги вышибу. Скорей всего должен был бы вернуться в природное состояние, но точно это неизвестно. А иметь психопата в матне очень не хотелось. Поэтому заключили мир, я его не бью, он мне препон на сексуальном поприще не делает. И тут я расцвёл. Не то чтобы я красавец писанный и барышни на меня стаями слетаются, но парень крепкий, на жизнь зарабатываю, ласков и пью мало. Притом юморист и могу комплименты в рифму говорить. То есть, прервавшаяся было, ****ьная жизнь возобновилась вполне и продолжалась до того самого момента, когда *** сбежал, оставив по себе лишь шкурку. Честно скажу, я растерялся. Полугодом ранее, когда привык я к козням и неудачам, быстро бы сообразил, что и как. А то привык к жизни полной удовольствий, когда за ночь и пятнадцать раз случалось кончать, размяк, ослаб и успокоился. Потому вместо срочных мер лежал, как дурак и думал что этого не может быть.
-Может на полу поискать?
Член мой заработал в последнее время большой авторитет, потому она не хотела мириться с его исчезновением.
-Не говори глупостей.
Я хотел разозлиться, но вместо этого заплакал, почувствовав себя внезапно младенцем. Слабым и сиротливым. Пожаловаться бы кому на случившуюся незадачу. И вдруг шаги. Медленные, неуверенные шаги, как будто шёл пьяный. Шаги в комнате. Во всей квартире никого не было, а тут шаги. Дом, правда, был панельный, звукоизоляции никакой и вполне возможно, что ходили в соседней квартире или на улице, первый то этаж. Но тут заскрипела дверь. Дверь в комнату открылась и шаги послышались уже в зале. Более уверенные шаги, крепкие шаги. И тут я всё понял. Он решил бежать! Он убегает сейчас! Не смирился с неволей и, видя, что сопротивление бесполезно, решил сбежать! Негодяй! Я хотел вскочить и броситься вдогонку, но ноги запутались в одеяле и грохнулся на пол. Снова вскочил, поскользнулся на тапочке, снова упал. Пока добежал до залы, уже слышал скрежет открываемого замка наружной двери. Я был вне себя от злости. Я знал, что догоню подонка и растопчу! Я ему покажу!
Бросился следом, наткнулся на захлопнутую дверь, пока возился с замком, пока сбегал по лестнице, когда выбежал из подъезда, *** был уже в метрах семидесяти. Я рванул за ним. Он не привык к бегу, он не знает местности, он боится холода, а на улице пусть и оттепель, но ведь зима! Догнал бы, непременно догнал, но зимы как раз и не учёл. Уже был близко, слышал сбивчивое дыхание беглеца, чувствовал его ужас, знал то подлец, чем дело закончиться, поймай я его. И тут я растянулся во весь рост. Бежал то босой и пока по лужам, так ничего, а как ступил на полоску льда, так и грохнулся. Веса во мне килограммов за сто, так что навернулся серьёзно. Кажется, даже сознание потерял на несколько секунд.
Очнулся от холода. Лежу голый в луже, рядом люди стоят, обсуждают чудо. Я осторожно руками пошевелил - целы. Тогда сообразил, что бок болит. Стал подыматься и ойкнул, будто молнией по ребрам прошило. Пришлось на колени переворачиваться и так уж вставать. Холодно, мерзко, кожа в нескольких местах свезена, однако домой бы дошёл, но тут милиция, как назло. Откуда и взялся бобик, осветил меня фарами, под белы ручки и в машину. Не стали слушать объяснений, однако и не били. Я стал кричать, что журналист, а это дело опасное. Отвезли меня в отделение, дали облёванные штаны и рубаху в крови, стали допрашивать. Я им грубить в ответ. У меня *** сбежал, с боком неприятности, переохлаждение, а они что да как выясняют. Отметелили бы, но вовремя барышня пришла. С документами и объяснением. Что легли спать, а тут вор в квартиру забрался, я и бросился вдогонку. Врала ладно, к тому же удостоверение журналистское, скандал никому не нужен, поэтому извинились и домой на бобике отвезли.
Я сразу в ванну полез, вымылся, потом в постель. Барышня навалила на меня кучу одеял, подогрела чая, в аптеке спирта купила и затеяла растирать. О беглеце ни слова. Умная, видела, что мне не до того. Мне всегда с барышнями везло. Попадались всё порядочные и заботливые. Провозилась со мной целый день, ещё и в травмпункт дойти помогла. Сделали мне рентген и сказали, что два ребра сломаны. Повязку  наложили и домой, с недельку отлежаться. Я в редакцию позвонил, объяснил в чём дело, а сам оделся и на улицу. Не мог лежать, преследовала мысль, что *** по улицам ходит и можно его встретить да изловить. Первым делом в милицию позвонил, узнавал не поймали ли голое существо без документов. Не поймали. Тогда я на вокзал, вдруг уехать захочет, но там никого. Просто стал по улицам бродить. Весь день выходил и ничего. Только температура поднялась и круги перед глазами залетали. Вернулся домой и спать залёг. Потом еще с неделю бегал по городу как ненормальный, однажды бедного моржа напугал, приняв издалека за сбежавший орган. Потом отчаялся и стал думать как дальше жить. Без хуя.
Дело оказалось хоть и печальное, но возможное. С барышней сделались друзьями, какие-то  остаточные признаки половых желаний успокаивал ласковым пожатием обоих яиц. Труднее оказалось с умственной составляющей. Обида брала. Что ж это такое, мне 25 лет, а секс прекратился навсегда. У импотента хоть надежда есть, что встанет когда-нибудь. На виагру заработает или новое средство изобретут со стопроцентной эффективностью. А у меня полный обрыв мечтаний. Какое средство не делай, а шкурка не встанет. Было, придумал, чтоб пришили мне протез, но когда стоимость операции узнал, то притих. С моей зарплатой 15 лет нужно копить. Да ещё и неизвестно будет ли к чему пришивать. *** то со всеми корнями сбежал, даже ноги успел отрастить подлец. Что называется, пригрел на груди у себя змею, теперь расплачиваюсь.
Боялся насчет гормонов. Что ещё пуще растолстею и борода расти перестанет. Стану натуральным евнухом. И тогда уж все узнают о моей беде, насмехаться начнут. А у меня профессия публичная, ходить на интервью, пресс-конференции, брифинги. Так люди уважают, а если узнают, что *** сбежал, то насмехаться начнут. Попробуй тогда работать. Опасался, но к счастью зря. Бриться не перестал и даже похудел слегка от переживаний. Потихоньку привык к новому состоянию и даже при виде соблазнительных дам ничуть не печалился. Только иногда снилось по ночам, как я совокупляюсь. Но утром встанешь, холодной водой умоешься, гантели потаскаешь, овсянка, чашечка кофе и на работу. Всякая дурь выветриться от такого правильного образа жизни. Чтоб окончательно слабости бесцельной шанса не дать, стал работать будто бешенный. Без выходных и по двенадцать часов. За год сделался заместителем главного редактора, уважаемым человеком, думал машину покупать, подержанную иномарку. Но жизнь все планы разрушила.
