~~~
Кто-то прячет от тебя жизнь...Ты не знаешь зачем, но ты знаешь наверняка, что тебе уже никогда ее не найти. Она осталась в беспросветном в прошлом, в чужом прошлом.
Ты расплачивашься за ошибку Евы и пытаешься уловить в этом справедливость...Оставь это пустое занятие, попытки отыскать справедливость в первородном грехе тщетны....
Дождь оставляет надежду на завтра и поэтому ты рисуешь дождь...Чтобы спасти хотя бы свое сегодня для чьего-нибудь завтра...Когда ты творишь, ты просто спасаешь свое настоящее ради чьего-то будущего...Не веришь?
Тогда слушай.
[i]Мой город вдруг расплакался дождем и закрыл ладонями лицо. Ты выходишь на улицу, не ведая о том, что сегодня тебе не суждено увидеть лица своего города, но ты идешь, потому что ты об этом не знаешь.
Тучи кроят небо на осколки, которыми оно рассыпается на землю...Я ловлю эти осколки ртом, чтобы забрать в себя хотя бы частичку неба, а они не даются мне и тают, не долетая до тропосферы...
Колеса беспристрастных машин целуют асфальт, по которому бродят лужи, переливаясь в разные стороны понятия относительности, может слева направо и справа налево, а может сверху вниз и снизу вверх...Хотя, какая разница, ты все равно никогда этого не узнаешь и будешь продолжать думать, что дождь капает с неба, а лужи всегда внизу...Думай по-прежнему, воображай себе жизнь...
А я проснусь в один прекрасный понедельник и пойму, что лужи сверху, а небо под ногами...И не скажу тебе, чтобы в мое сердце не добавилось жалости. Ты ведь не любишь жалости, правда? Ты ведь презираешь ненужную правду...Вот и броди по своему отвернувшемуся от жизни городу и думай, что ты стоишь на ногах...
Хотя кто виноват в том, что некоторые просыпаются, хотя и поздно, но просыпаются...а некоторые продолжают спать и верить в то, что их сны и есть реальность...
А я рисую...просто рисую...потому что хочу верить в то, что когда-нибудь ты проснешься и может тогда поймешь, что ты многое мог бы изменить, если захотел бы....и что нельзя наступать на лужи...просто нельзя...
Глава 1
Вечно мне попадаются самые неинтересные задания, подумала я, сходя с межгалактического звездолёта, и как можно добродушнее помахала рукой своим коллегам, с умилением разглядывающих мою планету. Альберт послал мне воздушный поцелуй и многозначительно подмигнул, тем самым, давая понять мне, что он в меня верит.
Я всегда попадалась на своей неопытности, выбирая планеты с занудными названиями, полагая, что, несомненно, в этих незамысловатых названиях кроется какая-нибудь тайна. И на этот раз я выбрала планету под названием Аштока . Подлетая к далекой галактике, в которой находилась Аштока, мне в глаза бросилась маленькая серая точка, и уже тогда я поняла, что именно эта точка и станет объектом моих исследований. Хотя, я сильно сомневалась в том, что эта серая точка может каким-либо образом поспособствовать моему карьерному росту в области межгалактических исследований, но тем не менее интуиция говорила об обратном.
На первый взгляд, эта планета показалась мне самой скучной из всех, какие я когда- либо видела. Правда, я еще не могла назвать себя опытной путешественницей, но у меня на счету тогда было шесть планет, а для меня этого было достаточно много, для того, чтобы сравнивать их между собой.
Климат Аштоки очень напомнил мне климат Лондона с его бесконечными туманами и серостью. Причем, там не было туманов, но мутноватый воздух создавал неуютную атмосферу вокруг, а небо было непонятных серых оттенков, которых я никогда раньше не наблюдала ни на одной планете. В воздухе пахло дождем, под ногами расплывались бесконечные лужи. Растительность Аштоки тоже была серого цвета, как и все остальное, и, деревья будто тонули в вязких лужах.
Мне определенно надоело бессмысленное скитание по безлюдным тропам. По началу я очень испугалась того, что Аштока окажется такой же необитаемой, как и Желтое
пятно . Помню, как мне тогда не терпелось уехать оттуда. Еще бы, просидеть ровно пять дней без смены дня и ночи в каком-то коричневатом полумраке. Но вскоре мои опасения были развеяны, и я увидела двух несущихся мне навстречу людей. Ура! , было моей первой мыслью, ведь изучать себе подобных гораздо легче и интереснее. Они были очень похожи на нас, но слишком бледнолицые и худощавые. Я думала, что они бегут ко мне, потому что они поняли, что я инопланетянка, но они даже не подумали останавливаться и пробежали мимо. Мне стало страшно, что я могу потерять след, и я побежала за ними:
- Эй, привет!
