Утро выдалось плохое. Не то чтобы оно было дождливо-слякотным и мрачным, ветреным, промозглым. Наоборот - солнце отчаянно заливало всю комнату, за окном покачивались и искрились заиндевевшие ветки, воробьи разорались совершенно по-весеннему... но вот настроение у Русланчика было поганым донельзя. Он поморщился, пряча лицо под одеяло от настырного света, чертыхнулся в адрес оголтелой воробьиной стайки и все-таки встал, потащился в ванную, к умывальнику и там, глядя в зеркало на собственную позеленевшую и слегка припухшую физиономию решил окончательно - плохое утро, скверное, можно сказать - отвратительное.
Холодильник был пуст. Не совсем, конечно, не первозданной магазинной пустотой. Приткнулась в углу банка консервированных кальмаров, да в масленке отвратительно желтело. Русланчика замутило. Он торопливо захлопнул дверцу и выглянул во двор.
Чуда не произошло. Серебристая Mazda Димуленьки не нарисовалась за ночь у подъезда, не материализовалась из сырого предутреннего тумана, не соткалась из солнечных лучей. А между тем деньги у Русланчика закончились. Они закончились еще вчера, а Димуленька обещал вернуться только завтра, и надо было как-то доживать до этого волшебного "завтра", страдая от голода и желания выпить чего-нибудь многоградусного и дорогого. Например, пару глоточков Camus Extra.
Димуленька уехал четыре дня назад. Русланчик полдня упрашивал взять его, Русика, с собой, приводя самые неопровержимые доводы, в частности и такой - "Но я же никогда не был в Женеве!". В конце концов Димуленьке надоело нытье, и он резко ответил, что домашних животных в деловые поездки не берут. Русланчик обиделся и обижался целых два часа, пока Димуленьке не пришло время уезжать, и он не вручил Русланчику пять новеньких бумажек:
- Надеюсь, - сказал Димуленька, - на пять дней тебе хватит.
Хватило на три дня красивого легкого загула. Пять сотен баксов закончились подозрительно быстро, и перед Русланчиком грозно встал призрак голода. Надо было принимать срочные меры, но Русика терзали сомнения - остались ли у него хоть какие-то деньги на разъезды по городу. По карманам наскреблась всякая серебристая мелочь, Русланчик вздохнул и отправился приводить себя в порядок.
Он очень нравился себе в светло-бежевом длинном пальто верблюжьей шерсти с шелковой подкладкой, в черном шарфе, оттеняющем бледное лицо. Очки от Армани - не столько от близорукости, сколько для придания интеллектуальной элегантности, безукоризненно отутюженные темные брюки, сияющие черным лаком ботинки с насмешливым зайчиком на ребре каблука, тонкие лайковые перчатки. Русланчик считал себя модным молодым человеком и был, в общем-то, недалек от истины. Он подвигался немного перед огромным зеркалом в прихожей, откидывая голову с копной разумно длинных волос, проверил ключи в кармане и решительно вышел вон из квартиры, захлопнув за собой тяжеленную дубовую дверь.
Вариантов доставания некоей разумной суммы было несколько. Но вот денег на метро и всякие там автобусы не хватало. Поэтому к первой своей надежде Русланчик отправился пешком, благо идти надо было несколько остановок. Дойдя до Невского, он свернул направо, в сторону Садовой.
Редакция еженедельника "Среда" помещалась на четвертом этаже, куда Русланчик поднялся пешком, не дожидаясь обшарпанного лифта. Прошел молча в крохотный кабинетик, опустился на хромоногий стул, подобрав разлетающиеся полы роскошного пальто, и стал терпеливо ждать, пока Сема Кучин обратит на прибывшего одноклассника и старого друга свое главредакторское внимание.
Наконец, мясистый нос Семы приподнялся над клавиатурой и развернулся в сторону посетителя.
- Чего тебе? - недружелюбно поинтересовался главный редактор.