Однажды сняли вдруг нашего губернатора. Орёл ведь, всю область заграбастал и втридорога продал, с президентом делиться не забывал, выборы обеспечивал, всех к ногтю и только пискни. Царь, бог и культурный герой, уважаемый и любимый Змей Петрович, донецкий уроженец и потомственный наш земляк. Казалось всем, что скорее времена кончатся и падёт небесный свод, чем денется куда-то ежоворукавичный благодетель. И вдруг вот тебе - Указ. Все враз заговорили о временности власти, в воздухе защелкали челюсти и раздулись ноздри. Одни жаждали отстоять, другие жаждали получить, запахло большими кусками, всякий раз получающимися при переменах властных фигур. Нам, журналистам, тоже не плохо - тем множество, гадай себе на кофейной гуще и денежку получай.
Когда назначили. Неместный, но тоже с дальними местными корнями. Фамилия Нис. Хохол стало быть чистокровный. Я как услышал, сразу представил здоровенного краснорожего дядечку с широким затылком, выпученным глазами и шестым органом чувств в виде сфинктера. Сей последний предназначен для уловления колебаний в вышесидящих слоях чиновничьей атмосферы. Благодаря шестому чувству и возвысился. Чиновников я знал хорошо и потому считал себя вправе строить про них отвлеченные конструкции, даже не приглядываясь. Хотя посмотреть всё-таки пошёл. Взял с собой журналиста, чтоб самому не писать, и двинулись в Кривой Дом, оплот областных и прочих властей. Там уже было целое столпотворение, приехали лучшие люди из районов, только и разговоров было, кто падёт, а кто возвысится. Сообразно с этим рассуждали о кусках и каждый втайне сетовал на узость собственной шеи. Вдруг кусок огромный окажется и не проглотнуть, то-то обидно будет. Некоторые даже плакали предварительно, более хитрые разминали шейные позвонки. Атмосфера как во время революции. Изловчись и из грязи в князи.
Я улыбался. Уж что-то, а единственный метод получения свободы в здешних краях усвоил. Тут надо быть ничтожеством. Чтоб не иметь никаких кусков, на которые могли лапу наложить. Хожу я голенький и улыбаюсь. Вот он я, весь как на ладони, а попробуй ухвати! Не за что. То есть убить, конечно, можно, но эта мера крайняя и очень уж неудобная. Шум потом, разбирательства. Ни к чему всё это. А по другому трудно. Зариться на мой 200-долларовый кусок вряд ли кому придёт в голову, значит свободен. И не жажду кусков. То есть не против, но не от власти, а от приятного американского фонда получить бы. Мечты, мечты.
Пока время было, зашёл в туалет. О писсуарах пришлось забыть, всегда закрывался в кабинке, садился, свешивал шкурку и моча стекала. Потом салфеткой вытру и порядок. Сначала фрустрировал, что точно баба, а потом успокоился. Моей тут вины нет, что *** сбежал и приходиться сидя писать. Нечего и расстраиваться. Вместо секса я курить начал да сразу крепкие сорта. Тоже помогало преодолению полового отсутствия. До половины успел докурить, когда толпа рванулась в зал. Барин приехал.
Я сел в ряду для прессы, одном из самых первых. Мерный гул, готовый во всякое мгновение прерваться. Нис, Нис, Нис - самое популярное слово. Вроде удалось узнать, что зовут Павел. Один из новых фаворитов президента, темное прошлое и блестящее будущее. Вроде бы грозен. Тут все говорили, что куда уж грозней. После громовержца Петровича разве возможна ещё большая грозность. Все высказывались, что невозможна, но сами не верили. Мужики были опытные, аппаратчики со стажем и знали, что грозность вышестоящих начальников беспредельна. Выше гор могут быть только горы. И хоть Змей Петрович одним взглядом всякую жизнь из человека вылущивал, так этот может мысленно будет головы снимать. Слух о таких возможностях нового губернатора мигом распространился по рядам и заставил их притихнуть. Уж больно страшно и беспросветно.
Мне чинуш даже жалко стало. Как ни крути, они ведь цветы. Уродливые, мерзкие, отравленные, но цветы. Выросли в бумажных теплицах, главными органами сделали челюсти да очко, питаются хорошо. А вынь их из теплицы и ввергни в обычную жизнь, где нечего красть и некому приказывать, как сразу завянут они и погибнут. Трехподбородковые бедняжки с шершавыми языками. Реликты и основа страны. Это я их по неопытности ненавидел, молод был, глуп. А потом рассмотрел всю сложную красу и великое предназначение, поуспокоился.
Что-то даже задумался о смысле жизни, когда зал погрузился в тишину. Из-за занавесок на возвышении вышла толпа людей и стала рассаживаться в президиуме. Нового губернатора я сперва даже не увидел, хоть шёл он первый. Столь мал был и тщедушен. Следом за ним шли громады заместителей, все как на подбор крупные мужики, не считая единственной барышни с комсомольским прошлым на лице. Она заведовала идеологией и, говорят, не раз получала по морде оппозиционными изданиями. Я об этом подумал и только после почувствовал судорогу изумления, пронизавшую зал. Центральное место президиума, где обычно сидит губернатор, занял тщедушный и лысоватый мужичок. Этакая мелюзга, что и внимания обратить не на что. Губернатор. Как он, бедняжка, не расплавился от сотен глаз, вперившихся в него. Рассматривали, будто голую бабу в журнале.
Результаты осмотра в целом были неутешительные. К крупным да грозным уже привыкли. Что гремят басами да кулаком по столу бряцают. А сей то прыщ что сотворит? Наверняка тих окажется и вкрадчив, не тигр, но змея. Шипит, извивается, потом как схватит за шею и уж не вырвешься. Задушит, проглотит и снова улыбаться начнёт. Это ещё хорошо, а то как изводить начнёт да ядом покусывать, что и сам застрелишься, чтоб только кончилось мучение. Тишина содрогалась в зале, а губернатор обводил всех немигающим, точно что змеиным взглядом и улыбался. Я почувствовал себя неуютно. Не боялся, чего мне бояться, я человечек маленький, без всякой власти. Оттого неудобно мне было, что видел я где-то нового губернатора. Точно видел, даже ладошками хлопнул. Видел. Только где никак вспомнить не мог. Ездил я мало, когда и ездил, то стремился завязывать знакомство с дамами, а не с такой шушерой. Однако видел.
