Эрик аккуратно просунул лезвие ножа в широкую щель и подцепил крючок. Тот выскочил из петли и тихо заскрипел, раскачиваясь в ушке. Как всегда Эрик вздрогнул, скользнул в тень и прислушался оглядываясь.
В их тихом городке эта мера предосторожности была явно лишней. С момента основания здесь не было ни одного взлома, кражи, а уж тем более, боже упаси, убийства. Пьяные дебоши и драки с шоферами дальнобойщиками иногда случались, но с тех пор как обанкротилась компания, которой принадлежала местная автозаправочная станция и они стали редкостью. Местные шрифы тупели от безделья и жирели на еде из местного фастфуда совмещенного с аптекой и городским клубом, в котором местные старики в вылинявших клетчатых рубашках любили собраться и вспомнить былое.
Из достопримечательностей в городе была только водокачка, еще помнившая серые мундиры конфедератов и музей восковых фигур. Его открыла и содержала старуха Свенсон. Один раз ей довелось побывать в Лондоне в музее мадам Тюссо и прониклась этой идеей всей душой.
В молодости она была очень красива и довольно ветрена. У нее в постели, а так же на сеновале, в конюшне, на выпасе перебывали все окрестные ковбои способные хотя бы несколько минут продержать член выше, чем на «полшестого».
Некоторые люди, к старости, впадают в детство, старуха же, одряхлев телом, умом откатилась куда-то в пору полового созревания. Экспозицию музея, бывшую раньше вполне пуританской, она перелепила на сексуальный лад.
До трепета плоти обалдевших зрителей встречали звероподобный Спартак, огромными губищами облизывающий нежный клитор Валерии. Застенчивый Ромео, беззастенчиво трахающий Джульетту поставив ее раком на заветном балконе. Наполеон с артиллерийской прямотой взгромоздившийся на Жозефину не снимая начищенных сапог и Билл Клинтон вжимающий Монику Левински с бесстыдно оголенным задом, лицом в овальный стол понятно какого кабинета.
Местные старухи, подстрекаемые местным священником — отцом Брауном, плевались и проклинали старуху Свенсон вместе с ее музеем. Старики, тоже плевались, но не реже чем раз в неделю захаживали в музей. Захаживали и взрослые мужчины. А молодежь, достигшая 21 года торчала там постоянно. И то сказать. До ближайших развлечений 80 миль по шоссе, а тут такое и бесплатно. Средства, которые давал музей, позволяли старой (хотя не такой уж и старой, на самом деле ей даже 60 не было) жить довольно безбедно.
Именно в этот то музей и залез Эрик. Он прекрасно знал. Что чернокожая служительница, подруга старухи, помогавшая ей при жизни уходит через заднюю дверь просто накинув крючок на переднюю.
С недавних пор, молодой человек повадился вступать в сексуальные отношения с восковыми фигурами. Он не был законченным психом и извращенцем и понимал, что это не очень нормально, но все же это было интереснее, чем онанизм. Он не был дураком или уродом, но девушку ему завести никак не удавалось. С автомобильными проститутками на шоссе ему связываться не хотелось. А фигуры…
Старуха вылепила их во всех анатомических подробностях. И если, аккуратно снять наполеона из чьих белых штанов торчал внушительный синеватый член с Жозефины, то взгляду открывалась довольно большая, хорошо разработанная вагина окруженная венчиком курчавых волос, надо полагать настоящих. Причем, натуральность деталей была такова что на Эрика нападал такой стояк, что о том чтоб выйти из музея в таком виде на улицу, даже посреди ночи речи уже быть не могло. Аккуратно подвинув императора, он раскатал презерватив на своем стойком как партия республиканцев в парламенте, члене. Нет, конечно он не боялся подхватить от восковой куклы какую то заразу, просто не хотел, чтоб кто-нибудь обнаружил на персоне следы засохшей спермы.
Аккуратно сжав головку он медленно ввел подрагивающий член в разверстое лоно и задвигался все наращивая темп. После десятка толчков воск разогрелся, подтаял и начал охватывать его плоть как живое тело. Подрагивая и похрюкивая Эрик все убыстрял темп. Через некоторое время ему стало казаться, что манекен движется с ним в едином темпе. Запах нагретого воска смешиваясь с пылью приятно щекотал ноздри. Спина и таз упруго выгибались, вгоняя член все глубже в податливое лоно Жозефины.
Снизу от колен приятной волной подкатил оргазм, ударил в яички и теплыми волнами стал толчками выбрасывать сперму из красного, натруженного члена.
В этот момент Эрику больше всего хотелось сорвать презерватив и излить семя на стеклянные глаза куклы, но он сдержался.
Дождавшись пока член не перестанет пульсировать, он скатился с фигуры и пристроился рядом с нагретым его же теплом восковым боком. Полежав так минут десять он встал и гордо помахивая порядком съежившимся «инструментом» прошелся по музею. Все его неблизкие знакомые(гомосексуализмом он не баловался) и близко знакомицы были на своих местах. Однако что-то было не так.
Несколько секунд он постоял оглядываясь пока, наконец, не сообразил в чем дело. В музее появился новый экспонат. Насколько он мог понять в ночной тьме, фигура долженствовала обозначать служанку средних лет за домашней работой, выполняя которую она согнулась в очень соблазнительной позе. Лицо было обращено в угол, а вот задняя часть, совершенно не прикрытая бесстыдно задранной юбкой была выставлена на всеобщее обозрение.