Сема, Фима и Русик дружили очень давно. Еще с детского сада. Придумывали и исполняли на троих всевозможные шкодства и хулиганства, приставали к одним и тем же девчонкам, дрались с одними и теми же мальчишками, клялись друг другу в вечной дружбе. Но судьба редко прислушивается к детским клятвам.
У Фимы нашелся папа-эфиоп, сбежавший от семейных уз в России лет пятнадцать назад. Папа внезапно воспылал любовью к подросшему отроку и увез его с собой,.заручившись согласием обрадованных российских родственников. Из писем, приходящим от Фимки раз в три года, Русланчик знал, что приятель учится где-то в Европе и вот-вот станет магистром каких-то мозгоебных наук.
Сема, помотавшись несколько лет по российской провинции в качестве собственного корреспондента региональной газетки, плюнул на кочевую жизнь, нашел спонсоров и стал издавать еженедельный альманах. "Среда" находилась в вечной оппозиции к красным, белым, зеленым, коричневым, коммунистам, центристам, либералам, демократам, ментам, бандитам, домохозяйкам, пролетариату и всему остальному населению. "Среда" эстетствовала, рассуждая о последних тенденциях в европейском парковом дизайне, и грязно ругалась в передовицах. Тираж "Среды" четыре раза конфисковывался разгневанными властями. Купить еженедельник в киосках было невозможно - он моментально расхватывался публикой, и не спасали ежемесячно вырастающие тиражи.
Ну а Русланчик решил не искать сложных путей, и воспользовался тем, что щедро отвалила ему природа - внешностью и обаянием.
- Какой ты грубый, Сема, - грустно вздохнул Русик.
- Угу. Грубый. И не женственный. Дальше что? - Сема воинственно вздернул знаменитый нос, служивший неиссякаемым источником для внутриредакторских шаржей и эпиграмм.
- Семочка, - проникновенно начал Русланчик, - Одолжи мне сто долларов. Я верну, честное слово.
Кучин молча развернулся к монитору и забегал пальцами по клавиатуре компьютера.
- Мне ненадолго, Семочка, - жалобно произнес Русик.
Сема легким щелчком отправил по направлению к Русику прозрачный конверт с дискеткой: Конвертик скользнул по столу и остановился в сантиметре от края..
- Здесь статья Мишки Баранова. Сравнительный анализ европейских и американских кинофестивалей. Проверь ошибки-опечатки, поправь пунктуацию. Работы на час. Получишь пятьсот рублей. Мне некогда - у меня редакторская статья висит.
- Какой ты меркантильный, Сема, - возмутился Русик, - Старому другу пожалел сто паршивых долларов. Отработки потребовал! Не по-товарищески это!
Мясистая ладонь Семы накрыла дискету и подтянула ее назад:
- Хватит шиздеть! - С тихой яростью произнес Сема, - Вы все очень любите шиздеть! Если бы вместо этого вы побольше работали головой и руками, эта страна давно уже высаживала бы сады на пресловутом Марсе, а все остальные подобострастно лизали ей задницу! Не хочешь помогать - пошел вон. Я плейбоям не подаю.
- Русофоб и сионист! - С достоинством произнес Русланчик, вставая и застегиваясь, - В моем лице ты оскорбляешь всю нацию!
- Иди-иди...лицо нации, - Сема вновь уткнулся носом в монитор, - Лицо нации...желудок ты ходячий, а не лицо. Пищеварительная система лягушки. Сто баксов ему на прожор подайте Христа ради...
Русланчик вылетел на улицу. "Ну погоди, Семочка, - сердито думал он, торопливо шагая, - Димуленька приедет, мы тебе устроим еврейский погромчик..." Сладкие мечты о скорой и неизбежной мести прервал голодный спазм в желудке, и мысли Русика приняли иное направление. Первый вариант отпал, надо было переходить ко второму. Здесь шансов было меньше, но они все же были. Русланчик втиснулся в промерзший троллейбус и проехал десяток остановок. Поднимаясь по лестнице в бельэтаж, он замурлыкал негромко. "Клавочка, вам водочки? Или помидорчик? Решительно и напористо! Главное - целеустремленность и энергия. Клавочка, позвольте вас на разговорчик!"