Уж и лоб морщил и головой тряс, глаза закрывал, а вспомнить не мог. В это время председатель Областного совета представлял Павла Евгеньевича и нескольких словах описал его жизненный путь. Борца за независимость, строителя демократии и светлого будущего нашей прекрасной родины. Аплодисменты. И только губернатор сказал первые слова речи, как я всё понял. Почему мне было не приятно, зудела шкурка и чесались руки. Это был никакой не губернатор. Это был мой член. Только обряженный в человеческую одежду и с подправленным опытными стилистами лицом.
Сначала я не поверил сам себе. Как можно было в это верить? Я ничуть не обманывался насчёт действующей власти, но чтобы управлять целой областью назначили беглый половой орган! Я растерялся. Несколько раз закрывал глаза, открывал и снова находил *** на губернаторском месте. Тихо и уверенно говорил о чём-то. Все заворожено слушали. Смотрел на маленький, кривящийся рот и вспоминал свои переговоры с Хуем. Его рот. Точнее устье моего канальчика. И сам он мой. Он существует только как кусок плоти, в юридическом смысле его нет. Поэтому нужно встать, стащить его с президиума и затискать в матню. Я едва не встал, но очнулся. Ведь будет скандал. Здесь и сейчас будет огромный скандал. Может даже милицию вызовут. Людям будет трудно поверить, что тот, перед кем они трепетали, лишь обычный член. Да ещё кого! Ладно бы президента, а то какого-то писаки. Даже если увидят, что я прав, то не захотят верить. Не захотят. Притом я буду опозорен. Сразу расползутся слухи, что у меня сбежал хуй. Ладно бы нос, это уже классика, или хоть бы ухо. В этих органах нет ничего оскорбительного. Но хуй. Пойдут слухи, что я евнух, гермафродит какой-то. Сейчас никто не знает о моей беде, вроде человек как все, даже завидуют. А потом? Как жить потом с насмешливыми взглядами и подленькими вопросами. Какая баба согласится спать со мной, если в любой момент член у меня отпасть может или другое какое анатомическое недоразумение.
Я боялся стыда, боялся больших сборищ и усидел бы на месте. Смотрел на его похабное тельце, слушал бы его уверенные глупости, чувствовал жжение в сиротской шкурке. Вытерпел бы, а потом домой, там бы напился и спать, чтоб к утру забыть и жить себе. Да  я был возмущён, да я знал о своих правах, о том что *** должен не с трибун в дорогих пиджаках выступать, а смиренно висеть в матне, с готовностию дожидаясь часа, когда дам я ему команду вставать и приступать к действию. Знал, но что я мог поделать! Видимо есть какая-то магия во власти. Даже самый ничтожный человек, прикоснувшись к власти, возноситься и преображается. Что человек, обычный хуй так возвысился, что полтысячи народа услужливо внимают и даже я прислушиваться стал. Плюс внутреннее трепетание.
И пойти оно должно было по стезе мирной и чинопочитательной, но вдруг *** глянул на меня. Сверху глянул, со своей трибуны, искривил в презрительной ухмылке мелкий ротик и сказал, что те, кто не может подчинённых в узде держать, будут уволены. Потому что раздолбаям не место во власти. И подмигнул мне, усмехаясь. Этим и смутил. Я то человек спокойный и размеренный, историю изучал, знал, чем все бунты в этих краях заканчивались, однако оскорбился. Стало мне обидно до самой душевной глубины, что мой хуй мало того, что сбежал, выбился в губернаторы, так теперь ещё и издевается над моей незадачливостью. А ведь слабак и никаких прав не имеет. Возмутился я, сжал руки в кулаки, но ещё сидел. Может быть ждал, что попустит меня и будет всё тихо-спокойно. Но Хуй будто специально решил меня раздраконить, вроде бы чихнул да так сильно, что первые ряды перед собой оросил. Все с благолепной дрожью затихли, приобщаясь к власти, а я то вмиг почувствовал, что это обычная моча.
И тут уж не осталось во мне сил сдерживать порыв гнева моего. Вскочил я, перемахнул передние ряды и выскочил на трибуну. Никто даже не шевельнулся, все были слишком ошеломлены такой дерзостью. *** тоже. Был слишком уверен в своем владычестве, думал что не найду я в себе сил восстать. Вжался, ничтожный, в трибуну и побелел от ужаса, прибавив мне храбрости и куража. Несколько шагов, на ходу расстёгивая матню, одной рукой сдёрнул пониже трусы, а второй схватил негодяя за его ноги и стал прилаживать на место. Он сопротивлялся, кричал, пытался вырваться, но я был сильней и восстановил бы справедливость, но тут меня ударили по голове. Чем-то тяжелым, круги перед глазами, боль, руки ослабли, я почувствовал как мне их закручивают за спину и потерял сознание. Потом рассказали, что какой-то неандерталец из района, не смог вытерпеть надругательства над властью и ударил меня вазоном с цветами.
Очнулся я в психбольнице. Был заперт в отдельной палате, наверное кололи успокаивающие, потому что много спал и почти не двигался. Очнусь, туман какой-то и внутри и снаружи, глазами поворочаю немного и опять сплю. Ни страшно, ни плохо, ни хорошо, снится иногда чепуха какая-то и всё. Да ещё люди в халатах, видно доктора. Приходят, посмеются и уйдут. Только через время стало просветление происходить. Колоть меньше стали и хотя бы смог я рассуждать. У врачей ничего не спрашивал, боясь как бы снова дозу не увеличили, потихоньку раздумывал. Почти всё вспомнил до рокового момента оглушения, но и про то чего не знал, догадывался. Некие ретивцы увидели во мне возможность приближения ко власти, оглушили и скрутили. Потом милицию вызвали, скорую и отправили сюда. Лечиться ввиду явного умопомешательства. Потом начались перестановки во властях и про меня все забыли, потому как дележ кусков напрочь стирает любые воспоминания. С работы тоже не приходили, что понятно. Такой-то позор, заместитель главного редактора сошёл с ума и грязно приставал к губернатору. Из разговоров медсестер я сообразил, что моё поведение так восприняли. Скандала не было, кто ж про такое напишет, но слухи ходили упорные. Мол какой-то педик-журналист так воспалился своей греховной похотью, что пытался прилюдно принудить нового губернатора к минету. Ну, в рот взять. Люди лояльные тут же начинали вздыхать, что совсем пидоры распоясались, оппозиция искренне сожалела, что не удалось негодяя опустить. К моим крикам о том, что губернатор *** и притом мой, не прислушался никто, почитая за бред. Бред человек предпочитает забывать, поэтому через месяц обо мне вспоминали только по пьяному делу. Некоторые вздыхали, большинство смеялось, рассказывая, что давно подозревали дурака да доказательств не было.
