Глава 3. Время больших объемов
Сейчас трудно судить о событиях, произошедших на "Пищепроме-1" начиная с 1936 года. Мнения о причинах и последствиях их весьма разнятся, но авторский коллектив считает, что описываемый период был одним из самых тяжёлых для предприятия. Тяжёлым даже не в смысле физических испытаний, к которым на заводе, ввиду его флагманского значения, привыкли. Тяжесть была в подтачивании самой идеи полезной человекопереработки. То есть удар был направлен в самое основание предприятия, не спрашивалось хорошо ли работает завод или плохо, вопрошалось нужен ли он как таковой. И если раньше ответ был очевиден, то тогда всё стало по-другому.
Трудно сказать с чего именно начались неприятности предприятия. Это как в природе, когда после долгих недель жары начинается ненастье. Вот ещё недавно была жара, ещё более нестерпимая, чем ранее и казалось нет ей ни конца не краю. Но опытные люди подмечали, что эдак парит не к добру, что непременно будет дождь. И, откуда не возьмись, появляются тучи, темные будто гигантские небесные паровозы, первые порывы резкого ветра, отдалённый гром и начинается ненастье во всей своей силе. Бурный ливень сметает всё на пути, блестят молнии и гремит гром, ветер сотрясает деревья, стихия правит свой бал и кажется, что никогда больше не увидеть солнца и воздушного спокойствия.
Точно так было и на "Пищепроме-1". Предприятие успешно работало, выполняя и перевыполняя планы, давая сотни тонн высококачественной чепродукции разной номенклатуры, обеспечивая высшее партийное руководство и валютную выручку. Пройдя период бурного развития и выйдя на стабильно высокий уровень производства завод теперь должен был сохранять его многие годы, продолжая своё благое дело. Как неожиданно стали появляться первые ростки недовольства.
Во многом этому поспособствовал сам ****ченко. Будучи хорошим руководителем и блестящим организатором он несколько забыл о руководящей роли партии и позволял себе давать указания не только райкому, но и обкому. Вспоминает бывший второй секретарь Конотопского района Анатолий Сергеевич Вжопин, в те годы только начинавший партийную карьеру.
-****ченко тогда многие были недовольны, потому что возомнил и что не скажешь, а он только кривится и по-своему делает, потому что, видите ли, флагман промышленности и его продукцию руководство кушает. До того договаривался, что утверждал будто без его продукции коммунизм медленнее бы строился. То есть воображал из себя чуть ли не главный двигатель построения советского государства. Старшие товарищи пытались его урезонить, искоренить заблуждения, но ****ченко только раздражался, кричал и вёл себя очень по-хамски, явно выказывая пренебрежение ко всему райкому. Мы реагировали, писали и в область и в Киев и в Москву, но официальных ответов не было, а так говорили, что по столице ****ченко в большей силе, как приезжает, кушает с наркомами в ресторанах, привозя самую отборную продукцию. И даже ей не ограничивался.
Поговаривали, что устроил на заводе небольшой участок, куда отбирались из сырья молодые да красивые бабы. Их там подкармливали и учили какому-нибудь номеру, например песне или танцу, а также беседу вести. Как подготовят, ****ченко лично ехал с ними в столицу и там устраивал представления. Девушки показывали представления, потом садились за столики, разговаривали с гостями, всякое такое прочее, а потом, гости только проснутся, а им уже подносят дам во всех видах. И жаренных и пареных. Самой же большой популярностью пользовались фаршированные, когда снимали кожу, извлекали потроха и кожу, наполняли мясом и кашей, кожу сверху, подрумянят в духовочке, зеленью украсят и ну будто живая. Понятное дело аппетит разгорался, оно ведь и вкусно и приятно такое кушать. Вчера ты с ней говорил и слушал, как песни поёт, потом в номера удалились, всякое такое прочее, а теперь ешь. И ведь мясо молоденькое, девчушка и не рожала то ни разу, вкус не испорченный, сахар прямо. И ели. Понятное дело, что после таких угощений чувствовал себя ****ченко, как кум королю и все письма против него ложились под сукно, потому что покровителям его был он очень важен. Привыкли они к таким удовольствиям и отвыкать от них не желали.
Мы, конечно, в такие россказни не верили, потому что даже подумать не могли плохого про партийное руководство. Остепеняли распространителей слухов, но делать это было всё труднее, потому что письма в ЦК идут, просим урезонить ****ченко, а оттуда тишина или отписки, что вопрос в рассмотрении. Сколько ж можно его рассматривать, неужели и вправду руку свою в Москве имеет? Особенно мы испугались, когда сняли нашего первого и отправили куда подальше. Тут уж все затихли и смирились, с ****ченко когда здоровались, так даже чуть ли не кланялись. Он же воспринимал, как должное, взгляд у него вовсе орлиный сделался, нос к небу держал, говорил только криком и рукоприкладство стал применять. Мне вот три передних зуба вышиб только за то, что я с ним не поздоровался. А я ж то и не видел! Гордец он был, ох и гордец.
Недовольство ****ченко, его наглым поведением, что он вроде всесильный и хоть кого в порошок постепенно накапливалось в Конотопе и окрестностях. Особенно в них, потому что скудость сырья заставляла ****ченко делать вылазки по соседним городам. Красивых женщин в поставках не хватало, поэтому ****ченко, в нарушение всех правил и запретов, перешёл на свободный отлов необходимого сырья. Более всего усердствовал он в Ахтырке, где, традиционно, красивых женщин хватало. Чтобы обеспечить себе хоть какое-то прикрытие, ****ченко вошёл в сговор с начальником местного управления НКВД который по факту забора сырья заводил уголовные дела, переводя похищения женщин в аресты. Некоторое время это сходило с рук, пока в один из отловов не попало сразу пятнадцать комсомолок, у многих из которых родители были ветераны гражданской. Понимая, что правды на месте не найти, одели они все свои награды и поехали в Москву к самому Будённому с просьбой помочь и защитить. Маршал бы их и не принял, но в то время в Москве собирались уже тучи на покровителями ****ченко и делу об ахтырских комсомолках был дан ход.