Клавочка недавно откупила огромную коммуналку и теперь делала там евроремонт. Она повисла на шее у Русланчика, перепачкала ему щеки помадой и потащила гостя хвастаться приобретением.
- Ой, лапа моя, так будет здорово - ты просто не представляешь! Вот здесь у меня будет большой салон, ну для приемов, когда много гостей, а вот там - малый салон, это если гости такие...близкие и их немного. Знаешь, как раньше - хозяйка лежит на диванчике, а гости рядышком все стоят-сидят-болтают. Очень душевная такая обстановка. А вот там - это совсем для близких - интимный салон. Видишь,.здесь уже все готово, мне камин сделали, мебель тут будет вишневого цвета - я уже присмотрела, ой, пусик мой, иди ко мне, моя лапочка. Это белый дог Кася,. она классно будет смотреться в вишневом салоне. У нее родословная сумасшедшая, я хотела тут белого тигренка поселить, но мне сказали - их дрессировать трудно, да и может кинуться на гостей, если что-то не понравится. А я же не хочу гостей пугать. Интимных тем более. Что я потом буду с ними делать? А вот тут моя спальня. Тоже уже готова. Нравится, Русинька, нравится? Мне тоже нравится, особенно обивка. Это гобелены, солнышко, безумно дорого, но зато так красиво, правда? Ну там дальше неинтересно, там будет кухня и комнатка для горничной и кухарки. У меня такая горничная, Русик,.ты не представляешь! Кандидат физико-математичских наук! Все при всем - волосы в узелок, очки на носу, взгляд неприступный. Строгая классная дама, а не горничная. Она меня так возбуждает, Русик, с ума сойти можно! А что она в постели вытворяет..хихихи... мерзавец, когда ты меня бросил ради своего Димочки, я так расстроилась, но все в прошлом, правда, правда, миленький? Мы остались друзьями, и ты ко мне ведь будешь приходить? Я так люблю на тебя смотреть, ты такой красивенький, такой сладенький, так бы и съела! А вот здеееесь, как ты думаешь, что у меня будет здесь? Русланчик, здесь у меня будет бассейн! Самый настоящий! Я так намучилась, так намучилась! Мне техник местный разрешение не давал на перепланировку - говорит, мол, если снести здесь капитальную стену,. то дом может просесть, трещины пойдут. Я с ним билась-билась, ни в какую не соглашается. Ну я начальнику ЖЭКа сунула - так он того техника уволил и теперь у меня все в порядке. Ну правда - бассейн же должен нормальным быть, что же за бассейн пять на пять, никакого удовольствия. Так ты меня понял, заинька? Я все сделаю - и приходите ко мне в гости, я вас ждать буду, ну пока, милый, пока, привет передавай Диме, вы с ним такая славная пара, просто прелесть, ну чао!
Оказавшись за дверью, Русланчик очумело помотал головой, приходя в себя.
"Клавочка, вам водочки?..."
Клавочка была хозяйкой шикарного эскорт-клуба, успешно прятавшегося за вывеской модельного агентства. Она с равным успехом предоставляла услуги как роскошных девушек для солидных джентльменов, так и сопровождение изящных молодых людей для скучающих богатых дам. Русик никогда на Клавочку не работал - в ее агентстве от "сотрудников" требовалась не только броская внешность, но и кое-какой интеллект.
Русланчика познакомила с Клавочкой одна из его любовниц, в надежде пристроить поднадоевшего поклонника поудачнее. Клавочка оценила знакомство, но не так, как надеялся Русик. Она подержала его у себя под боком какое-то время, сообразила, что тратит Русланчик всегда больше, чем можно рассчитывать, и быстренько сплавила Димуленьке. Русланчику было решительно все равно, кто именно будет его содержать - мужчина или женщина. А Димуленьку полурастительное существование Русика забавляло, ему нравилось иметь дома живую игрушку, он то потакал капризам Русланчика, то дразнил его, то срывал на нем злость, но, в общем-то, по-своему любил и ни в чем не отказывал. Ну почти ни в чем.