А я всё думал. Первое время, как очнулся, ждал, что придёт *** собственной персоной. Издеваться, пользуясь моей слабостью. Для него даже речь приготовил. Что не боюсь и пощады просить не намерен, но бороться за свои права буду. Буду! И добьюсь водворения его на место и заживу полноценной половой жизнью. Потому что имею право! А ты, Хуй поганый, не имеешь права от меня убегать, пиджаки носить да губернаторствовать, поэтому дрожи, доберусь я до тебя! Ожидал, что будет он защищаться и оправдываться, поэтому загодя готовил контраргументы. Относился я к нему всегда хорошо, мыл и трусы менял вовремя, онанизмом не досаждал, анальным сексом не занимался. Жить бы и жить тебе в природном подчинении, так нет же, сбежал. Нарушил установления и гармонию. Одумайся, вернись, а то хуже будет. Если не от меня, так от сил высших, которые не простят какому-то органу бунта. Не пугать собирался, но взывать к разуму, который по неизвестному недоразумению обретался в беглеце.
Но *** не пришёл и даже не присылал никого, чтобы побить меня или наказать. Показывал, что он выше этого. Конечно, губернатор, сколько дел и забот, куда уж тут вспоминать какого-то сумасшедшего червяка. Хотел подавить меня морально. Я это вовремя понял и злиться перестал. Тем более, что сам дурак. Только лежа в больнице, догадался какие возможности упустил из-за собственной вспыльчивости. А ведь можно было бы стерпеть и договориться с Хуем по хорошему. Чего греха таить, я и без него уже привык жить, неплохо жить. А что без секса, так это даже лучше, потому что в городе эпидемия СПИДа и самое надежное спасение - не трахаться вовсе. Кажется, называется абсистенцией такое поведение. И не волнительно и для здоровья полезно.
Объясниться надо было с ***м, выговорить себе хорошее вспомоществование и уехать в тёплые края. Я всегда мечтал жить в Ялте. Я рос недалеко от музея Чехова, очень уважал творчество Антона Павловича и перенял его стремление уехать Крым. Чтоб каждое утро просыпаться и видеть вершины гор, ходить к морю, кушать фрукты, слушать восточную речь на базарах. Во мне всегда было желание спрыгнуть с жизни, урвать кусок и затаиться в приятном месте, до самой смерти не утруждаясь заботами. Вот бы и теперь так можно было. И он бы согласился, что для губернатора сто тысяч, если он за это покупает собственное спокойствие? Но сглупил.
Стал подумывать, как бы всё вернуть назад и всё-таки договориться, когда меня увезли из больницы. Мордовороты в дорогих пиджаках запихнули меня в джип и умчали. Высадили в чистом поле, дали по морде и сказали, что если увидят меня в области, то замочат. И если начну болтать лишнее, тоже замочат. Дали сто рублей, под зад и показали куда идти. Уехали. Было темно и холодно, ветер легко продувал старенькую пижаму, пришлось бежать, чтобы согреться. Несколько раз спотыкался и падал, чувствовал, что в больнице очень ослаб и боялся, что не дойду. Несколько раз по бокам встречались стога соломы, хотелось залезть в них и заснуть, но слыхал, что там живёт много мышей. Очень не люблю мышей, шёл, стал потихоньку согреваться, дрожь утихла. Тут и хатка приключилась. Долго стучался, пока проснулись хозяева, ожидал, что ещё дольше придется проситься на ночлег. Времена то сейчас опасные, только и слышно, что про жестокие убийства. Но пустили быстро. Хозяева были люди старые, может оттого и не боялись ничего.
Постелили на полатях, напоили горячим чаем, объяснениям про то, что заблудился не поверили, но и не допрашивали, что да откуда. Утром накормили завтраком, продали одежды и сказали как добраться до ближайшего города. Когда узнал где я, то чуть не поперхнулся. Оказалось, что в России. Как-то меня ироды перевезли через границу. И вот я теперь без паспорта, денег самая малость и что делать неизвестно.
В компании мне думать трудно, поэтому отблагодарил я хозяев и ушёл, присмотрел себе берёзовую рощу при дороге, зашёл туда и стал размышлять. Выходило оно так, что сперва лишился я члена, а потом и всего остального, кроме жизни. Был себе успевающий житель, работу имел, уважение, деньги, даже мобильник заводить собирался, а тут на тебе. Гол как сокол и первый кандидат в милицию. А там отметелят хорошенько. Сломают или отобьют что-нибудь и сдохну в каком-то бомжатнике. Такие перспективы. Я расстроился сильно и вскочил, стал ходить между деревьев, думая как бы извернуться. Мало что придумал, когда сообразил, что ведь это мне *** всё устроил. Недооценил я его, недооценил. Думал, что он только о свободе мечтает. Вырваться и жить по своему усмотрению. А он затеял и меня вдобавок изничтожить, чтоб и следа не осталось. Неизвестно за что держал на меня зло и выпестовал свои намерения. Ну тут уж и разозлился. Я человек то мирный, не воинственный, но всем есть предел. И если к стенке припереть, то даже самый агнец во тигра обратится.
Так и со мной. Ладно восстал и сбежал, оставив меня без секса. Пусть и без баб меня оставил, но это вытерпеть можно, тем более что по природе я человек в половом плане спокойный, далеко не кобель. Если бы просто так всё и осталось, то договорились бы. Но *** не только договариваться не захотел, он ещё и решил вовсе меня уничтожить. Стереть с лица земли, будто фашист какой. А фашизму я подчиняться не собирался и решил сражаться. Пусть и не удастся мне победить, зато негодяю жизнь испорчу. Не дам ему пожать плоды собственной подлости. Так я сам семя убедил и набрался решительности. Бороться. К этому я непривычен и раньше побаивался, но сейчас на кону жизнь моя стояла и потому или прозябать где-то или в бой. Подбадривал себя козацкими корнями, дедушками, прошедшими Великую Отечественную и дядей, отсидевшим за убийство пьяного обидчика. То есть порох имеется, нужно его подсушить да взорвать и тогда берегись мерзкий Хуй!
Набравшись решимости, стал я думать каким образом беглецу навредить. Был он при власти, назначен самим президентом, а значит мало кто не побоялся бы против него идти. Через время, когда появятся у него могучие враги, тогда можно к ним на поклон и предъявлять позорные факты его происхождения. Но это нужно ждать год или два. Ждать, в нынешнем моём положении было трудно. Поэтому решил я податься в Москву, на поклон к разным международным организациям. Упасть им в ножки и рассказать об украинских безобразиях. Предъявить для доказательства свой член, точнее его полное отсутствие.