В "Правде" вышла большая статья "Чрезмерное усердие" в которой пока осторожно, но достаточно твердо были оспорены методы добывания сырья на "Пищепроме-1". ****ченко мигом примчался в редакцию, требуя опровержения и угрожая связями, но в приёмной главного редактора его уже ждали. Директор был арестован и препровожден в тюрьму, где через некоторое время дал признательные показания о своей противозаконной деятельности. После этого были проведены аресты и среди его покровителей, которых оказалось двадцать семь человек, высшего партийного и хозяйственного руководства. После допросов они признались во всём и это послужило основой для резонансного "дела гастрономов".
Арестованным были предъявлены обвинения в создании антисоветской организации, которая ставила перед собой цели захвата власти с целью потакания своим извращенным желаниям. Не довольствуясь пайком чепродукции, положенным им по службе, члены организации организовали производство внеплановой продукции с последующим совместным потреблением, что вводило в их деятельность некий мракобесный момент. При этом гастрономия соседствовала с утолением половых страстей, так как в ходе следствия выяснилось, что перед поеданием с девушками вступали в половую связь. Преступники объясняли это богатой вкусовой гаммой женщины после соития, а также приводили путанные объяснения каких-то затхлых теорий о подкреплении своих сил за счет других. Также в трапезах присутствовал элемент мужеложства, так как некоторые руководители питались исключительно мальчиками.
В планах организации было вовлечение в свой круг как можно большего числа лиц из высшего руководства страны, с тем, чтобы усилить свои позиции и постепенно прибрать власть к своим рукам. Была даже разработана контрреволюционная и антинаучная теории "гастрономического коммунизма", утверждающая, будто коммунизм непосредственно достижим не для всего населения, а лишь для избранных. Остальным же путь в коммунизм может открыться только через пищеварительную систему избранников. То есть коммунизм для простых людей начнётся тогда, когда они будут съедены. Поэтому сырьё должно было бы рассматривать забой как самое желанное, цель всей жизни и праздник смысла.
Всё это было настоящим надругательством над марксизмом-ленинизмом, партией и советской властью. Поэтому уже следующая статья в "Правде" называлась "Гастрономический уклон" и подвергла настоящему идеологическому разгрому извращенцев от гастрономии и их пособников, вольных и невольных. В той же статье был остро поставлен вопрос о руководстве наркомата пищевой промышленности и самого "Пищепрома-1". Начались большие чистки, которые помимо объективной пользы увольнения руководителей и сотрудников, потерявших бдительность, содержали и субъективный вред, так как на место специалистов пищевиков приходили кадры из других отраслей и ведомств, в основном из НКВД. Имея безупречную идеологическую прозрачность и пламенные сердца, они, тем не менее, плохо разбирались в задачах и смысле человекопереработки, подменяя их своим пониманием, честным, но не всегда правильным. Одним из пришедших в процессе чисток 1936 года работников, стал Игнат Васильевич ***в.
Родился он в семье харьковских мещан, занимавшихся мелкой торговлей на Салтовке. Семья жила бедно, а после смерти отца от горячки и вовсе погрузилась в беспросветную нищету. Уже в двенадцать лет Игнат ***в, носивший тогда фамилию Писунцов, пошёл на работу, сперва разносчиком газет, а потом на ткацкую фабрику подсобным рабочим. Трудно доставались мальчику первые деньги, приходилось работать по четырнадцать-пятнадцать часов, терпеть постоянные унижения и штрафы от бригадиров, прочих начальственных прихвостней. Фабричная школа оказалась решающей в формировании молодого Хуева. Отказавшись от своей фамилии, казавшейся ему оскорбительной, в своей несерьёзности, Игнат взял нормальную трудовую фамилию и стал участвовать в рабочем движении. Несколько раз был арестован, бежал на Кавказ, где около двух лет скрывался в горах. Потом снова годы подполья, пока не началась революция, в которой Игнат Хуев принял самое действенное участие, повоевав на многих фронтах и везде отличаясь храбростью и принципиальностью.
После окончания Гражданской войны ***в еще некоторое время служил в войсках, после чего перешёл на службу в НКВД, прославившись работой на Кавказе. Хорошо зная этот край и его обычаи, Хуев за несколько лет смог вырвать с корнем все контрреволюционные ростки, имевшиеся там, зачастую лично принимая участие в облавах и перестрелках.
Именно благодаря своей славе сугубого искоренителя контрреволюции ***в и был послан в Конотоп, чтобы тщательнейшим образом очистить "Пищепром-1" от скверны прошлого руководства. Прибыв на предприятие, Хуев первым делом уволил всех работников от начальников участка и выше, полагая, что все они замазаны в былых делах. Проведя несколько допросов, он убедился, что это так и взялся за реорганизацию самого предприятия. Но прежде на "Пищепром-1" прибыли вагоны с участниками по делу "гастрономов". Все они были приговорены к высшей мере наказания, с отсрочкой приговора до времени убоя. Вместе с вагонами прибыло указание провести переработку поступившего сырья на тушенку с добавлением уголовных элементов.