Клавочке после удачного избавления от Русланчика изображала из себя покинутую женщину, усердно стараясь взрастить в Русике чувство вины - совершенно безнадежное занятие - хотя в уме Клавочке нельзя было отказать. Она просто играла, притворяясь "сладкой женщиной", а в реальности была очень жесткой и хваткой бизнес-вумен, чье "дело" балансировало на грани законности и требовало максимальной осторожности и сосредоточенности. У Клавочки все было схвачено и подмазано - от бандитов до прокуратуры, где надо - она платила долларами, где надо - натурой, не своей, разумеется.
В памяти Русланчика Клавочка осталась взбалмошной теткой сорока с лишком лет, ненасытной в постели и жадноватой, когда требовалось расплатиться за удовольствие.
Голод становился невыносимым. Ноги сами понесли Русика в сторону рынка.
Он ходил по рядам и пробовал все подряд. Продавцам не приходило в голову, что солидный покупатель не собирается ничего покупать, что морщится он, брезгливо поднося к губам кусочки нежной ветчины или ароматной буженины, не от запаха или вкуса, а от болезненно поджимающегося желудка.
Из колбасных рядов Русланчик перешел к молочным, затем перепробовал соленья-маринады и закончил вояж на фруктах. Съеденное не насытило, только раздразнило аппетит.
Ехать через весь город к матери Русланчику не хотелось. Шансов получить что-нибудь не было никаких, денег на возвращение уже не оставалось, но он надеялся, что мать его хотя бы покормит и даст переночевать. Холод давал о себе знать, ноги Русланчика постепенно замерзали, так что он решительно двинулся к метро - хотя бы отогреться.
Проспект Ветеранов..Каких ветеранов? Почему ветеранов? Иногда Русланчика поражал идиотизм городских названий. Он еще понял бы, если бы в этом районе жили одни ветераны. Или на Шоссе Энтузиастов - энтузиасты. Вот как раньше - кузнечная слобода, каретная, цыганская...Все было просто и понятно. Здесь кузнецы - там цыгане...
- Что явился? - Мать уперла руки в узкие бедра, загородив собой вход в квартиру.
- Ну...проведать, - Русланчик смутился, понимая, что после подобной встречи вряд ли можно рассчитывать на обед и ночлег.
- Проведал? Ну и проваливай, откуда пришел.
- Мама, - Русик попытался придать голосу проникновенность, - Я тут попал в немного сложноватое положение. У тебя не найдется немного денег на пару дней? Я отдам.
Он уже выходил из подъезда, а мать все еще кричала ему вслед. Что-то про неблагодарных детей, тянущих из матерей последние соки. Русланчик тоскливо огляделся и присел на скамейку. День давно перевалил за полдень. Потихоньку начинало темнеть.
Русланчик всегда боялся свою маму. Боялся и очень любил. В детстве часто хвастался одноклассникам - "А у моей мамы есть Олимпийская медаль". Людмила Степановна, действительно, была в сборной СССР по художественной гимнастике. И имела серебрянную медаль. И трижды завоевывала серебро на чемпионатах мира. Но ей так и не удалось стать первой. Неудачи озлобили, она бросила гимнастику - резко и решительно, как всегда поступала в своей жизни - и вышла замуж за обычного инженера. Брак не сложился, беременность и рождение ребенка оказались мучительными, Людмила постоянно теряла работу из-за склочного характера - не смогла работать ни тренером, ни учителем физкультуры. В конце концов она стала разводить нутрий. Окрестные алкоголики поставляли ей мясо - отлавливали бродячих собак и кошек. Русланчик с детства запомнил тошнотворный запах, пропитавший весь дом. Тогда они еще жили в пригороде - двадцать минут на электричке до ближайшего вокзала. Русик любил мать лет до десяти, пока не увидел, как она собственноручно зарубила какую-то недобитую дворняжку, которую притащили на съедение нутриям. После этого он стал бояться. Русланчику снились по ночам кошмары - мать гонялась за ним по двору с топором, а он все пытался спрятаться под крыльцо...