Тут надо было хитро сыграть. Полной правдой не огорошивать, потому что действительно трудно поверить, что обыкновенный половой орган может взлететь на губернаторский пост и работать там. Это на потом оставить, а пока утверждать, что за независимую позицию был насильно уложен в больницу и кастрирован невиданным способом. Потом собирались и на голове операцию делать, но не успели, сбежал я и собираюсь до последней капли крови сражаться за развитие демократии на моей чернозёмной родине. Должно было подействовать. Хоть очень смелых статей я не писал, всё приглаживал, чтоб не дразнить властных гусей, но пара выпадов имелась. Тем более заместитель главного редактора и пропал неизвестно куда. Лицо разбито, в крови должны оставаться следы лекарств и члена нет. Доказательств вполне достаточно. Заварю кашу, заварю. Тем более, что международная ситуация мне в этом весьма содействовала. Президент наш был не в фаворе и очередное доказательство его безобразий подхватили бы.
Оставалось теперь до Москвы добраться. Знал, что это трудно, денег почти нет, документов совсем, одет подозрительно, ещё и синяк под глазом. Первый объект для милицейского внимания, со всеми болезненными его последствиями. До Москвы точно не доберусь, а если и повезёт, так в ней обязательно изловят. Там милиция от иногородних большой доход имеет и не упускает свой хлебушек с маслом. Придумал в Москву не ехать, а чтоб оттуда за мной прибыли. Газетное дело знал хорошо и аж в ладоши захлопал, радуясь собственной хитрости. До международных организаций достучаться трудно. И вряд ли допустят и долго придётся объяснять, могут не поверить. Вот если бы общественный резонанс за мной стоял, тогда бы другое дело. А резонанс лихо могут газеты создать и телевидение.
Задумал я найти в ближайшем областном центре Белгороде выходы на центральные российские газеты и рассказать про свою незадачливую судьбу. Потом на телевидение попасть, потом уж и в международные организации, чтоб затеять всемирную борьбу с диктатурой. Которая не то что отбирает у человека свободу, которая отбирает у человека даже его органы! Не для того ли, чтобы из этих органов растить себе послушных рабов? Много можно было придумывать и я взбодрился. Пошёл к трассе, часа два плутал по просёлкам, пока не подвезли меня на телеге. Долго ждал машину с украинскими номерами, чтоб согласились гривны взять. Довезли меня в Белгород, нашёл там редакцию местной газеты, напросился поговорить с коллегой.
Тот смотрел на меня подозрительно, ожидал, что денег начну просить. Не начал. Объяснил, что сам замглавного, в доказательство рассказал о том, как моя газета работает. Кажется, поверил, но всё равно ждал, что деньги буду просить. А я попросил телефончики местных корреспондентов центральных газет, если есть такие. Объяснил зачем, коллега явно испугался и достал из стола газовый пистолет. Пригрозил, что выстрелит и стал вызывать милицию. Мне делать нечего было и рванул я в ва-банк. Опасна для меня была безвестность, чтоб просто арестовали и бомжатник. Нужен был резонанс и полез я на ствол. Коллега выстрелил, я упал. Стонал и кричал. Скоро приехали врачи, потом милиция. Ранение вроде не смертельное, но крови много. Повезли меня в больницу. То, что надо. Нападение на заместителя главного редактора крупнейшей в городе газеты, стрельба, резонанс обеспечен. А мне главное, чтоб первый камень брошен был, там уж лавина сама собой образуется.
Как и ожидал, интерес проснулся. Сообщили обо мне в новостях по центральным каналам. Милиция допрашивала, я им всю правду матку. Что сбежал от режима, едва не погиб, но был искалечен. Хотел поведать всю правду миру, но такое вот недоразумение, обиды не держу, не понял просто товарищ. Менты сначала растерялись. Состава преступления в моих действиях не было, но не отпускать же. Стали шить незаконный переход границы. Соглашался и объяснял почему. Тут приехали ко мне с телевидения и им поведал. Сначала насчёт кастрации не поверили, но местные врачи подтвердили. Случай науке неизвестный, но члена нет.
Вот тут оно и грянуло. Стал я звездой. Для обследования и съемок отвезли меня в Москву и там всё подтвердилось. Стал я с экранов рассказывать, как претерпел. Палку не перегибал, не рассказывал, что диссидент, наоборот пугал, что даже на вполне лояльного журналиста кара может пасть. Зачастили иностранные коллеги интервью брать, хорошо платили и в короткое время существенно я подкрепился материально. Потом ещё и стипендию мне назначили от голландского посольства. Плюс к тому окружили меня врачи, стали в шкурке ковыряться, соображая, куда член деться мог. Я до поры до времени молчал. Мол, арестовали, потерял сознание, очнулся - нет. И требую от украинских властей ответа - куда подевали пенис свободного журналиста! В каких целях отрезали и куда дели мой детородный орган, на который имею все права и уповаю некоторые обязанности. Верните ***, негодяи!
Под таким лозунгом даже прошла демонстрация каких-то московских отморозков. Родная власть отвечать отказывалась, ссылаясь на невозможность комментировать бред. Международная общественность напирала. Стали появляться статьи о целых рефрижераторах человеческих органов, задержанных где-то в Европе. А рефрижераторы то украинские. Я выступил со смелым предположением, что может диктаторским режимом организована переработка неугодных на органы для имплантации. Это же страшнее, чем Сталин. Тот просто убивал, а сей рыжий прыщ убивает, еще и деньги зарабатывает на этом. И деньги идут из развитых европейских демократий!
Ой, что тут началось. Поднялись все. И зеленые и оппозиция и даже сексменьшинства. По всем странам началась проверка донорских органов, теме были посвящены сплошь передовицы, я не слезал с экранов телевизора, дал разрешение на публикацию двух книг и съемки фильма о моей жизни. Денег огреб не меряно, а подходило еще больше. Не поверите товарищи, речь о миллионах шла. И не каких-нибудь второстепенных валют, а долларов! Другой бы размяк и подумал, что ну всё, цель достигнута, можно теперь спокойно доживать. Но я то был украинец. И по опыту знал, что долго хорошо не бывает. Что судьба просто так нежиться на солнышке счастья не даст. Окатит холодной водой, может и палкой по голове огреть. Поэтому руки держал при черепе, ожидая откуда беда придёт. И пришла. Сперва я то даже не понял, что она. Просто был поражен размером злодейства, сколько людей погибло и прочие ужасы. А потом допетрал.
Что когда началась всемирная война с терроризмом, я со своим вышелушенным членом стал никому не интересен. Тут только и разговоров, будет ли третья мировая или нет. Куда уж мне. Мигом пропал я из новостей, а там и прочий интерес ко мне прекратился. Контракты расторгли, неустойку заплатили, премий не дали, стипендию вдвое уменьшили. Я и не расстраиваюсь. Денежек подкопил, не пропаду. В Москву возвращаться не стал из опасений перед кучмовскими ищейками, поселился в окрестностях Праги. Жизнь вёл размеренную, много прогуливался, питался хорошо, отдыхал, телевизор смотрел, благо английский не плохо стал понимать. Бездельничал, но с умом.
