« А кто после Взрыва родился, у тех Последствия…
у кого жабры, у иного гребень петушиный…
Срамной уд тоже…Хороший…Хоть сейчас
достань да любому покажи… Вот у вас всё
так! Мудилы гороховые…»
Т.Н.Толстая, Кысь: роман, М., Подкова, 2001 г.
Темьяну Холстую разбудил лай соловья, который жил у неё в клетке уже сто лет после Второго Потопа и питался исключительно хвостами собак, которые водились в соседней речке-вонючке. Приходилось каждое утро ходить ловить их на мышиные ушки. Мышей было достаточно. Вот и сейчас из-под пола слышалась мышиная возня в расставленных там ловушках.
Западное Солнце заглянуло в окно коричневым лучом. «Клёв должен быть хорошим»- подумала Темьяна и почесала правой ногой за левым ухом. Это у неё такое последствие от Второго Потопа, она может и руками и ногами делать всё, что угодно: ловить мышей, собак, чесаться и многое другое. По происхождению Темьяна – Перерождённая Вырожденка. Она очень этим гордится и страшно любит писать всеми четырьмя конечностями. Но это уже Наследствие. Ведь недаром же у неё такая фамилия. Говорят, что между Первым и Вторым Потопами было много знаменитых людей с такой фамилией. Больше всего Темьяне нравится Свобода слова, пишет она всё, что взбредёт в голову. И так легко на душе всегда, да ещё, если соловей под лучами Западного Солнца из клетки подвывает. Захотелось, например, слово наизнанку вывернуть или матерком пустить – пожалуйста – свобода. Раньше – то, до Потопа, такого себе не позволяли. Нравственность, этику и мораль блюли, задрыги. Могли и по срамному гнезду мешалкой дать, как следует. А теперь, при Иване Ивановиче, дело другое. Теперь власть терпеливая, а Темьяне того и надо – строчит и руками и ногами. Недавно выпустила роман «Брысь», в котором, для страховки, предупредила всех несчастных соотечественников, что Свобода под угрозой, а теперь пишет роман «Фу», в котором тоже предупреждает людей о Новом Потопе. Хорошо получается, весело и с фантазией. Главное нравится Зарожденцам. А что слова матерные и похабщина, так это Свобода слова, и вообще – кому не нравится, пусть читают Толстого до Потопного, а не Холстую.
А Иван Иванович он хоть и терпеливый и не возражает против критики, но на всякий случай, надо иногда и его и Народ помоями облить, что бы жизнь мёдом не казалась, а заодно и безрадостную картину будущего нарисовать. Народ – он ведь дурак, терпеливый и доверчивый, только от Потопа стал в себя приходить, а тут, как еще древний до Потопный писатель Достоевский говорил, всякая сволочь на поверхность стала выплывать, пользуясь переходным периодом.
Темьяна встала, опустилась на четвереньки и сделала несколько отжиманий. Капли ядовитой слюны упали из её рта на пол и противно зашипели, а из срамного гнезда выглянул уд, хорошенький такой. «Кыш! Кыш!» - закричала на него Холстая. Она спешила, поскольку читала Достоевского и понимала, что самый выгодный период для неё – это, когда ещё, как говорит Народ: «Курочка в гнезде, а яичко в …»
Пора было идти на вонючку ловить собак на мышиные ушки. Рабочий день писательницы начался.
В.Нат (из Прежних)