это как-то по-русски.
читай: по-идиотски.
бросить сутки своей жизни на рельсы,
а потом ещё одни –
за тебя.
за четыре часа с тобой.

на языке
вертятся только глаза и пальцы –
сквозь недобитые стёкла -
девочка,
тонко-тонко похожая на пьеро,
смахивающая на пьеро,
смахивающая руками крест-накрест
возможные истерики –
"не плачь".
ни в коем несчастном случае не буду.
только случайно.

напротив – джинсово-русая татьяна.
- сестра?
- (брат, бля…) подруга.
- такие трогательные отношения?
- давно знакомы.
- а. а-а-а-а.
а-а-а-а я хочу уехать в израиль!

хорошее начало хорошей беседы.
безалкогольный поезд,
патологическое отсутствие вагона-ресторана.
хруст подозрительных вафелек и
светлые-светлые темы –
мы обсуждаем наличие в этом мире
солнца, моря, виски, клубники и
красивых мальчиков, а иногда – старых евреев.

каждая станция
приклеивается розовой жвачкой,
тянет
на снег, под небо.
каждая станция – ещё одна упущенная глупость.
прости, если я сейчас скажу себе, что не люблю тебя –
мне ведь так страшно.

каждый таможенник искренне рад мне.
да, сэр.
да, сэр.
да, сэр. паспорт, деньги, свитер, тушь.
nothing else.
холодное оружие? больше нет.
тьфу, вот ещё – два ошейника.
нет, ****ь, не золотые.

узнать тебя так просто.
но ведь совсем не потому, что на перроне больше никого?

бояться глупо,
но

нервное
тик-так
страшнее стука в дверь,
быстрее шагов по лестнице.

нет никаких слов.
ты куришь мои любимые сигареты.
но ты почти не куришь.
ты демонстративно не куришь.

никто не любит февральский дождь.
под острыми, насквозь промокшими
лезвиями
глупо курить.
и глупо бояться.

и целоваться, задыхаясь -
тоже глупо?
но так здорово.

- давно не виделись?
- никогда.