И всё бы хорошо, но познакомился с барышней одной, соседкой через три дома. Слово за слово, в кафе пару раз сходили, гляжу, она на меня виды имеет. Я тоже не против, но не чем. А про шкурку объяснять стыдно. Да и если объяснить, разве это выход. Уйдёт, потому что кому охота с инвалидом неизвестного свойства жить. А мне не хотелось, чтоб уходила. Как то мы с ней сошлись во всём, стало мне сниться, что вместе живём и даже дети бегают. Возраст уже у меня был самый детородный. А органа нет. Затосковал я. Понял, что член не только физиологическую часть обеспечивает, но и социальную. Что без него нельзя сексом заниматься, так это ничего страшного, не давило на меня. А вот что семью нельзя создать, это уж действительно печально. Притом дети.
Стал меня этот червячок точить. Что счастье теряю по неизвестной причине. Были бы причиндалы, хоть сейчас барышню под венец и жили бы припеваючи. У неё два магазина небольших, там работали вместе, а то я от безделья стал ошалевать слегка. Вот оно счастье, а дотянуться не могу, потому что нечем. Я то человек тихий, но когда стоит перед тобой стена высоченная, безмолвствует, а тебе идти нужно, то поневоле взъяришься. От переживаний даже похудел на три килограмма и морщины прорезались. Вижу, что не отпустит меня червячок и нет другого выхода, как ему потрафлять. Только как, если мой *** за тысячи километров командирствует. И никак мне его не достать.
Тогда я схитрить решил и мотнул в Германию, где была клиника специальная по укреплению членов. Предъявил им шкурку, они долго вздыхали, а потом сказали сумму. И гарантий не каких, что приживется, потому что операция очень сложная. Зато член установят с огромного негра, торговца кокаином, убитого недавно в перестрелке с полицией. Не член, а настоящая палка, баб на него нанизывать можно и прочие прелести.
Звучало то соблазнительно, но только я калач тертый. Во-первых сумма. Наскрести я её могу, а дальше на что жить? Притом что никаких гарантий. Это ж может так случиться, что деньги уплачу, а член не приживётся! И буду потом с пустой шкуркой по мусорным бачкам лазить. Но даже если приживётся! Кто даст гарантию, что будет мне подчиняться? Я со своим управиться не мог, а тут будет долбилка негритянская. Помахал я немцам рукой и вернулся счастливый домой. Два дня радовался, что не удалось немчуре меня обмануть. А потом опять загрустил, уж больно семьи хотелось. И напиваться пробовал и яйца давил, но они клялись, что к семейным порывам моим отношения не имеют, мол это всё от головы. Её бить больно и опасно. Ходил злой, недовольный, чувствовал жизненный подвох и даже глаз дёргаться стал от нервов. Потому что несправедливо! Я имею права на счастье, на семью и детей! По какому праву меня всего этого лишили? Кто это сделал и зачем? Верните положенное!
Соседи даже полицию вызвали, так я кричал. Пришлось врать о большом горе, что брата убили в Украине. За то, что был демократ. Плакал, чуть поцарапал лицо, навешал лапши на уши и полиция удалилась. А барышня осталась меня утешать. Дошло бы и до постели, но я очень поблагодарил, сказал, что не могу.
Она ушла, я понял как быть. *** то мой губернатор. Стало быть время от времени ездит за границу. Где-нибудь в демократической стране его поймать и заставить вернуться на положенное место. Потом уже пришить как-то и обзаводиться семьёй. Всё просто и вполне достижимо. Только нужно выследить. Мигом списался я по электронной почве с одним приятелем. Сто долларов за точную информацию о поездке. Репутация по отдаче денег у меня была хорошая, поэтому через несколько недель пришло письмецо. Что едет ранее мой хуй, а ныне губернатор Сумщины Павел Евгеньевич Нис в Голландию, для привлечения инвестиций.
Отследил самолеты из Киева в Голландию, нашел нужный и помчал в Амстердам. Задумка простая и примитивная. Дождаться мятежный орган в аэропорту и напасть. Если будет сам, то попытаться затащить в туалет и пристегнуть. А если не сам, то устроить драку, чтоб полиция всех повязала. А там всё всплывёт. Даже желательно огреть *** чем-то тяжелым, чтоб стали оказывать медицинскую помощь. Там уж непременно определят, что он не человек и я предъявлю на него свои права. Потом надо будет что-то подумать об укреплении члена, пришить или на клей посадить. Чтоб больше не мог убежать.
Приехал в аэропорт заранее, купил бейсбольную биту в магазинчике, справился где будут выходить пассажиры с киевского рейса и сел читать книгу Гоголя, купленную по случаю ещё в Праге. Я точно не помнил чем "Нос" заканчивается и хотел убедиться в хэппи-энде. Это было и порадовало. И не поймешь с кем хуже история приключилась, со мной или коллежским асессором Ковалевым. У меня, кстати, ректор в институте был Ковалев. С носом товарищ. И нос ничуть не менее важен, чем член. Это точно. И вот ведь загадка. Ладно ***, у него постельная обязанность и дети. А нос. Нет его и пусть, дырочки проковырял и дыши. Так нет же. Нельзя без носа. Играет он социальную роль куда более важную, чем пенис. Без носа человек урод, без носа человек неполноценный. Хотя ни чём ведь не сказывается. Ни на потенции, ни на трудоспособности. Но человек без носа не человек. Дружбы, любви, служебного продвижения ой как трудно ему добиться. Хотя в принципе, он человек как человек, ни в чем не ущербный. Но главное ведь не материя, а дух. Не то что есть, а как это понимать. И по духу отсутствие носа очень большой недостаток. Притом обстоятельства. Ногу можно потерять на войне или в автомобильной катастрофе, а нос как? Свинья у пьяного отгрызла или упал лицом в снег и отморозил? Тут уж что-то плохое заранее предполагается. Притом отсутствие носа дело публичное, этого не скроешь. Это на всю жизнь крест. Поэтому я за Ковалева изо всех сил порадовался, что остался с носом. Это только для не знающих обидно. А для людей испытавших самое счастье. Также как и с хуем остаться.
Я еще немножко подумал и стал рассматривать эротический журнал, чтоб организм постепенно привыкал к женскому телу. Удивительное дело, члена ещё не было, а приятная слабость по телу уж разливалась. Великая сила надежды!
Объявили о посадке самолета из Киева. Я спрятался за киоском с газетами, чтобы напасть на член незаметно. Жадно всматривался в лица выходящих, увидел даже одного знакомого, американского тренера с журналистских семинаров. А *** не было. Все уже прошли, а его нет. Я подождал ещё минут десять и страшно рассерженный пошёл узнавать все ли пассажиры вышли. Служащая аэропорта странно улыбнулась и попросила подождать. Потом подошли двое полицейских и попросили пройти с ними. Я было дёрнулся, потому как потомственный украинец и у меня страх перед формой в крови. Они меня взяли за руки. Мужчина и женщина, крупные, ухоженные, она мулатка, что ли. Я улыбнулся им и пошёл. Напоминал себе, что в Голландии, бить не будут, а вины за мной никакой. Но всё равно чуток дрожал, как всегда подрагивал общаясь с правоохранительными органами. Никого не убил, не ограбил, а милицию боялся. Видимо наследственность поколений порабощенных предков.