- Привет, - равнодушно отрезал один из них. Я так обрадовалась, что они понимают мой язык. Было ясно, что на этот раз я справлюсь с заданием превосходно. Но проблема заключалась в том, что они были настолько одинаковы, что я даже не могу описывать их по-разному. Оба они были людьми преклонного возраста, оба в серых плащах и с серыми глазами. У них был очень интересный взгляд, в их глазах царило некое равнодушие, и в то же время они казались чем-то напуганными. Единственное их отличие заключалось том, что первый старик был в капюшоне. Скажем так, ответил мне тот, который был в капюшоне.
- А вы тоже называете свою планету Аштокой? забыв об осторожности, спросила я.
- Естественно, - ответил мне тот же самый, но он даже не подумал взглянуть в мою сторону, и продолжал бежать.
- Подождите минуточку, пожалуйста, - попросила я, так как у меня уже начиналась отдышка.
- У нас нет времени, - раздраженно ответил второй.
Вот я и обнаружила у них одно различие: старик в капюшоне был подружелюбнее, тогда как второй был уж очень недобродушен.
- А можно узнать, куда вы бежите?
-Как куда? Неужели ты не знаешь? - ответил первый, тот, который был подружелюбнее, - добывать фроны.
Я хотела выразить свое удивление, но не успела даже раскрыть рта, так как они стали бежать значительно быстрее, и я не смогла догнать их.
Глава 2
Я, наконец, добралась до города. Старинные, полуразрушенные дома заставили меня усомниться в том, что это жилой город, и я впала в отчаяние. Значит, я шла не в том направлении и теперь мне придется идти обратно и начинать поиски заселенных пунктов с самого начала. Но у меня не было сил возвращаться обратно, и поэтому я решила немного побродить по заброшенному городу.
Я зашла в один из домов и была крайне удивлена: помещение было обставлено мебелью, на столе лежали неубранные тарелки, постель была слегка помята. Да, было совершенно ясно, что дом был жилой. Я подумала, что здесь живет сторож, и отправилась на осмотр соседних домов. Каково же было мое удивление, когда я находила почти то же самое в каждом доме, и самым странным мне показался тот факт, что ни одна из дверей не была заперта. Тщательно изучив содержимое половины домов, я открыла свой блокнот для заметок и записала:
Развитая цивилизация, но, по - видимому, развитие Аштоки остановилось, быть может, по причине какого либо кризиса, или по какой либо пока неизвестной нам причине.
Я хотела написать еще кое-что, но мне помешал неожиданно вошедший в комнату ребенок. Он с шумом захлопнул за собой дверь и испуганно уставился на меня.
- Что ты здесь делаешь? - Ожесточенно осведомился ребенок, на всякий случай, отходя к двери.
- Я пришла в гости, - ответила я, почувствовав себя в неловком положении. Ведь получилось так, что я без спроса ворвалась в чужой дом.
- А у нас не бывает гостей, - с удивлением ответил мальчик.
- Как это не бывает гостей?
Мальчик ничего не ответил, продолжая испуганно смотреть мне в глаза. Он был очень похож на двух бегунов, которых я встретила еще утром. Те же самые черты лица, та же самая прическа, тот же самый равнодушный и в то же время испуганный взгляд. Можно было подумать, что он их родной брат и не было ни единого сомнения в том, что его невозможно будет отличить от тех бегунов, когда он вырастет.
Наверное, они все здесь одинаковые, предположила я.
- А как тебя зовут? я решила прервать молчание в надежде узнать от этого ребенка хотя бы что-нибудь об Аштоке.
- Никак, - спокойно ответил он.
- Как это никак? У тебя же есть имя?
- У меня не бывает имени, - все с тем же спокойствием мальчик продолжал отвечать на вопросы, но его испуг будто немного притупился и он подошел поближе.
- Что значит, у тебя не бывает имени? У каждого человека должно быть имя, - пояснила я и засунула свой блокнот для заметок обратно в карман, решив, что больше мне пока записать ничего не удастся.
- У нас нет на это времени.
Он посмотрел на меня искоса, удивляясь тому, что я не знаю таких простых истин. И теперь я поняла, почему он так недоброжелательно ко мне отнесся. Ведь у меня была другая внешность, я не была похожа на них.
- Не выдумывай. Всегда можно найти время на то, чтобы придумать имя.
- Нет, - поспешил перебить меня ребенок. - Все время уходит на фроны.
- Что такое фроны?
- Полезные ископаемые, все должны добывать и обрабатывать фроны, - он сказал это с таким тоном, словно пытался пристыдить меня за то, что я этого не знаю.
- Интересно, - многозначительно заметила я, - а для чего нужны это фроны?
- Не знаю, они просто нужны.
- Но зачем же тратить все свое время на то, чтобы добыть полезные ископаемые, полезные свойства которых тебе не известны?
Мне, видимо, не стоило задавать этого вопроса, так как ребенок не нашелся, что ответить и в смущении выбежал из комнаты. Я выбежала вслед за ним в надежде догнать его, но я так и не поняла, куда он подевался. Мне ничего не оставалось, кроме того, как продолжить свое ознакомление с предметами труда и ценностями Аштоки. Я гуляла по этому странному городу весь день и поняла, что на этот раз интуиция не подвела меня. Планета явно была пропитана какой-то тайной, которую я должна была разгадать, во что бы мне это ни стало.
