Александр Гордеев.
Банная история
Рассказ.
В субботу у кассы, уже имея перед глазами билет в общее отделение бани, Шкалин Борис Васильевич не мог отыскать нужные пятнадцать копеек. Выручил сосед по лестничной площадке Николай, и в раздевалку они вошли вместе. В знак благодарности едва поспевающий за соседом Борис Васильевич посоветовал больше унты в баню не одевать, потому что здесь их могут запросто стащить, Николай лишь усмехнулся на это и сказал, - что разговоров про воров больше, чем самих воров. Шкалин не любил таких равнодушных, закрывающих глаза на все мировые пороки. Да эти ворами хоть пруд пруди, а для него их уже нет. С Николаем они были мало знакомы - здоровались у дверей и все.
- А билет я оплачу, - заверил Шкалин, когда они раздевались, - аккуратненько к вам позвоню и вручу положенную сумму.
- Да какая там сумма, - засмеялся Николай, приняв слова за шутку, - заходи так, хоть посидим по-соседски.
Шкалин неопределенно мыкнул, быстренько разделся, на ноги одел зеленые пляжные шлепанцы и побежал занимать места поближе к кранам.
Николай приотстал. Чем ближе приближалось мытье тем больше он веселел. Осторожно снял газету с веника, извлек из сетки прожженные на работе верхонки, бодро прихлопнул ими и тут-то увидел, что шапка его соседа упала с вешалки (шкафчиков в бане не было). Николай вспомнил разговор о ворах и решил подшутить. Взял шапку и сунул под свой полушубок.
Сначала двинулись в парилку, где Николай начал с покрякиванием истязать себя всего пахучим распаренным веником. Шкалин смотрел и завидовал деловой солидной неповоротливости соседа. Пар был сухой и жгучий, палил горло и язык. Борис Васильевич вспомнил про бутылку пива, которую он принес в портфеле и подумал, что, пожалуй, трудно будет ее выпить при соседе, в сетке которого ничего такого не было.
- Пойду, - сказал он сморщившись, - тяжеловато... Лучше еще заход сделаю... Эхо-хе, - поддразнивал Николай, - а ты слабоват, оказывается, тут привычку надо иметь. Ополоснись-ка под душем.
В раздевалке было прохладно. Рядом с тем местом, где расположились Шкалин с Николаем, сосредоточенно разглядывая себя, сидел инвалид.
- Веник не надо? - спросил он Шкалина, - такой веничек сделал, с укропчиком, а попариться уже и силенки нет. На-ка попарься. На...
Инвалид единственной рукой протягивал веник Шкалину, а того будто прихватило к холодному кафелю. Замерев, стоял он и смотрел на свои вещи. Потом бросился к ним, потряс по-отдельности, потом упал на колени и осмотрел мокрый пол.
- Шапку сперли, - обречено сказал он с пола. "И я-то тоже - вывесил, - ругнул себя, поверил этому праведнику".
- Может, все-таки, там где-нибудь. Лучше посмотрите... - сказал инвалид. Шкалин начал медленно взрываться. Встал на ноги - маленький и легкий. Чего там смотреть, если пусто. Не высохла же она. "Посмотрите!" - ему. Какие могут быть сомнения! Здесь-то, в бане!
- Шапка-то хоть хорошая была? - спросил инвалид, пытаясь посочувствовать хотя бы заинтересованностью.
- Барахло не воруют!
"Вот тебе и нет воров, вот и нет, вот и нет воров",- вертелось в голове. И чем дольше вертелось, тем злорадства больше набиралось. Шкалин почувствовал себя Коперником - всю жизнь теоретически знал, что земля круглая, а тут своими глазами увидел. Тут не огорчаться надо, а в пору "ура!" кричать. И показать всем эту очевидную округлость, носом, так сказать, ткнуть. Эх вы, идеалисты! Все у вас в розовом свете! Это же черт знает что такое, - уже основательно начал Борис Васильевич. Сначала для инвалида, в дальнейшем для всех, - жулье кругом, воры! Все тащат! Лишь бы под руку попало. И ведь не первый уже раз! Не первый! Так все государство по карманам раздергивают. Везде обман! - Шкалин знал, что теперь может высказать им многое и они могут слушать. Язык у него работал удивительно четко, так как Шкалин и сам с удовольствием следил за ним. - Погоду и ту правильно не могут предсказать. Куда только правительство смотрит! В автобусе ноги оборвут, так и пойдешь, а они не извинятся. Вот они, людишки-то пошли!