Меня обыскали, проверили документы, стали допрашивать. А я сделал ход конём. Люблю я неожиданности творить. Рассказал всю правду, что политический беженец, в голландском МИДе обо мне знают, даже стипендию платят. А пришёл в аэропорт чтобы встретить одного человека, Ниса Павла Евгениевича. Зачем? Чтобы избить. Вот и биту принёс. Рожи у голландцев сделались каменные. Всего ожидали, но не этого. А я им рассказал, как претерпел, что всю жизнь мне этот Нис испортил, преследовал, избивали по его приказанию, чуть не убили и прочие печальные подробности. Сравнил его с Бен Ладеном, чтоб лучше поняли. Они вышли. С час просидел в комнатке, даже задремать успел, когда вернулись.
Видимо всё подтвердилось, потому что отпустили. Биту не отдали и строго предупредили, чтоб никаких драк, а то за это в Голландии наказывают строго. Я спросил про Ниса. Показали на дверь. Поймал такси и в гостиницу. Вот тебе бабушка и Юрьев день. То ли не приехал Нис, то ли проскользнул как, ищи теперь его. Растроенный включил телевизор, а там порнография одна. Едва настроил обычный канал, пью пиво, а там срочные новости. Чуть не подавился. Потому что первый же сюжет про сенсацию в аэропорту. Там задержали пассажира с киевского рейса, он в полете напился и стал стюардесс лапать. При обыске еще пакетик с кокаином нашли. Но это в Голландии фигня. Другое удивительно. Во время досмотра оказалось, что он не человек. А мужской половой орган. Дальше шли кадры моего *** в одних трусах и комментарии ошеломлённых докторов. Ничего такого не видели и не слышали, как объяснить не знаем, необходимо дополнительное расследование. Я пиво в сторону и давай плясать. Такого фарта от судьбы не ожидал. В сто раз лучше, чем предполагал вышло. Бегом на телевидение.
Там едва прорвался и предъявил свою шкурку. Раньше бы мигом отправили меня в полицию за эксгибиционизм. Но после обнаружения *** в костюме, туфлях, с мобильником и паспортом, летающего самостоятельно на королевских нидерландских авиалиниях, верить можно было во все. Из соседней студии позвали врача эксперта. Тот пощупал, осмотрел и сказал, что вполне может быть. Раз уж ничего удивительного, так уж ничего удивительного. Я предложил взять анализы, чтобы доказать принадлежность члена. В сопровождении камер меня повезли в клинику, где к тому времени находился член. На следующий день врачи признали, что член мой. Посол Украины опроверг грязные инсинуации о распадающихся украинских гражданах. Но факт был на лицо. Я потребовал возвращения хуя на место. Раз орган мой, то пусть воссоединяется с организмом и продолжает обычное существование. Голландцы согласились, но кроме кивания головой ничего не предпринимали.
-В чем дело?
-Он не хочет возвращаться.
-Кто он?
-Ваш орган.
-То есть, как не хочет?
-Говорит, что с вами ему плохо, хочет жить самостоятельно.
Я чуть с ума не сошел от этой дури.
-Но ведь это мой член, мой ***! Мой! И он не может хотеть, это мой орган. Вы же не спрашивает у почки её желание, когда делаете пересадку!
-Не спрашиваем. Но почки молчат и это расценивается, как их согласие. А господин Нис говорит, что не хочет быть вашим органом.
-Какой ещё господин! Он не господин, он орган, один из многих органов, как печень или ухо! Он не может решать!
-Господин Ивченко, у нас свободная страна. Мы не может и не хотим совершать насилие. Всё должно быть добровольно.
-Но ведь это мой ***!
-Он свободное существо, которое имеет право на уважение своих желаний.
Я кричал целый час, а потом понял, что земля уходит из под ног. И тут бунтовщик нанёс подлый удар. Часовой прямой эфир с ним. Где он говорит о правах органов на самоопределение. Органы должны решать сами как им жить. Никакого насилия и принуждения. Нужно оградить органы от жестокого обращения хозяев, защитить, как защищены домашние животные. Этот подонок знал, что говорить. Защитники животных стали за него. Потом *** рассказал, что он гомосексуалист. С детства мечтал о ласковых и влажных мужских ртах, о загадочной и прекрасной глубине мужского анального отверстия. А хозяин, в смысле я, пихал его в противные женские влагалища. В эту мерзкую слизь. Специально, чтобы досадить, чтобы унизить беззащитный орган. Бывало и дрочил, ничуть не задумываясь о самочувствии органа. Хватит. Пора прекратить конец многовекового рабства, свобода должна победить раз и навсегда. Органы имеют право на самостоятельную жизнь! Свободу!
Я чуть не запустил пустой бутылкой в телевизор. Вот говно! Вот сволочь! Всю жизнь просидел в моих трусах, а как тварь излагает! Я был зол и чуток горд, что даже *** у меня такой умный. Что уж говорить о хозяине. Мятежник хренов, как же всё обставил! Смотрел обсуждение речи беглеца. Нельзя сказать, что все его поддержали. Врачи говорили об опасности бунта органов для организма. Это ведь опасно и для самих органов. Природа человека так устроена, что один орган не может жить без других. Печень не выживет сама.
-А половой орган, он разве может жить сам?
Врачи смущенно умолкали, а *** кричал, что не нужно решать за органы, что они могут, а что нет. Пусть сами решают!
-Пора сказать хватит этому страшному и позорному рабству!
Посмел раскрыть рот какой-то священник, что дело идёт к полному разрушению. Сначала были разрушено общество, потом семьи, а теперь дело идёт к разрушению и самого человека, что есть грех.
Тут уж *** поизгалялся. Вспомнил и борьбу женщин за свои права и расизм и фашизм, а под конец огорошил и вовсе.
-Пусть даже бог так человека устроил! Но почему человеку он дал свободу, а органам не дал? Разве это справедливо? Нет. А я не хочу терпеть несправедливость, хоть кем бы она установлена не была! Свобода прежде всего!
