Рассказ
Утро прохладное, росистое. Идти легко. Воздух чистый и чуть горьковатый от опавших осиновых листьев.
Идем быстро. До восхода солнца надо успеть пройти немалое расстояние, забраться в самую глушь, где еще можно встретить непуганую дичь.
Дорогой я подстрелил зазевавшегося рябчика. Мой спутник же относился к этому виду боровой почти с пренебрежением.
- Да разве это дичь? А меня мать с такой дичью из дома выгонит! - говорил он обычно, когда я показывал ему очередной свой трофей.
Ружье у Николая было хорошее. Одного этого, конечно, для успешной охоты мало: нужны и реакция, и зоркий глаз, и верная рука, и умение бесшумно скрадывать. Всем этим мой друг обладал, и по возвращении с охоты у его пояса обычно покачивались тетерка или же красавец тетерев. Иногда он ухитрялся подстрелить двух, а то и трех птиц.
Вместе мы не охотились. Как только начинались наши угодья, сразу же разбредались: Николай - искать косачей, я - рябчиков.
Нельзя сказать, что на тетеревов у меня аллергия. В начале своих походов, пока я еще не знал хорошо отцовской старенькой одностволки, тоже пробовал приблизиться на выстрел к кормящимся березовой почкой тетеревам. Потерпев подряд несколько неудач, махнул рукой на недосягаемых для моего ружья птиц и переключился на «младших братьев» тетеревов - рябчиков.
Охота моя проходила спокойно. Мне не нужно было, подобно Николаю, гоняться за недоверчивыми тетеревами. Я садился на пенек или поваленное дерево, вынимал манок и свистел, подражая голосу рябчика. Затем делал переход и «прочесывал» следующий участок леса. Когда же на удачно выбранном месте откликался объект моей охоты и даже прилетал или прибегал посмотреть, кто это рассвистелся в его владениях, гремел выстрел.
Николай знал, что я стреляю исключительно рябчиков. Но если он оказывался неподалеку, приходил полюбопытствовать.
Вот и сейчас послышался треск ломаемых сухих веток, а затем на поляну вышел вспотевший и уже немного уставший Николай.
- В кого стрелял?
- Да вот, - показал я ему рябчика, которого собирался положить врюкзак.
- А-а-а... Я думал, что-нибудь путное.
- Ну, а ты как? - полюбопытствовал я.
- Стрелял в тетерку. Ранил. Она в траву спикировала. Искал, искал - не нашел! Была бы собака...
В полдень встретились вновь. Решили сделать привал и перекусить. Место для отдыха долго искать не пришлось: невдалеке, через молодой, сбросивший уже листву осинник, виднелся стожок сена. К нему мы и направились.
В тени стожка, удобно устроившись на подостланном сене, утолили свой зверский голод. Пожелтевшее от долгого хранения сало, лук и помятые яйца - все это было пережевано в кратчайший срок.
Отдых. Счастливые минуты уставшего человека. Николай, не докурив, засыпает прямо с папиросой во рту. Она у него уже давно потухла. Намаялся парень...
Проснулся я оттого, что солнце нарушило нашу тень. Николай похрапывает. Жаль его будить, но пора домой.
- Коля, вставай, - трясу я его за плечо. - Да вставай ты!
После сна одолевает лень. Уже нет той резвости, что утром. Земля кажется твердой. После лука мучает жажда, но воды нигде нет. Даже придорожные лужицы высохли. Сентябрь, а солнце печет, как в июле. Оно как будто задалось целью прокалить перед долгой зимой землю, чтобы она весной быстрее оттаяла.
Теперь мы идем вместе. В кусты лезть не хочется. Охотничий азарт заметно поубавился.
Прямо с дороги взлетел рябчик и скрылся в густом пихтаче. Остановились. Я достал манок, свистнул. В ответ - тишина. Николай, забыв о неприязни к вылетевшей птице, хотел уже идти на ее поиски, но я остановил его:
- Коля, это же рябчик!
- Пусть, - хмуро ответил он. - Не возвращаться же с пустыми руками.
- Не найдешь, не ходи. Я уж их знаю. Будешь на него смотреть и неувидишь. Да и самка это, похоже.
- Ну и что?
- Как что? Убей ты ее сейчас - на будущую осень выводка не досчитаешься.
- Верно, - согласился мой друг, и мы двинулись дальше.
Прошлиеще с километр. И вдруг Николай остановился и схватил меня за руку.
- Тс-с-с... Слышал? - шепотом спросил он.
-Что?
- Рябчик свистнул. Вон там, в осиннике. Сходить, что ли?..
- Не торопись, может, сам прилетит. Подманим.
Рябчик несколько раз отозвался, потом замолчал.
-Подожди меня здесь!- не выдержал Николай и, сдернув с плеча ружье, устремился к осиннику.
«Права, видимо, пословица про синицу и журавля,- подумал я, глядя вслед продирающемуся сквозь кусты другу.- Теперь не будет презирать моих милых рябчиков».