Среди прибывших находился и Пётр Александрович ****ченко. Отдавая должное опыту партийного руководства, которое справедливо наказало ****ченко за имевшиеся нарушения, всё-таки, нельзя забывать о том, что именно благодаря Петру Александровичу, "Пищепром-1" превратился из никудышней живодёрни в ведущее предприятие отрасли, слава о котором гремела по всей стране и во многих столицах мира. Это понимали и рабочие, очень любившие ****ченко за заботу о предприятии. Поэтому, когда прошёл слух, что бывший директор прибыл на завод, то собралась целая толпа желающих поработать с ****ченко. Были выбраны самые лучшие работники, им выданы лучшие инструменты и с трепетным вниманием началась переработка любимого руководителя.
С ****ченко сняли одежды и омыли в воде с лепестками роз, принесёнными кем-то из служащих бухгалтерии. ****ченко поднесли роскошный обед, украшенный, вопреки всем правилам, графинчиком холодной водки. Директор подкрепил силы и сам пошёл на забойный участок. Директор молчал, потому что не хотел нарушать производственной дисциплины. Говорят, что он был весь в синяках и шрамах, так что снять кожу и сделать чучело, как хотели горячие головы из наибольших почитателей ****ченко, не удалось. Петра Александровича подвесили на крюк и в полном молчании подвезли к убойному месту. Закрепили голову и минута нерешительности. На позиции резника стоял большой специалист Милан ****ариков, виртуоз своего дела, начавший свою карьеру ещё на пражских бойнях и приглашенный на завод самим ****ченко. Многие плакали, махали головой и вздрагивали плечами, когда ****ченко посмотрел на ****арикова и закрыл глаза. Взмах ножом и кровь бывшего директора понеслась по жестяному желобу в подставленную кастрюльку. Несколько судорог и ****ченко затих.
Рабочие подождали пока стечёт вся кровь, разлили её по мятым алюминиевым кружкам и стали со слезами пить, желая, чтобы любимый руководитель остался навсегда с ними. Кровь была горьковата и терпка, как и характер Петра Александровича ****ченко, требовательного начальника и заботливого руководителя, к большому сожалению, не удержавшегося на революционном пути и столкнутого обстоятельствами на контрреволюционную обочину. Его тело было пущено не на тушёнку, а на копчёные туши. Рабочие не могли допустить, чтобы жизненный путь их руководителя закончился в такой простецкой продукции, как тушёнка. ****ченко заслужил балык, несмотря на все его недостатки.
Это был не бунт, это было наивное устремление душ благодарных рабочих, но хочешь не хочешь, а нарушения правил были массовые и ***в, едва дознавшись об этом, устроил большое расследование. Виновные были строго наказаны, все поголовно уволены, а на их место набраны рабочие с сахарных заводов и выпускники фабричного училища. Таким образом, кадровый потенциал предприятия оскудел ещё больше, но самое страшное было впереди.
Разбираясь с устройством работы предприятия, ***в пришёл к не совсем взвешенным выводам, которые и изложил в письме руководству НКВД. В нём он поведал, что считает слишком узкой задачу по устранению последствий руководства ****ченко. По мнению Хуева, необходимо было менять сам принцип работы предприятия, все подходы к его деятельности. Главным условием для этого, Хуев считал необходимость передачи "Пищепрома-1" из-под руководства Наркомата пищевой промышленности в ведение НКВД. Вот некоторые выдержки из секретного письма Хуева.
"Давно уже бытует и сильно укрепилось мнение, что "Пищепром-1" это лишь предприятие дающее мясо и мясопродукты, ничего более. Категорически не согласен с такой позицией, считаю его ошибочной и вредной, так как завод является, прежде всего, окончательной точкой карательной системы наших органов, а потому и должен находиться под руководством Наркомата внутренних дел. И главной задачей его деятельности должна быть не выработка тонн и условных банок продукции, а неукоснительная и полная обработка всего поступающего человечества. Последнее же должно восприниматься не, как обезличенное сырьё, а как вполне конкретные враги революции и партии со всеми вытекающими последствиями. То есть переработка должна быть в первую очередь наказанием, которое враги народа должны понести со всей силой. А уж потом думать про продукцию и всякие там тонны. Нельзя допускать, чтобы нужды производства были главнее идеологии. Это получится новый НЭП на отдельном предприятии. Предлагаю принять срочные меры к изменению ситуации в соответствии с диалектическим материализмом".
Письмо ***ва было рассмотрено в Москве и на него была наложена положительная рецензия. Так завод "Пищепром-1" был переведен в систему НКВД, а Хуеву была предоставлена полная свобода по искоренению недостатков. И в скором времени на предприятии началась полная перестройка производства. Перво-наперво была убрана предубойная подготовка сырья.
"Почему враги народа, приговоренные к высшей мере наказания, а следовательно, совершившие самые тяжкие преступления против советского народа, почему они должны получать усиленное питание? Разве это правильно, кормить преступников, которых советский суд решил права на жизнь? И здесь не должно быть заблуждений, что какие-то граммы оправдывают подобное попустительство тем, кто поднял руку на самое дорогое, на нашу советскую родину! Этак можно дойти до того, что вовсе отпускать негодяев, а чего, пусть наращивают себе вес, а потом, когда-нибудь, произведём забой. Снисхождение к предателям это уже предательство! И мы должны избавить наше славное предприятие от этого!
А как относится к тому, что с врагами народа разговаривают, пытаясь поднять им настроение? Опять же оправдание приростом, но какое права мы имеем подымать настроение врагам нашего государства? На каком основании мы делаем счастливыми последние дни их жизни? Преступники должны нести наказание во всей полноте своей вины, а потому последние их дни должны быть ужасны, чтобы они вполне могли почувствовать тяжёлую руку народного гнева! Мы должны прекратить этот курорт для врагов народа! То же самое с помывкой. Мы моем этих подонков тёплой водой и мылом, хотя всем известно, что ничем им не смыть их преступления! Почему мы должны им устраивать баню за народный счёт? Они что шахтеры, которые добывают уголь для советских паровозов или металлурги, которые льют металл советских строек? Нет, они враги народа, они отрепья прошлого, от которых мы должны решительно избавляться! Решительно и без всякого цяцканья!
