Я бегу и кричу. Они почти убили детей. Люди! В голосе – ненависть, ярость. Они посмели тронуть ребёнка!
В моей руке – смерть этих людей. Они смотрят на меня. Презрительно. С любопытством. С жалостью. Со страхом. Дети, кто ещё жив, тоже смотрят. С надеждой. Обвиняюще. С болью. Их глаза широко раскрыты. От боли. От напряжения. Замершие – от смерти. Успею или нет? Люди ничего не понимают.
Я добегаю до первого, ближайшего ко мне человека. В воздухе на мгновение блестит белый металл, вонзается ему под шею. Расширенными глазами он смотрит на меня, раскрывает рот для душераздирающего крика – и падает. Остальные начинают понимать, что происходит. Шевелятся, как в страшном, замедленном сне.
Что они против меня? Что я против них?... Но глаза детей угасают, и веки бессмысленно медленно начинают соединяться друг с другом. Дети вцепляются в чужую одежду, но опасаются приближаться к этим людям и смотрят на меня. Между мной и ними – люди.
Наклоняюсь, выдёргиваю белую смерть из шеи человека и, пригнувшись, с предвкушением мести смотрю на людей. Бездумно прыгаю вперёд. Выпрямив руку со смертью, кручусь на ноге. Люди падают, подкошенные. Но их много.
Ещё поворот – ещё убитые. Я вдруг начинаю скашиваться вправо. Значит, меня ударили. Ещё удар по мне. Белый металл скользит в воздухе, разрывая его на куски. Мною овладевает новый приступ ярости.
Но – быстрый удар, и мне ничего не видно. Я продолжаю сеять смерть среди этих людей. Хрипы, стоны – кажется, они есть, но я их не слышу и не замечаю.
Я не доживу до рассвета, я знаю. Моя последняя радость растаяла вместе с солнцем.
Вдруг понимаю – тишина. Никого. Почему я не могу встать? Рука наталкивается на маленькую ручонку, дрожащую, холодную и мокрую. Вода.… И кровь.
Мой хриплый голос пугает даже меня:
- Вы живы?
Ответа уже не слышно, но я чувствую, как мир кругом оживает. Я даю свои руки детям. Руки разгорячены металлом, но не причиняют вреда, а отдают тепло и жизнь.
Вскоре я чувствую – детям хорошо. Сворачиваюсь клубочком у их ног и засыпаю, улыбаясь.