Так вот, блуждая вдоль границ одиночества, почти уже сойдя с ума – от бесцельности и бесполезности существования, но, боясь сделать тот выбор, который, как говорят, и есть – трусость; наблюдаю, что происходит там – по ту сторону этой холодной реки, разделяющей мир внутри меня.
Так как-то это получилось, что грезы, нынче мои единственные собеседники, обычно нашептывающие разное, теперь умолкли, и я имею возможность писать, не в силах бороться с желанием не делать этого, потому что получающееся мало кому понятно, да и вовсе никому не нужно, не востребовано и, скорее всего, бездарно, ибо навеяно банальностью. Эта самая банальность кроется за внешне безликим «так как-то». А на самом деле она есть ни что иное, как цепь событий, вполне реальных, хотя, конечно, легче их было бы считать вымышленными или взятыми из литературы, но суть не в этом...
«Так как-то» – это цепь неудачных ходов в партии моей жизни, приведших меня в «эндшпиль» – вот за эту самую холодную реку, где узилищем моим является одиночество, самый, смею утверждать, надежнейший острог человеческий, побег из которого невозможен уж по одной простой причине, что, как сказано было раньше, « от себя – не убежать»...
Путями сложными, запутанными попадаем мы сюда, на этот холодный берег. Кто-то, обманываясь, переходит вброд эту реку, оглянулся, а там уже омуты и стремнины, такие, что назад не перейти... Кто-то, заблудившись в лунную ночь, некий образ чей-то, может, ловя, может, преследуя, что отразился на водной, обманчивой глади, – пристает не к тому берегу...
Кто-то, терпя бедствие (нет, чтоб ему и утонуть гордо) в малодушии и слабости своей, кричит о помощи, и протянутая рука его еле живого вытаскивает, увы, вот сюда, на этот холодный берег, именуемый Одиночеством.
В этих записках останется тайной путь, которым попал сюда я – не в этом ведь суть, а в другом, в том, что привело нас всех сюда, на этот обглоданный и нищий берег.
Ну, конечно же, это Кто-то управился с нами так, не зря же книга эта все время попадается ко мне в руки. Да! Маэстро М.Булгаков, Вы хоть и находитесь в местах более отдаленных, чем это, я бы даже сказал, в черт знает каких местах..., но и Вы, несомненно, когда-то тоже бывали на этом берегу.
Ах! Не могу отделаться от этой навязчивой и сладкой тяги к прочтению «Мастера и Маргариты», то из начала в конец, то наоборот, а то и вовсе из любого места, где только откроется книга...
Сколь многих поразил и заставил взяться за стило Ваш тонкий и богатейший язык, Ваше удивительно проницательное чувство юмора, кстати, грезы эти, соткали некий образ Ваш, который теперь нахально и используют в роли «образа собеседника», ведь с реальными собеседниками, как и вообще с реальностью здесь туго. Но мы им простим – ведь и их нет...
Да, вот и у нас тоже получается, чего не хватишься, того нет... Да, язык, слово – ведь этот способ передачи мысли, настроений, чувств, их форм и оттенков – сладкая и упоительная Бездна, являющаяся в нашем положении чуть ли не единственным источником наслаждений! Так что знайте, где бы Вы там ни были, беседы с Вами (хоть, простите и с Вашими фантомами) - истинное удовольствие, которое возможно только здесь испытывать...
И вот опять же – « ведь надо же всё-таки что-то описывать», ну, а чем плох этот берег. Он, конечно, не самое лучшее место на этой Земле, но и он не лишен некоторой привлекательности, хотя бы в том самом смысле «надобности описания чего-нибудь».
Взять, например, местное состояние погоды. Оно здесь удивительно одинаково во всякое время. Что-то вроде промозглого осеннего дня, в котором и не холодно-то еще
по - настоящему, а просто неуютно до крайности как-то... Осина какая-то голая, место пустынное, и тянет, будьте покойны, тянет, взять и повеситься на этой самой осине, вскриком своим невольным лишь вспугнув с ее голых ветвей какую-нибудь больную ворону... да-с. Такова атмосферная среда на этом берегу. Кажется, что и самый воздух напитан чьими-то слезливыми причитаниями, таким, знаете ли, глухоньким бормотаньицем, где, собственно и слов не разобрать, а все потому, что тебе самого себя не слышно...
Время. Нет его здесь просто.