После того как Русланчик ушел из дома, решив жить своей жизнью, мать стала относиться к нему как к совершенно постороннему человеку. Она вычеркнула сына из своего бизнеса и своего сердца - он только мешал ей зарабатывать деньги и строить свое собственное счастье. Счастье Людмила Степановна понимала однозначно - квартира, хорошая мебель, машина, деньги и полная самостоятельность. Она изредка сходилась на короткий срок с каким-нибудь мужчиной, но не ради семейной жизни, а в поисках надежного помощника. Слабовольный и мягкосердечный сын не вписывался в созданный Людмилой Степановной мир.
Русланчик тяжело вздохнул, не представляя себе, как он будет добираться домой. Где-то недалеко жила...жила где-то недалеко...Он неуверенно двинулся вдоль домов, припоминая забытые детали.
Подъезд знакомого дома оказался закрыт на кодовый замок. К счастью, выходила оттуда какая-то тетка, Русланчик придержал ей дверь, пока тетка выкатывала детскую коляску, и нырнул внутрь.
Нюша жила на втором этаже - это он точно помнил. Сохранялась неуверенность по поводу дома. Слишком они все были похожи в этом микрорайоне. Замирая сердцем, Русланчик нажал полуобгоревший звонок.
Она совсем не изменилась - Нюша, Анна Дмитриевна, бывшая мамина подружка - оставшись такой же рыхлой, шумной и вечно под хмельком. Звонко расцеловав Русика в обе щеки, она нырнула в кухню, откуда по квартире расплывался смешанный аромат жарящейся картошки, котлет и табачного дыма.
Русланчик с достоинством разделся, не забыв нырнуть мимоходом рукой в карман поношенной шубы, висевшей на кривой вешалке. Нащупал мелочь, пересыпал в карман своих брюк. Так или иначе - но домой он сегодня должен вернуться.
В кухне Нюша усадила Русланчика за стол, засыпала вопросами и пообещала обед через пятнадцать минут. У Русланчика сладко заныло под ложечкой. Он облокотился на хлипкий стол и расслабился.
В этом доме все всегда было кривобоким - это Русик помнил с детства. Все падало, развалилвалось ни с того ни с сего, билось, ломалось - но в противоположность его родному дому здесь было уютно и спокойно. Наверное, причина была в Нюше - безалаберной и глупо доброй, готовой всех накормить, всем угодить, всех полюбить. Русик уже мечтал об огромной тарелке борща, на который Нюша была великая мастерица, о вкусно хрустящей во рту картошке...Мечты его были прерваны появлением в дверях кухни огромного мужика в мятых семейных трусах.
- Это кто? - Сипло осведомился мужик, почесывая волосатый живот и залезая широкой лапищей под перекрученную резинку.
- Петенька, - Против обыкновения, Нюша говорила осторожно, словно боясь обидеть своего сожителя, - Это Русланчик, сын Людочки. Я тебе рассказывала, ты же помнишь?
- Выпить принес? - Страшный Петенька угрюмо вперился в замеревшего Русланчика.
- У нас же есть, Петенька, - Робко пискнула Нюша, перестав помешивать картошку на огромной сковородке.
- Я знаю, что у нас есть! - Рявкнул мужик, и Русланчику показалось, что стекла в окне мелко задребезжали, - А этот ферт выпить принес? Или на халяву пожрать приперся?...
Русик пришел в себя на лестнице. Поправил воротник пальто, слегка помятый лапой Петеньки, поплотнее замотал вокруг шеи шарф, пересчитал мелочь, вытащенную из нюшкиной шубы. Только на метро и наскреблось. Русик грустно вздохнул. Если бы он сегодня никуда не таскался - мог бы купить в соседнем продуктовом литр молока и батон. Сидел бы себе в тепле, более-менее сытый, смотрел бы телевизор или в окошко, мечтал бы о том, как Димуленька завтра приедет...