Большинство зрителей аплодировали. Я проиграл. В чистую. Теперь я был тиран и мракобес, а *** защитник свободы. Так оно обернулась. Стипендию у меня забрали, увеличили втрое и стали платить бунтовщику. К нему потянулись люди и потекли деньги. А я стал изгоем. Экспонатом кунсткамеры. С меня все смеялись. Благодаря этому скандалу я стал знаменит на весь мир. И опозорен в таких же масштабах. Хотя деньги всё равно шли, но больше от каких-то желтеньких газет, желающих узнать подробности погрязней. Один корреспондентов и подсказал мне обратиться в суд. Ему было выгодно продолжение шоу, а для меня это был последний шанс. Реальный шанс, потому что закон в Голландии уважают также, как и свободу.
Я нанял адвоката. Хорошего адвоката, денег не жалел. Это уже было дело принципа. Кто кого. Я главный и я должен был это доказать. Вдобавок речь шла о моем праве на семью. Я написал речь. Короткую и эмоциональную. Спрашивал, почему уважаются права органа и не уважаются мои. По закону органы принадлежат хозяину. Чтобы вырезать донорскую почку необходимо заплатить хозяину. И в случае травм при аварии платят не пострадавшим органам, а хозяину. Но почему выходит так, что если бы мне отрезало член, я бы имел право снова пришить его или получить хотя бы компенсацию. А если член отпал сам собой, то прав у меня никаких. Дальше право на полноценную жизнь. Без члена я не могу заниматься сексом. И это реальность. Что если захочет уйти и сердце? Мне ведь тогда придётся умереть. Значит, я не имею права на жизнь? Что я тогда имею? Что имеете вы, такие же люди, как и я. В любой день вы можете умереть, стать инвалидом, импотентом, нетрудоспособном только потому, что какой-нибудь ваш орган захочет жить самостоятельно. И вам не с кого будет спросить даже компенсации. Вы говорите о правах органов. Но почему мы даем органам право самостоятельного решения? Кто признал их дееспособными. Дети имеют весь набор органов, но имеют ограниченную дееспособность. Выходит, что ребенок не может без веских причин уйти от родителей, а орган может. В том числе и орган ребенка. Представьте, что сердце вашего ребенка захотело самостоятельности!
Я был в ударе и выступил отлично. ***, пришедший с телохранителями, тоже был не плох, но в нём не было порыва. Вяловато защищал свои права, был уверен в победе. Суд действительно не удовлетворил мой иск о возвращении Хуя на место. Но принудил его выплатить мне компенсацию для проведения операции, потому что признал меня пострадавшим. Через месяц голландский парламент принял закон об органах. Они имели право уходить только если это не угрожало жизни хозяина. Также органы должны были возмещать бывшим хозяевам неудобства. Закон был явно не демократичен, но большинство голландцев его поддержали, потому что испугались. Подумали о том, что будет если их члены, почки, желудки, ноги, волосы, кожа потребуют независимости. А если заговорят о свободе мозги? Что тогда останется человеку, останется ли сам человек? Свобода свободой, демократия демократией, но пропадать мало кому охота. Поэтому популярность Хуя резко пошла вниз. Моя правда тоже. Все хотели поскорей забыть об этом недоразумении, будто его и не было. Демократия любит благолепие не меньше, чем тоталитаризм.
Все шло к полному забвению когда проявила себя украинская оппозиция. Я политикой давно не занимался и думал, что Президент успел уже всех купить и раздавить. Однако какие-то обделённые кусками остались. И нашли кадры с визита президента в Сумскую область. Там Президент выходит с самолёта и целуется с губернатором Нисом. Который, как выяснилось позже, был ***м. То есть президент обнимал, жал руку и целовал обычный хуй. Кадры пошли по иностранным каналам. На Западе публично восхищались продвинутости украинской власти. На Востоке откровенно смеялись над украинским президентом и звали в гости. Может и у них украинский хозяин кое-чего поцелует. Сам Президент был в гневе. Ладно бы в убийстве обвиняли или воровстве, это по мужски и весь вопрос как и сколько. Но хуй целовать да обнимать! Тут еще фотографии пошли соответственные. Вся страна смеялась. Правитель к такому не привык и гневался. Тогда один из помощников придумал, куда царский гнев направить. Вернуть хуй обратно и наказать примерно. Чтоб знал сволочь, как обманывать, ведь представлялся деловым человеком, обещал за год с области семь шкур спустить, так что никто и не заметит. Спускал быстро, пока вот на тебе, оказалось, что хуй.
Хотели сперва просто выкрасть, но это грозило очередным международным скандалом, которых и так хватало. Поэтому стали действовать хитрее. Знали, что у любого губернатора кровь на руках, темных делишек море и прицепиться есть за что. Прокуратура резко обвинила гражданина Ниса в воровстве бюджетных средств, заказном убийстве и растлении малолетних. Последнее специально придумали, чтобы пронять озабоченную в этом отношении Европу. Попросили Голландию преступника выдать, отправили туда специальную делегацию: жену и детей убитого, изнасилованную девушку с поседевшей мамой. Факты налицо, сплошной криминал, никакой политики. *** почувствовал, что дело плохо и стал всем рассказывать, что поскольку орган, то ответственности никакой не несет по причине недееспособности. С него взятки гладки. Если палец нажал на курок, то не палец виноват. То есть на меня стрелки переводил, но у меня по всем эпизодам железное алиби, я тогда уже заграницей был, сотни свидетелей имеются. Вот и суди кто виноват.
Голландцы засомневались. Вроде общеизвестно, что президент наш бандит, но и тут явное преступление. Отдать что ли. *** эти настроения почувствовал и вдруг написал прошение об присоединении к организму. В смысле ко мне. Понял, скотина, что иначе возвращаться ему в Украину и там погибать, на мировую пошёл. Я согласился. Встретились, негодяй смотрел в пол, быстро разделся и полез в шкурку. Чуток там повозился и сказал, что все нормально, врос опять. Я заправил член в трусы и предупредил, что ещё одного побега не прощу. Хуй что-то залепетал про то, как трудно жить органу в мире людей. Я дал ему щелбана, чтоб умолк и пошёл в суд. Там предъявил покорившейся орган и заявил, что член не может воровать и убивать. Насиловать да, но у меня алиби. А рассматривать отдельно алиби члена просто смешно. Суд отказал Украине в выдаче Ниса, потому что не было кого выдавать. Просить о выдаче Хуя мои соотечественники постыдились.
С тех пор живу в полном комплекте. Женился, на той самой милой чешке, уже есть дочка, подумываем о втором ребенке. У нас небольшой пансионат в горах, забот хватает, но есть время и для отдыха. Вечерами смотрим канал "Дискавери" и занимаемся любовью. Руженка всегда очень осторожна, всё боится, что *** опять выскочит. Она долго не могла привыкнуть, что на неё смотрят изнутри. Я попросил хуй закрывать глаза во время полового акта и она успокоилась. Теперь мы счастливые. Я поставлю точку и пойду к ней.
-А ты, сволочь, молчи, никого твоя точка зрения не волнует, да и вообще, кто давал тебе слово? Щас как дам по голове!..