Тех, кто ещё может исправится, наш суд отправляет в места лишения свободы, но тех же, кто погряз в своих преступлениях по уши, тех кто никогда не заметит революционного света, тех направляют к нам. И их не нужно кормить мясными бульонами, уговаривать развеселиться и тереть спину хвойным мылом! Здесь им не курорт, здесь им место наказания! И пусть оно будет жестоким и неотвратимым, потому что на пути к коммунизму некогда пускать слюни и забавляться привесами. Наш завод не ферма, наш завод стенка по которой мы размажем предателей!"
Товарищ ***в был хорошим оратором, умел зажигать сердца рабочих и смог заставить их поверить в ошибочность прошлого пути. На предприятии закипели работы по исправлению ошибок. Участок предзабойной подготовки был полностью ликвидирован, вместо него был создан участок народного гнева, куда набрали около двух десятков крепких сельских парней с кулаками побольше. Они должны были избивать поступавшие партии сырья, топтать ногами, хлестать кнутами и прочие наказания с тем, чтобы последние минуты жизни врагам народа не казалась медом.
После убоя туши сырья подавались на участок забоя, где им отрезали головы специальными гидравлическими ножницами, производительностью 2,3-2,5 головы в минуту. Отрезанные головы захоронялись, так как их обработка требовала много времени, туши же потрошились и отправлялись дальше по циклу. Номенклатура готовой продукции была существенно сокращена, до нескольких видом, которые поставлялись теперь больше в войска, а также на главные стройки коммунизма.
Однако вскоре ***в приступил к преобразованию и этого участка производства. Причём сделал это очень неожиданно, поставив под сомнение саму идею переработки человеческих ошметьев. В своей докладной записке Хуев высказал предположение, что потребление пищи, сделанной из врагов народа может повлиять на идеологическую твёрдость питающихся. Иными словами, Хуев высказал предположение, что, питаясь переработанной контрой, нормальный советский человек может набраться ею и сам стать на путь предательства и антисоветских злодеяний. Это уже был перегиб и довольно антинаучное предположение, что впоследствии и было доказано. Потому что продукция предприятия проходила серьезную термическую обработку и если уж микробы не выживали, то контра не могла остаться и подавно.
Но в горячее время коммунистического строительства некогда было рассуждать и проверять, предположения ***ва показались правдивыми, тем более, что имелся пример дела гастрономов, когда многие руководящие работники встали на путь предательства именно на почве конотопской продукции. Решением Совнаркома отгрузка мясопродукции с "Пищепрома-1" была приостановлена. Предприятие уже давно работало с колёс и складских помещений почти не имело, поэтому сразу же был поднят вопрос об утилизации продукции. Остановки завода допустить было нельзя и тогда Хуев предложил использовать человекопродукцию для подкормки свиней, а также на зверофермах. Учитывая безклассовость животных, опасаться, что контра может скопиться в свинье, а потом идейно отравить советского человека, не приходилось. Пушных зверей опасаться не приходилось тем более, так мех внутрь не употреблялся, а допустить передачу контры через кожу было смешно. Поэтому поставка кожанных изделий в войска продолжалась, хотя сапог больше не шили из-за тонкости человеческой кожи. Также было оставлено производство тушенки для продажи за границу.
Учитывая новые реалии, процесс производства был максимально изменён в сторону упрощения. Осталось лишь три участка: народного гнева, убойный и переработки. На первом сырьё отбивалось и лишалось одежного покрова, на втором производился убой, причем решено было отказаться от гидравлических ножниц в пользу металлический кувалд на короткой деревянной ручке. Ими сырье проламывалась голова, чем достигало оглушение. Следует отметить, что производительность одного работника, вооруженного кувалдой составляло 3,15-3,3 головы в минуту, что было действительно быстрее, чем на ножницах.
После убоя туши укладывались на транспортёрную ленту, которая перевозила их к большому бункеру из жести и сбрасывались туда. Сползая по бортам, туши попадали между двумя большими барабанами на паровом приводе, производившими перемалывание туши. На выходе стекала хорошо раздробленная кашица, которая кипятилась на участке окончательной подготовки и посылалась потребителям, в основном расположенном неподалёку. Благодаря применению кашицы удавалось достичь небывалых привесов у свиней и шкур отличного качества у норок. Две эти отрасли сельского хозяйства являли собой форменный рассвет, обеспечивая идеологически безупречным мясом все регионы развивающейся страны. Меха в основном шли на экспорт, валюта с которого шла на развитие народного хозяйства. Таким образом, хотя и в более опосредованном виде, «Пищепром-1» оставался жизненно важным предприятием для советского государства.
И работа на нём оставалась, хотя и сложна, но почётна. Вспоминает бойщик первой категории Ерофей Малафьев, пришедший на предприятие после чисток товарища ***ва.
-Попасть на завод было тяжело, хотя все хотели, потому что паёк и почет. Девки так прямо и говорили, что вот если бы на «Пищепроме» работал, тогда бы и замуж. Разве, что лётчики лучше шли, ну так меня туда не брали, потому что дюже здоровый я был, говорили, что ни в какую кабину не умещусь. Поэтому я и решил на завод идти, а то ведь молодой, жениться хотелось. Пришёл я в отдел кадров, а там говорят, что очередь у них на пять лет вперёд, желающих много, а мест и не предвидится. Обидно мне стало, я и пошёл напрямую к товарищу ***ву. Как же так, говорю, я ведь из рабочей семьи, половина братьев-сестёр с голоду померла ещё в царские времена, сам усадьбы помещичьи жёг и даже попа одного собственноручно ушиб, а мне нет места на почётном заводе «Пищепром»? Кому ж тогда там место?! Я работать хочу, жениться, плодить рабочую поросль вовсю, потому как коммунизм скоро и надо, чтоб побольше народу его увидало! А мне, говорят, что места нет.