Дома Русланчик первым делом залез в ванную - отогреваться. К вечеру похолодало, и он здорово замерз, пока шел от метро к дому в своем не сильно теплом пальто и щегольских ботиночках. Согревшийся, но ужасно голодный, Русик завернулся в плед и потянул с полки свою любимую книжку - "Незнайка на Луне". Димуленька часто смеялся, что Русланчик не вышел из младшего школьного возраста, раз читает и перечитывает детские сказки, но он просто не понимал сути.
Незнайка возвращал Русланчика в безоблачное детство, когда друзья были друзьями, мама - мамой, а жизнь - веселым и нестрашным приключением.
Книга сама раскрылась на середине. Между страниц лежал тоненький конвертик с надписью изящным Димочкиным почерком - "Руська! Сюрприз!".
Русланчик торопливо разорвал конверт - на диван выпала заветная сотня долларов.
Обменник в круглосуточном магазине работал допоздна. Русик разменял деньги, прошелся вдоль стоек с продуктами и выпивкой, выбирая самое любимое. Домой шел торопливо, подгоняемый радостным ощущением, что жизнь продолжается - и она, черт побери, прекрасна!
- Смотри, какой фраер чешет, - Колька длинно сплюнул и затянулся бычком, обжигая губы.
- Точно. Прикинут по фирме, - подтвердил Мишка, с завистью глядя на вожделенный бычок, - Колян, дай тягу.
- Может, стопанем? - Борька оглянулся кругом в поисках чего-нибудь тяжелого и прочного, - Зуб даю, у него лопатник за пазухой.
Колька кинул бычок в снег, нагнулся, и поднял увесистый кусок льда, валявшийся под водосточной трубой.
- Пошли, - коротко бросил он, стараясь перехватить тающее оружие поудобнее...
Лопатника подростки не нашли. Вытащили из карманов пальто несколько смятых сотен и мелочь, забрали пакеты с продуктами. К вящей радости, нашлась в одном из пакетов целая пачка сигарет. Закурили прямо на выходе из подъезда, поднося сигареты к губам слегка дрожащими пальцами. Деньги поделили чуть дальше - в подворотне, что делать со жратвой решить долго не могли - домой тащить не хотелось, есть прямо на улице было не по себе.
Забрались в один из открытых подвалов, там ломали на куски колбасу, разрывали пакетики с копченостями, пили прямо из горлышка. Коляну коньяк не понравился, и он зашвырнул бутылку куда-то за трубы.
Об убитом не вспоминали - начинало мутить.
Разошлись заполночь - постояв сначала у подъезда, откуда только что вынесли тело, послушали перешептывания зевак. Все почему-то сходились на версии заказного убийства. По слухам, убитый был другом какого-то бизнесмена. Свидетелей убийства не было, криков никто не слышал (да и какие крики, если Колян сразу вырубил фраера, врезав тому по затылку ледышкой, а потом еще для верности несколько раз ударил в висок), труп обнаружил загулявшийся со своим питомцем собачник.
- Опять глухарь, - услышал краем уха Мишка жалобу молоденького лейтенантика напарнику, курившему около машины.
Утром Кольке, Мишке и Борьке надо было идти в школу, каникулы закончились вместе с зимой - назавтра обещали резкое повышение температуры. Весна ощущалась в теплом тумане, опустившемся на город в последнюю мартовскую ночь, в завтрашней - нет, уже в сегодняшней дате - первое апреля. Колька и Мишка пообсуждали еще, перед тем, как окончательно расстаться - как провести завтрашний вечер. Борька предложил смотаться в кино, но не был поддержан приятелями Сошлись на том, что отнятые у фраера деньги надо с толком потратить.
Русланчик лежал на прозекторском столе в морге, голый и беззащитный, и рядом с ним исходил последним паром недопитый кофе в железной кружке.