Большая, размера пятьдесят шестого попа призывно белела в темноте, разделенная резкой вертикальной чертой с коричневой звездочкой анального отверстия. Роскошная вагина, розовая внутри, с кофейного цвета половыми губами, как бутон была раскрыта навстречу всем желающим. Было видно, что это не бутафория. Она была сделана с соблюдением всех анатомических подробностей, с такой потрясающей реалистичностью, что, казалось, истекает смазкой и зовет, желает принять в себя каждого кто окажется поблизости.
А поскольку, поблизости оказался Эрик… Он даже не успел толком проанализировать сложившуюся ситуацию, как его член снова набух и тем самым недвусмысленно заявив о своих правах и желаниях.
Он тут же подскочил к объекту своих вожделенной и чуть не был за это наказан. То ли фигура была не доделан, то ли просто не успели убрать какие-то вспомогательные леса, но он чуть не опрокинул каике-то столики и подпорки. Бросившись в другую сторону он снова чуть не влетел в какие-то завалы. Осторожненько, ощупывая ногой каждый сантиметр пола и пространства впереди, приблизился к кукле. Положил руку на ягодицу. Воск под его пальцами оказался каким-то очень податливым и теплым, как живым. Хотя, нет, он и был… Живым. Под его пальцами была настоящая, плоть.
Юноша немного смутился, но не удивился совершенно. Хорошо подготовленный чтением фантастики и детективов мозг мгновенно подсказал нужное решение. Просто в музей забрела какая-нибудь любительница почувствовать в себе восковой член какого-нибудь императора. Свечка – инструмент монахини, понимаешь. А тут живой трахарь-****ьщик, то, что Эрик делал с Жозефиной она наверняка видела, случился. Так почему бы не попробовать настоящего?
Ну что ж…. Главное, чтоб она не оказалось хозяйкой музея. При всей широте взглядов, вступать в связь с шестидесятилетней женщиной ему совершенно не хотелось, чисто из физиологических соображений.
Он поблагодарил Бога, что не снял рубашку в кармане которой лежала пачка с презервативами. Не переставая правой, поглаживать ягодицу, левой он быстро и сноровисто надел «резину» на член, который затвердел так, что стал причинять ему боль.
С резким, свистящим выдохом он загнал свой палкообразный член в манящее отверстие, оказавшееся слегка великоватым, но очень мягким и уютным. Гораздо более приятным по ощущениям чем неразработанная «дырка» восковой куклы.
Очевидно, соблюдая правила игры, женщина изображала восковую куклу и не шевелилась. Но постепенно движения в ее влагалище начали ее заводить так, что она уже не могла сдерживаться.
Она начала тихонько постанывать и вращая бедрами двигаться на встречу входящему в нее горячему поршню. Эрик наддавал в ответ. И скоро они задвигались в полную силу, стараясь сдерживать громкие стоны, рвущиеся из распаленных страстью тел. Почувствовав, что женщина устает Эрик, не преставая двигаться, развернул женщину лицом к столу и точками погнал к нему. Та с размаху приземлилась грудью на столешницу чуть не своротя Монику Левински. Получив опору, она смогла двигаться более глубоко и плавно.
Почувствовав близость оргазма, Эрик вытащил член и приник губами к роскошным органам ночной визави. Он яростно облизывал роскошные, набухшие половые губы, засовывая язык во влажное, терпкое нутро. Прихватывал зубами клитор и с большим усилием удерживался от того, чтобы пройтись языком по коричневой звездочке ануса. Он боялся, что женщина испугается и каким-то образом прекратит их столь интересным образом начавшееся общение.
Почувствовав, что оргазм отступил, он вновь вставил и задвигал членов в ее истекающей смазкой и слюной влагалище с новой силой. Она кричала уже почти в голос.
Развернувшись на бок, она закинула ногу на его плечо и обхватив его талию руками стала прижимать его к себе сильнее на каждом толчке. Ее полные, отсвечивающие в темноте белым, груди подпрыгивали как футбольные мячики. Стол шатался и скрипел, ногти женщины все больше впивались в спину Эрика. Его пальцы оставляли небольшие продолговатые синяки на ее бедрах и ягодицах. Смазка текла по ногами и пятнала животы. Пот градом катился с любовников.
Почувствовав сокращения ее матки, сначала легкие, а затем уж и вовсе вулканообразные Эрик перестал сдерживаться и бурно, со стоном, кончил в презерватив.
Женщина подтянула его к себе и положила рядом с собой на стол. Он замер, положив ей голову на живот, изредка полизывая языком пупок.
Так они пролежали несколько минут, затем женщина легко вывернулась из под юноши, спустила ноги на пол и легким движением исчезла в непроглядной музейной тьме из которой тут и там проглядывали белесые части других фигур.
Эрик полежал еще 10 минут, поднялся и побрел к своим вещам. Царапины саднило. Ноги переставлялись с трудом, как будто он несколько часов скакал по прерии на взбесившемся мустанге. На губах его застыла благостная улыбка. Проходя мимо он весело пнул Спартака в откляченый зад и показал ему вытянутый вверх большой палец. Спартак неотреогировал, наверное был очень занят.
Эрика не интересовало, откуда взялась эта женщина, какие ей движили желания и какие тараканы, стаями бегали в ее голове. Она доставила ему удовольствие. И он был очень ей благодарен и надеялся что завтра ночью, она снова придет в музей.