Поначалу-то, конечно, кажется, что оно есть, просто его такое вязкое течение, обманывает, но нет-нет, вредно обманываться, ибо опасно увязываться за ним, полагая, что оно все-таки есть. Такие положения непременно приводят на осину... Я и сам, чуть было не оказался на ней, думая, что это выход, но черт его знает, откуда взявшийся Голос шепнул мне, что это «вход». Но не тот, что приуготовлен всем нам заранее, а другой, черный ход, в котором тупики и еще большая путаница... Вот поэтому, ой как опасно заблуждаться здесь насчет Времени – нет его, нет. Искали, а нету. Пропало. Не бывает...
Так что, получается, куда не глянь - одно и то же, точно застывший, плывущий - неплывущий, дешевенький пейзажик с распродажи. Но все это, конечно же, является таковым только для одного меня, как у других – не знаю, не спрашивал. Они, эти другие, тут не особо разговорчивые, как вы сами понимаете. Многих вижу – бродят. Но как-то само собой, что ли, даже не возникает желания - взять и подойти, заговорить...
Да. Вот, все ж таки не удержался и соврал! Вранье!!! Конечно же, возникает желание и подойти, и заговорить, но словно не пускает тебя что-то, точно ты внутри мыльного пузыря огромного, и все другие тоже, и видно мутно, и не подойти, и не слышно ни звука...
А что касается вранья, то это и здесь запросто. Даже вот так, «сам на сам», и то, не соврамши и дня не проходит, или чего тут вместо дней идет...
ЖИЗНЬ!!! ЖИЗНЬ!!! Это твоя, дурак, проходит – грезы от молчания ошалевшие орут...
Вот черт их поймет – здесь-то они откуда, совсем как вездесущие радиоволны – тоже их не видно, но что они есть факт. Доказанный, можно сказать момент истины...
Истина... истина...
Она, как опять верно было подмечено раньше в том, что хреново мне до чертиков, и я малодушно поглядываю на осину... вон она – скрипит, и ворона на ней нездоровая дремлет, оцепенев... Чертова картина.
Но, быть может, и вся острота, вся суть в этом берегу – холодном, нищем и оборванном пристанище, для тех, кому другого пристанища нет. Ведь нет же в этом мире ни одной вещи просто так, в которой не было бы хоть какого-то смысла. Но это – не факт.
Что ли БОГ – Создатель вам какой-нибудь математик чертов, чтоб все у него было наперечет. Ну на кой ляд, скажите, Ему дела до какой-нибудь пустой пластиковой бутылки, метко брошенной в канаву из окна проходящего поезда, что Ему в ней, в этой вещи, смысла в которой не больше, чем в.... ну в чем еще можно не найти ну хоть какого-то смысла...
Ан нет – дудки. Должен быть смысл! Должен, и все тут. Ибо ОН все: и альфа, и омега, и пятое, и десятое, и черта в ступе тоже... Но и это, опять же, не факт, не тот, по крайней мере, что сейчас популярен среди меня. И надо бы, и должен бы, но вот чего-то никак, все путаюсь, путаюсь...
Слышал, конечно, про тех немногих, у которых все на своих местах, но не разу не встречал. Вот беда. И то, знаете ли, истории эти всегда одним и тем же заканчиваются, из чего можно сделать вывод, что, либо их неловко кто-то один сочинил, либо происходили они только однажды и с одним...
Обычно дело происходит так: начинает некий «человечище» этот весь мир видеть как-то по другому, так как-то, что ему совсем хорошо становится, ясно все, понятно, а, главное,
никаких вопросов, да и какие тут вопросы, когда все вокруг вроде каких-то «шаров энергии»
кажется, или неких сгустков неописуемой бесформенной формы представляется, просто мечта...
Вся эта вот моя ирония – фуфло, конечно, по сравнению с убежденностью тех, которые убеждены уже. Их, в отличие от нашего брата не прошибешь, не подцепишь ничем – все твердо. А здесь зыбко все ...
Одно лишь неизменно – осина, ворона, промозглость и грезы эти, неотвязные...
В общем, ни на что конкретное, или, тем более, хорошее берег этот не похож.
Только то и остается, что точить свой разум о дождь, или вон прибило опять какого-то горемыку сюда, надо же и в такую погоду людям в теплых ваннах дома не сидится, все бродят, точно бродяги какие, туда – сюда по дорожкам, плутая как шарабаны никому не нужного цирка в степи...