Товарищ ***в сперва меня отругал, что, дескать, дисциплину нарушаю, а потом спросил про попа, как это я его ухайдокал. А как, да просто завалил кулаком в лоб, он и обмер посмертно. То есть того. Товарищ Хуев ещё переспросил, что именно рукой я бил и повёл куда-то. Пришли в домину обширную, я тогда ещё не знал, что это убойный цех, привели мне какую-то бабу и товарищ Хуев попросил, показать силу. Я было замялся, баба всёж-таки, но сказано мне было, что враг народа и что на заводе только сильные духом остаются. Я ж молодой, мне женится пора и хочется на почётном месте работать, ввалил. Баба замертво на пол и не охнула. У меня ж кулак, что у другого голова, я то на спор и быков валил, чего уж там бабу какую-то.
Товарищ ***в бабу проверил, что мёртвая, меня похвалил и сказал брать на место в убойный цех, чтоб вместо автомата работать и крошить контру. Я его поблагодарил очень и всячески обещал не подвести и даже в передовики выбиться, потому как я до работы горячий, а тогда и совсем устали не было. Стал я, значит, бойщиком. День-другой обвыкал, потом приспособился и пошло дело. Оно то главное, чтоб не в лоб бить, потому как лоб у человека крепкий и хоть всё равно пробивал, но десятка три-четыре голов и костяшки ныли. Оно в висок сподручней, и бить слабей нужно и уж наверняка, после моего "в висок" никто уж не оживал.
Так и работали. План был, чтоб по 200 человек в час и выполняли, как пить дать. Тогда строго было, не побалуешь, на работу за полчаса приходишь, двенадцать часов отработаешь, домой, и без всяких отпусков да выходных. Зато, чуть какие артисты приедут, сразу к нам на завод выступать, банька у нас была своя, паек продуктовый из подшефных предприятий и уважение. Я то сразу женился, детишек завёл, хоть и трудное было время, но светлое какое-то. Знали, что всё будет хорошо и даже лучше, потому что коммунизм да электрификация, за детей не боялись.
И работали с желанием, с радостью, придумывали, как лучше, чтоб производство ускорить. Сперва я сделал себе кастет, а то ведь хоть и по виску, но день стучишь, два, а потом кулаки болеть начинают, спать не дают, а без сна и работы никакой. Кастетом оно справней выходило, руки берёг, спал хорошо, соответственно и выработка. Сразу же сделался передовиком, сфотографировали меня, портрет вывесили и уж до самой пенсии не снимали, потому что я до работы жадный да и нравилась она мне. Это, товарищи дорогие, особенно важно, чтобы нравилась работа, чтоб работаешь, а душа поёт. Сейчас такого нет, сейчас бы всё деньги, а тогда ж понимали, что для страны важнейшее дело. Товарищ ***в так и говаривал, что на передовой мировой революции работаем, выжигаем рабочим огнём всю вражескую нечисть. Так бывало увлечешься, что даже песню запоешь, я петь то люблю, особенно революционные «Мы красные кавалеристы», «По долинам и по взгорьям». Бьешь сырьё, поешь и усталости не чувствуешь, только уж когда в баньку зайдёшь, так начинают руки болеть. Я то в две руки работал, одной бью, вторая на отдыхе, потом меняю. Так всю смену и выстаивал, только перерыв на обед да по нужде сбегать. В это время меня ученики заменяли, много их приходило, но чтоб толковых, так трудно найти.
Но приходилось брать, потому что потом, это уже в 37-м было, пошёл вал целый. Не вагоны, а составами прямо, бывало и по пять тысяч в день привозили и тут уж попотеть приходилось. Хотя и кувалды ввели, быстро всё стало и на руки маловлиятельно, но тут скорость изматывала и уж на что я крепок, а и то часа четыре откиваю, стою весь в мыле, будто конь на пахоте, запыхаюсь, перед глазами круги. Тогда уж отхожу и ученики принимаются, а я чай пью да подсказываю как лучше. Оно ведь только кажется, что человечество забивать просто, а и тут с умом надо. Когда мужик здоровый, так надо ударить хорошо, чтоб не приходилось потом бегать, добивать. А то ведь бывало, что тюкнет хлопец, и давай человечество по цеху носится. Оно то, конечно, не уйдёт, но время то утеряно, а тогда время самое главное было, потому что вагоны идут и так переполнены, что все человечеством уставлены и ещё на головах лежат. Тут уж только работай и силы береги. Потому что если баба, так по ней меньше силы надо, а если дитё так и вовсе. Тюкнешь, вроде погладишь и готовое оно. Чтоб без крови и перерасхода сил. И необязательно то убивать, оно ни к чему. Главное оглушить на семь минут, чтоб пока на транспортёрной ленте лежал не дёргался, а там уж барабаны вертятся, перетрут. Я так и учил, что с душой работать, но не увлекаться, а то ведь захекаешься, плана не дашь и сам в сырье окажешься. При товарищи ***ве это запросто могло быть, строгий был руководитель.
