я пью с воскресным монмартром.
в раме окна – утро бульварного цвета.
в банке – желтовато-солнечное пиво,
такое безалкогольное после вчерашнего.
по уши в вельвете, серебристых заклёпочках и
шнурочках.
по уши в себе.
лучший способ убежать от дурацких мыслей –
пойти к дорогому человеку, правда, девочка?
но город пуст.
город пуст изящными ангелочками красивых женщин,
псевдо-безумными художниками с розами и апельсинами,
милой навязчивостью каштановых продавцов.
я доползаю до края – в последний день я дотягиваюсь до
тошкиного путеводителя и наугад открываю страницу.
я не видела парижа?
я не умру. это не моё.
в первый раз я слизывала с его губ ветер над грязными каналами окраин,
старалась любить чёрный шоколад и не смотреть в окно в такси.
сейчас я научилась правильно пожимать руки Взрослых Людей,
улыбаться мило, покорно переводить
и при этом демонстративно жрать коньяк из бутылки
в лабиринтах выставочных павильонов.
дожили, мама.
приползать в гостиницу почти ночью, стряхивать ботинки,
натягивать чулки,
отправляться в хард-рок кафе и методично напиваться дальше.
иллюзия лета. секс на пляже. ещё.
случайный курт кобейн.
кайф.
мама, я патологически не могу работать.
мама, только не в трезвом состоянии…
путеводитель.
пер лашез?
кладбище?
джимбо моррисон с утра?..
- нет, нет, я не знаю, с какой стороны. к центральному входу, наверное…
невероятно ломаный французский.
клочки французского. со смущенно-английскими заплатками.
я выхожу и, выловив из карты только то, что джим на шестом участке,
обнаруживаю себя на восемьдесят каком-то.
топаю напролом по скользким лестницам,
под красными леточками – для вашей же безопасности, господа,
для вашей же…
первый участок.
ещё одна карта.
я нервно рифмую названия аллей до джима – чтобы запомнить.
растаптываю их за шесть сигарет и
на седьмой понимаю, что хожу кругами по последней.
холодно.
хочется плакать.
come on, baby, light my fire…
навстречу мне идёт кудряво-лохматое создание в джинсах и цепочках.
я ни о чём его не спрашиваю. я ни о чём его не прошу.
я слишком замёрзла. я слишком увлечена попыткой прикурить в очередной раз.
создание улыбается в пух и прах.
создание целует меня в щёку, не представляется, и с оправдательным
"джим там, девочка!" хватает меня за руку и сводит с дорожки.
джим.
цветы. заплаканные дождём записочки.
мусор.
мне больно. мне глупо. зачем я?..
я снимаю с шеи серебристые колючки с черепами и бросаю ему.
отворачиваюсь.
мой взъерошенный проводник улыбается и рассказывает о том, что
когда-то здесь был памятник.
- кто ты вообще, рафаэль?
- смотритель могилы джима. а ты?
- я… не знаю… девочка. русская девочка. (нервный смех)
- нет, а по профессии ты кто?
вспомнив о чудом сданной сессии, бросаю получестное "журналист".
рафаэль тащит меня дальше.
дальше, чем джим.
холоднее, чем зима.
- у тебя есть помада? достань.
достаю. смеюсь, протягиваю.
- нет, мне не нужна). накрась губы.
облако над косточками оскара уальда.
облако с ровными краями,
усыпанное разноцветными, тёплыми отпечатками женских губ.
я послушно бросаю прозрачное-с-блестками пятнышко на белое
и снова смеюсь – над своей безликостью.
- а экскурсовода?
смеюсь громче и чмокаю рафаэля.
смеюсь над всеми остальными могилами.
радостно так. над пьером нуаром, над всей семьёй дюма,
над кем-то русским, над шопеном…
над. мне легко.
- ты куришь?
- эээ… да, а ты не видишь? (смеюсь дымом)
- нет, я не об этом. ты куришь траву?
- ага.
- пошли ко мне? покурим? или напьёмся?
какое оригинальное предложение.
мне откровенно лень.
я вежливо улыбаюсь и пытаюсь быстренько
слепить из себя приличную девушку.
- нет, я не могу. к тебе, блин! мы же не знакомы почти.
глаза рафаэля округляются.
- не знакомы?! я люблю джима. ты любишь джима.
МЫ ЛЮБИМ ДЖИМА! и ты мне не доверяешь?!
узкая лестница.
норка с окнами на заборчик кладбища.
час джима, разговоров о джиме, разглядывания
всего-связанного-с-джимом.
гашиш в бокале.
тёмное стекло батлов с пивом.
меня пытаются покормить, требуют записать адрес, телефон, мыло
и непременно поселиться именно здесь в следующий раз.
что? а, неттт, спасибо.
мне и так смешно.
в дурацком, истеричном состоянии я подрываюсь.
шоколадный поцелуй на прощание.
я выскальзываю с наглой ложью "завтра позвоню"
и топаю обратно на шестой участок –
сидеть на корточках, курить,
учиться не плакать и не сходить с ума.
лучший способ не смеяться над собой так громко –
пойти к дорогому человеку, правда, девочка?
.. the end of laughter and soft lies
the end of nights we tried to die
this is the end.