Подбежал банщик - старик в белом халате с блестящей от пара лысиной.
- А ну-ка, мужик, потише! - с ходу попытался он осадить клиента.
Ну, этот тоже был, конечно, не святой. Шкалин сразу сообразил, что ему сейчас, властному и блескучему, за пропажу еще и отвечать положено, да еще и по закону.
- Радуйся, давай, - присел он перед банщиком, - шапку у меня стянули. Банщик будто устал в одно мгновение, вытер лысину рукавом и весь потускнел. Опустившись напротив, виновато заморгал.
- Она где, шапка-то, была?
- Где? Где? Висела вот здесь.
Шкалин ходил около своих оставшихся вещей, как профессор перед кафедрой, без мантии только - голый совершенно.
- Ну, вот, так я и знал, - у тебя что - пальто безрукавка? Спрятать не мог?
Шкалин чуть не задохнулся.
- Да ты-то тут зачем? Тебе за что зарплату начисляют!
- Слышь, дядя, - крикнули Шкалину из другого конца, где расположились студенты, - сколько ваша пропажа стоит? - на ходу натягивая майку с застиранным спортивным номером, подошел длинный парень.
- Послушайте, - продолжал он с растяжкой, - успокойтесь, пожалуйста. Людям хочется отдохнуть, а вы шумите... Мы сейчас сбросимся на вашу шапку... просто совесть иметь надо!
Парень пожал плечами, посмотрел на других:
- Ненормальный какой-то...
Когда Борис Васильевич наконец выговорился (для каждого успокаивателя и противника нашлось словцо), выпил пиво и успокоено, даже с блаженством отдыхал, пришел Николай, напарившийся до темной красноты. Он сел, расслабился, про шутку свою уже забыл.
- Пивка бы сейчас бутылочку, хоть горло остудить. Не успел, понимаешь, в магазин-то, разобрали.
- Да-а, - иронично произнес Шкалин (с новостью хотелось потянуть, вкусить ее последний раз), - вот и походи в эту баньку...
- А что такое?
- Жулье кругом. Шапку дернули... Вот что... Вот они, разговоры-то про воров...
Николай уткнулся в полотенце, растирая лицо, пошедшее наперекос от улыбки. Теперь он вспомнил - все шло, как он задумал.
- Ну, и что дальше? - пробубнил из укрытия.
- Как что? Все. Плакала моя шапочка...
- а-а... Надо же баня хорошая...
- Да тут ворье одно, громко и с оттяжкой еще раз перепоясал банное общество Шкалин, - ворье и алкаши!
Улыбка исчезла с лица Николая. Он вздохнул, приподнял край своего полушубка и нерешительно извлек на свет божий шапку. Встряхнул и с виноватой улыбкой протянул. Все. Кто были рядом, поразевали рты.
- Что это? - спросил вдруг Борис Васильевич.
- Как что? Шапка твоя.
- Это не моя.
- Да ты что?! - изумился Николай. - Вот тут лежала. Упала...
- Упала? Ну и что? Не моя. Такая шапка мне и на голову-то не влезет.
- А ну-ка померь.
Борис Васильевич схватил свою шапку и одел.
- Ну, вот видишь - мала.
Николай смотрел на него, как на сумасшедшего. Задумывая этот розыгрыш, он думал, что сосед обрадуется, но такого, конечно, не ожидал и теперь боязливо дожидался чего угодно - приступа, судорог или пляски вприсядку.
- Ты чего это? Ну, я не знаю, - сказал он, механически растирая шею полотенцем.
Борис Васильевич с остервенением срывал со своих коротких ног присохшие листья чужих веников. Одевшись накинул пальто и пошел, не застегиваясь.
У выхода мялся банщик, поджидая пострадавшего клиента.
- Как же вы по холоду-то без шапки... Здесь кто-то шляпу оставил. Все ждал, - спросят. Она ничего, толстоватая. Хоть до дому добежать ...
Шкалин свирепо взглянул на него, одел шляпу и вышел...
Николай выходил минут через пять, Протянул банщику шапку:
- Ты понимаешь тут какой-то шляпа шапку оставил...
Банщик снова сел.
- Ну, мужики, - сказал он, схватившись за свою лысину, - с вами не соскучишься...