На 1937 год, действительно, пришёлся самый пик человекопереработки. По количеству перерабатываемого человечества тогда был достигнут рекорд, так и оставшийся непревзойдённым до сих пор. По приблизительным данным (точного учёта тогда не велось, так как простая технология и три линии охраны делали не возможным расхищение продукции) в тот год было переработано около миллиона голов сырья, а выход готовой продукции составил около сорока семи тысяч тонн, из чего видно, что средний вес головы сырья был невелик, что объясняется как плохим состоянием поступающего человечества, так и большим удельным весом малолетнего и женского человечества, а также престарелых. Но, несмотря на это, общий вал продукции был столь огромен, что ни фермы, ни зверофабрики не успевали потреблять отгружаемую продукцию, так что пришлось использовать часть измельченного человечества для подкормки рыб в прудах и даже для подкормки полей, хотя последнее и было малоэффективным действием.
Однако главное, что «Пищепром-1» справлялся с поставками человечества, успевая перерабатывать всё сырьё и практически не допуская скапливания его на подъездных путях. Предвидя возможность дальнейшего роста поставок, ***в попытался усилить производственные мощности убойного участка за счет перевода туда персонала кожевенного цеха. Однако его доводы о частицах предательства, содержавшихся в коже врагов народа не нашли понимания в Генштабе, который настоятельно потребовал продолжать выпуск кожгалантерейной продукции из человечества и даже увеличить объёмы производства, учитывая возможность скорого начала войны на одной из границ нашей Родины. Офицерам очень нравились конотопские изделия, красивые и качественные.
Рассказывает Симон Срандель, работавший в то время портным на кожгалантерейном участке.
-У нас подобрался хороший коллектив ещё при ****ченко и реформы товарища ***ва нас коснулись слабо, потому что мы работали на армию, поставляли туда перчатки, планшеты, тужурки и еще более двух десятков видов продукции. Так что работали, как и раньше, хотя трудно пришлось. Ведь при ****ченко сырье откармливалось и мылось, у нас была возможность осмотреть его, выбрать головы с подходящей кожей, произвести её снятие. При новой системе времени у нас почти не было, только несколько минут, пока сырьё из вагонов гнали на убойный участок. Мы на глаз вынуждены были подбирать человечество, солдаты отводили их и вели к нам в сарай, где в кустарных условиях, при свете керосиновых ламп, приходилось снимать шкуру. Часто отобранные головы оказывались малоподходящими, случался брак при съемке или обработке кож. Поэтому кожи катастрофически не хватало, тем более не хватало по сортам. Раньше мы выделывали отдельно тонкую кожу с детей и малокровных барышень, среднюю кожу с юношей и женщин, наконец, толстую кожу мужиков, из которой лучше всего получались пояса и кобуры. Дефицит кожи приводил к использованию не нужных, а имеющихся сортов. Нам это было неприятно, но производственная необходимость требовала выполнения плана и мы делали это. Приходилось работать по двенадцать и более часов, иногда приходилось самим снимать и обрабатывать шкуры, даже мыть полы на участке. Мы делали всё и ни разу план не был сорван!
Действительно, все участки предприятия работали с полной отдачей и 1937 год удалось пережить без сбоев. За выдающиеся успехи в переработке врагов народа, «Пищепром-1» был награждён орденом Ленина, а товарищ ***в получил звание заслуженного работника НКВД и повышение в звании до полковника. Из Москвы дважды приезжали группы артистов поздравлять победоносный коллектив с трудовыми достижениями. Часть артистов снова окажется на заводе уже в ближайший год-два.
Работали даже в праздники, именно на участках рабочие завода встречали новый 1938 год. Было включено радио, все прервались послушать бой курантов, потом с коротким поздравлением выступили Дед Мороз из хозяйственного отдела и Снегурочка из бухгалтерии. Они подарили работникам новый самовар и производственный процесс возобновился.
После успешного года неугомонный ***в обращается к руководству в Москве с предложением о заменен названия завода в связи с тем, что «Пищепром-1» не отвечает сути деятельности предприятия. Хуев предлагает назвать завод «Коммунистический Геракл», в честь народного греческого героя, прославившегося очищением буржуазных конюшен. Точно также и завод очищает советское государство от вражеских паразитов.
«Коммунистическим Гераклом» «Пищепром-1» так и не стал, но в Москве согласились с необходимостью изменения названия и уже в 1938 году завод стал называться ПОЗППВН или первый особый завод полной переработки врагов народа. Предприятие было признано главным в Конотопе, ***в подчинялся непосредственно Москве, на правах настоящего флагмана промышленности.
В этом качестве завод встречал делегацию дружественных СССР писателей и художников из стран Европы. Им был показан кожгалантерейный участок и вереницы вагонов прибывающие и убывающие из Конотопа. Каждому гостю были подарены богатые наборы вещей из кожи, очень всем понравившиеся. Английский поэт Джон Диксакк записал потом в своём дневнике, что Советский Союз запомнился ему многолюдными праздниками, переполненными вагонами и прекрасным развитием местной кожгалантерейной промышленности, что свидетельствует о высоком уровне жизни населения, потому что бедные люди не будут покупать изделия из натуральной кожи.
Вскоре после отъезда делегации на ПОЗППВНе было проведено очередное усовершенствование. Из Москвы прибыла бумага подумать над сбором золота, поступающего в челюстях сырья в виде коронок и зубов. Учитывая объемы переработки речь шла о десятках килограмм золота. Поэтому на заводе вернулись к отрубке голов, которые потом проверялись на предмет драгметаллов и только после их извлечения поставлялись на измельчающие барабаны. Это замедляло темпы переработки, но при начавшемся сокращении поставок предприятие могло себе это позволить.
