Он стоял в тамбуре и курил. Свет вокзального фонаря сквозь запотевшее изнутри стекло нарисовал на его футболке причудливые узоры, траектории потоков воды. Его взгляд блуждал в темном небе то и дело натыкаясь на очертания деревьев, столбов, фонарей, рабочих на платформе. Палец механически чертил на стекле знак бесконечности… Короткий взгляд, улыбка – бесконечность превращается в довольную рожицу, сигарета потушена. Еще один взгляд, хлопнула дверь. Стоянка 5 минут.
В противоположном тамбуре стоял. Я наслаждался злобой февральской ночи, кольцами дыма. Через пару минут я закрою вагонную дверь и вернусь в купе с толстой теткой, пахнущей чесноком. Возможно снова буду кидать уголь в топку, возможно пойду предлагать чай запоздалым пассажирам. Здесь я проводник, поэтому у меня в руках красный и синий флажки.
Медленное размеренное дыхание под стук колес. Длинное, размеченное время. На периоды, этих странных асинхронных метрономов. Но мир снаружи отвечает нам густой как клейстер тишиной. Конвейер из сотен делителей въезжает в пасть времени. А мне в уши въезжает тысячеголосный треск радиоэфирного снежного комарья.
Таксист на потертом жигуленке задумался на минуту – куда ехать дальше? Он может отдохнуть – он стоит в длинной пробке таких же ночных таксистов. Да уж, оживленная ночная жизнь в этом городе. Слева простирается забор, за забором фонари, очертания деревьев – какой-то парк, например. От нечего делать он нажимает несколько раз на клаксон. Безрезультатно – машины стояли как стоят, словно мертвые. В некоторых из них даже водителей нет. На заборе надпись: «легковые автомобили».
Зачем? Обрывается ниточка рельс, обозначая линию горизонта. На россыпях каменного угля едут мужики в грязных фуфайках. Они попеременно прикладываются губами к бутылке дешевой водки и носом к шевелюре соседа. Они молчат не желая выпускать тепло. Они будут сидеть еще до утра, когда в серый цвет окрасится передний краешек черного квадрата.
Два солдата, прислонившись к стенке вагончика будут допивать две бутылочки пива, что вчера вечером на полустанке дала бабка, довольная количеством горькой, купленным дембелями. К тому времени штабелями на бревенчатом полу, устеленном соломой, лягут все их товарищи.
На следующей станции неторопливый механик отмеряет шагами длину состава, как по суставам постучит по всем соединениям вагонов. К поезду прицепят очередной вагон и состав тронется. Он очнется в придорожном сугробе, разогнется в поясе и представит как по рельсам скользит маленькая тележка. Заяц.