Тем более, что в 1939 году ***ву наконец удалось ликвидировать кожгалантерейный участок. В высшем военном командовании была разоблачена сеть шпионов, предателей и врагов народа, работающих на международный империализм и иностранные разведки. У всех арестованных была в изобилии обнаружена кожаная продукция из Конотопа, что послужило доказательством возможного заражением вражеством против народа. В связи с этим поступило указание цех закрыть и уничтожить всю изготовленную в Конотопе кожгалантерейную продукцию. Это уже был явный перехлест в сторону нерационального использования человечества, тем более отрицательный, что основывался он на диких предрассудках о том, что контрреволюция и враждебность народу могли передаваться через мясо и кожу врагов народа, как какой-то вирус или инфекция. При этом в расчет не совсем не бралось, что сырьё тщательно обрабатывается термическими или химическими способами и даже если бы действительно существовал некий микроб, который делал человека врагом народа, то он бы не смог уцелеть в готовой продукции.
Впрочем, с высоты прошедших лет нам легко судить о правильности тех или иных поступков прежних руководителей предприятия, тогда как им приходилось принимать те или иные решения в дефиците времени и отсутствия научных обоснований, руководствуясь лишь своим стремлением к народному счастью. Даже в таких условиях руководители делали очень много полезного для предприятия. Например, тот же товарищ ***в, несмотря на некоторые перехлесты в работе, стал автором успешного нововведения не раз потом применявшегося на заводе. Эта новация получила название производственной командировки. Суть её состояла в том, чтобы приблизить производственные мощности завода к местам заготовки сырья. При этом речь могла идти как о временном переносе всех производственных мощностей предприятия, так и о выезде отдельных участков, обеспечивающих лишь первичную переработку сырья.
Именно такая производственная командировка для предприятия была осуществлена ***вым в 1939 году к линии фронта во время Финской войны. Предполагалось, что несколько цехов ПОЗППВН сосредоточатся на переработке пленных финнов, однако на деле цехам пришлось работать лишь с замершими и погибшими солдатами Красной Армии. Это, впрочем, тоже было полезно, так как благодаря работе предприятия солдаты отдавали Родине не только жизнь, но и тело, которое шло на пользу братьям из рабочего класса, а не просто червям. После подписания мирного договора цеха вернулись обратно в Конотоп.
Куда более успешной была командировка на только что присоединённую Западную Украину. Туда выехала большая часть завода, так как ожидались сверхбольшие объемы переработки. Уже в самом начале 1940 года, мощности предприятия, размещённые в бывшем пивоваренном заводе возле небольшого городка Ходоров, заработали в полную мощь. Сперва ПОЗППВН перерабатывал исключительно человечество польского происхождения: солдат и офицеров польской армии, ксендзов, чиновников. Ввиду упрощения переработки никаких специальных методов и рецептур не применяли. По словам ***ва, в человекоперерботке должен был царить полный Интернационал, без разделения на национальности.
Хотя отличия в человеческом сырье конечно же были. По записям очевидцев, сырьё польского происхождения отличала относительно большая убойная масса (масса мясной туши с жиром-сырцом, без шкуры, конечностей и внутренних органов) - до 70% к живой массе. Особи поставлявшегося сырья отличались скороспелостью, наличием хорошо развитой мускулатуры и жировой ткани. У большинства была голова средних размеров, с широкой и короткой мясистой шеей, спина ровная, широкая, линии живота и спины почти параллельны друг другу. Задняя часть широкая, хорошо заполненная мускулатурой. Бедра низкие, и широкие, ноги короткие, но не кривые. Особо отмечалась качественная кожа сырья, уходившая, впрочем, без переработки. Но благо, что сырья хватало, а потому было не до кожи.
Примерные выходы мясной туши и жировой ткани (жира-сырца), получаемые при переработке, для взрослого сырья средней упитанности составляли соответственно 47-49 и 4-6%, а для молодняка - 48-50 и 2-4%. Если сперва наиболее распространенными видами польского человечества, поставляющегося на завод были военные и ксендзы, то к весне основной поток составляли уже чиновники и хуторяне. Наиболее выгодны для переработки были последние, привозимые обычно с Волыни. Хорошо откормленные, с развитой жировой прослойкой они давали возможность существенно повышать питательность всей продукции. В банках с тушёнкой благодаря польским хуторянам удавалось достичь сантиметрового и больше слоя жира, тогда как при переработке офицеров тушёнку укрывала лишь тонкая плёнка.
В целом же, даже несмотря на двенадцати часовой рабочий день, впечатления от производственной командировки на Западную Украину были самые положительные. Вспоминает Федор ****ыкин, работавший тогда на участке предубойной подготовки:
-Хоть работы тогда было и много, но работа была приятная. Мы ж то привыкли со шпаной да всякими изощрёнными врагами народа дело иметь, а тут хоть и пособники империализма, но народ тихий. Упитанные все, чистенькие и на рожон не лезут. Кому надо, войска уже рога обломали, поэтому говоришь снимать оболочку, они раздеваются послушно и даже бабы не ковызятся, а бабы там, я вам скажу, первый сорт! В том смысле, что в теле, не мощи какие-то, что только на костяную муку и перетирай. Приятное сырье. Я у хлопцев с разделочного спрашивал, так тоже говорили, что сортовое. Ни тебе лёгких, туберкулёзом битых, ни глистов. Почти без отходов. Потому что у местного населения на шеи сидели, хозяева были, тиранили всех, вот и отъелись. А как советская власть пришла, так сделала из эксплуататоров народную пищу. Историческая справедливость.
Местное население, действительно значительно помогало предприятию, так как сильно ненавидело поляков, творивших здесь раньше страшные дела. В первые несколько недель на заводе был даже оборудован пункт приёма сырья, куда местные крестьяне свозили отловленное польское человечество и сдавали. Платили мало, но крестьян больше толкал на это мотив мести за прошлые оскорбления. Поэтому к концу весны с польским сырьём было полностью покончено и ПОЗППВН стал испытывать недостаток работы. Другой бы руководитель запросил возвращение в Конотоп, но товарищ ***в, как настоящий революционер, не хотел смиряться с трудностями и предложил организовать отлов местного крестьянства, то есть украинцев. Благо, что многие из них противились колхозам, не хотели бросать религиозный опиум и вообще вскоре стали тайно выступать против советской власти.
Прошение ***ва было удовлетворено и уже к середине лета 1940 на предприятие поступила первая партия украинского сырья. Качество его было неизмеримо хуже. Большинство поступающего человечества имели вес ниже нормы, удлинённую голову, тонкую подвижную шею с развитыми мозолями, от многолетнего ношения ярма. Кроме того, сырье обладало впалой грудью, переразвитым, разбухшим от грубой растительной пищи животом, тонкими и кривоватыми конечностями. Выход из такого сырья был значительно хуже, чем из польского, тем более что приходилось затрачивать больше времени на предубойную обработку. Вспоминает Федор ****ыкин.
-Иногда и стрелять двух-трёх приходилось, чтоб остальные успокоились и выполняли приказы. А ведь сырьё чепуховое! Мало того, что замызганные да мелкие все, так ещё каверзу норовят учинить, то гвоздь заточенный припасут, а то и просто укусят. Тушенка с них выходила самая никудышная, поэтому больше их тогда солили да отправляли на зверофермы, но, говорят, и там их зверьё ело слабо. В обиде помирали и вкус у них кислый. Поляки те поверить не могли и до последней секунды надеялись, а эти жизнью учены и знали, что если уж попали в оборот, то до смерти.
О масштабах заготовок говорит тот факт, что ежедневно из Ходорова отправлялось по эшелону готовой продукции, которой обеспечивалась все пушная промышленность страны советов, особенно важная для получения валют и закупки на них необходимого оборудования и вооружений. Слухи о возможной войне тогда ходили и хоть непонятно с кем, но товарищ ***в этому радовался, надеясь поработать по всей Европе.
Пока же завод заканчивал переработку сырья в Галиции и Волыни, особенно упираю на униатских священников и бойцов различных националистических банд, расплодившихся тогда в карпатских горах и волынских лесах. С их деятельностью связан один из героических эпизодов, связанных с работой завода. В сентябре 1940 года предприятие подверглось нападению бандитов. Отряд из двух сотен преступников попытался взять ПОЗППВН штурмом и разрушить флагман человеческой переработки, гремевший тогда по всей стране. Националисты считали предприятие своим главным врагом и решили уничтожить его. Подкравшись лесными тропами, рано утром бандиты напали на предприятие, рассчитывая не только нанести удар по советской промышленности, но и освободиться своих приспешников, которых еще не успели переработать.
Первыми преступный удар на себя приняли бойцы охраны приёмного участка. Выказав настоящий героизм, они не только смогли отбить первую атаку бандитов, но и причинить им большие потери, а также поднять тревогу. Хотя со второй атаки нападавшие смогли таки занять приемный участок, перебив всю его охрану и часть рабочих, предприятие уже было поднято в ружьё и коллектив, разобрав оружие, дал достойный отпор нападавшим. Рабочие и охрана во главе с товарищем ***вым контратаковали бандитов и в жестоком рукопашном бою смогли обратить нападавших в бегство. Преследование их длилось несколько часов и абсолютное большинство бандитов было либо взято в плен, либо уничтожено. За героизм в отражении нападения, а также многочисленные трудовые подвиги, предприятию было присвоено звание Краснознамённого, а товарищу Хуеву был вручен орден Ленина.
В конце 1940 года ПОЗППВН был переведен в городок Лужаны на освобожденной Буковине. Там предприятие в течении трёх месяцев перерабатывало румынское и венгерское сырье местных поработителей. В феврале 1941 года производственная командировка была завершена и завод вернулся в Конотоп, где его встретили отремонтированные здания корпусов и некоторый запас сырья, скопившийся во время отсутствия основных производственных мощностей. Сырье было переработана и уже к лету его стало недоставать. Товарищ ***в ходатайствовал о командировке в Монголию, чтобы поучаствовать в переработке тамошнего сырья, но все эти планы перечеркнула Война.
Полезный совет: Как ухаживать за обувью из чекожи
Новую обувь перед ношением необходимо пропитывать (за исключением лаковой обуви). В результате этого материал наделяется защитными свойствами от сырости и грязи. Пропиточное вещество следует распылить на поверхность и дать высохнуть. Тоже самое повторить ещё два раза (лучше обрабатывать несколько раз тонким слоем, чем один раз толстым). Такой уход рекомендуется повторять регулярно, повышая при этом защитное действие.
Никогда не сушите мокрую обувь на батареях или у печи. Чекожа после этого становится жесткой, хрупкой и ломкой. Обувь следует надевать на расправочные обувные колодки и сушить при комнатной температуре. Расправочные обувные колодки из не лакированного дерева наиболее эффективно поддерживают процесс сушки, впитывая влагу из чекожи. Кроме того, расправляются складки от ходьбы, и обувь приобретает первоначальную форму.
Грязную обувь сначала следует очистить от грязи (например специальной щёткой, влажной тряпкой или губкой) и потом лишь можно ухаживать за чекожей.
Меняйте обувь каждый день, чтобы чекожа хорошо высохла. Каждый человек выделяет ежедневно приблизительно 20 мл жидкости на ногах и поэтому обуви необходимо 24 часа на просушку. Меняя ежедневно обувь, продлевается срок ношения обуви. А подходящие расправочные обувные колодки повышают стабильность формы.