Глава 3
Видимо, наступил вечер, так как серая облачность сменилась синеватыми сумерками. Небо расплакалось мокрыми осадками, и мелкий дождик постепенно превращался в жесточайший ливень. На улицах появилось огромное количество людей, идущих в город с той самой стороны, с которой пришла в него я. Я не ошиблась, предположив, что все жители Аштоки имеют одинаковую внешность. Все они были бледнолицы, худощавы, с черными волосами и серыми глазами. Даже одежда у них была одинаковая. Мне тогда с трудом удавалось себе представить, как они различают друг друга?
Все люди были изнемождены каким-то тяжелым трудом и лица их выражали глубокую усталость, к которой они, по всему видимому, привыкли. Люди торопливо разбегались по домам, не обращая внимания, друг на друга и никто не держал в руках зонта. Люди будто привыкли к такому беспощадному ливню. Никто ни с кем не разговаривал и никто даже не обратил на меня внимания, несмотря на то, что я должна была вызывать всеобщее удивление по законам логики.
Я решила поинтересоваться у кого-нибудь, откуда они все возвращаются, и так как мне было абсолютно все равно, у кого интересоваться, я подошла к первому встречному:
- Извините, а Вы не подскажите, откуда вы все идете? Я старалась говорить как можно громче, боясь, что молодой человек не расслышит моих слов сквозь шум дождя.
Это был молодой парень, лет семнадцати. Он не без удивления посмотрел на меня и промолчал, даже не останавливаясь. Меня, безусловно, разозлило поведение юноши, но я была тверда в своем решении, выяснить причину его странного поведения.
- Почему ты не отвечаешь? Я решила нагло перейти с ним на ты, раз он даже не соизволил удостоить меня своим вниманием.
- Потому что ты задаешь глупые вопросы, - спокойно ответил он.
Я вспомнила ребенка, которого встретила днем в одном из домов и не удержалась:
- И, конечно, ты тоже скажешь, что у тебя не бывает имени, - я еле удержалась от улыбки.
- Не бывает, - ответил парень и остановился у одной из дверей, собираясь открыть ее.
- А мне можно к тебе? - я решила обойтись без церемоний.
Он ничего не ответил, и я решила войти без приглашения. Он непринужденно повернул ручку двери и зашел в дом, ничуть не сопротивляясь моему приходу.
Обстановка в его доме ничуть не отличалась от тех, что я видела раньше. В принципе, я была уже готова к этому. Молодой человек, не обращая на меня никакого внимания, рухнул на кровать и машинально натянул на себя одеяло.
- Ты так рано ложишься спать? не выдержала я и уселась на стул.
Молодой человек, казалось, смирился с тем, что я постоянно задаю риторические вопросы.
- Я устал, - сказал он уставшим голосом. И тогда он посмотрел на меня внимательнее. Наверное, он только теперь заметил то, что я другая, не такая, как они. Как ни странно, ему стало интересно и он привстал на кровати.
- А ты, наверное, не отсюда? - Голос его стал чуть громче.
- Нет, я с планеты Земля. Она далеко от вашей галактики, - я решила честно отвечать на все вопросы, потому что эти одинаковые люди не могли представлять для нас никакой опасности.
- Счастливая ты, - произнес он мечтательно.
Я насторожилась:
- Вам известно, что- нибудь о нашей планете?
- Да нет. Просто, значит, у вас все по-другому, - в его голосе чувствовалась некая обреченность. А как вы живете без фронов?
- А зачем вообще вам нужны эти фроны? - Я решила, что теперь я точно все узнаю.
- Я не знаю, - он растерянно пожал плечами. - Кстати, а у тебя есть имя?
- Есть. Меня зовут Адель.
- Как красиво, - он опять обреченно вздохнул, - а у меня не бывает имени.
- Потому что у тебя нет на это времени?
- Да.
- Глупости. Вы просто внушили себе, что у вас ни на что нет времени. Давай я буду называть тебя Лэн.
- Давай.
Лэн замолчал. Он с удивлением посмотрел на меня, затем отвел взгляд. Лицо его выражало явное недоумение. Он, наверняка, задумался над тем, что его предположения о том, что у него нет времени на то, чтобы придумать себе имя, ложные. - Так зачем вы добываете эти фроны, если даже не знаете, зачем они нужны? - Я решила, что лучше прервать молчание.
- Я не знаю, мы просто должны это делать, понимаешь, должны. Это единственное, что мы можем.
Он не в силах был спорить и заново лег в постель, отвернувшись от меня к стенке.
Я решила не будить его и дать ему возможность отдохнуть.
Так у меня появился друг на далекой планете Аштоке, такой же, как и все, не отличающийся от остальных жителей планеты, не имеющий никаких отличительных знаков, даже не имеющий имени.
Глава 4
Порядок жизни Аштоки, с одной стороны, был слишком прост. Каждое утро люди шли на завод, а к вечеру возвращались домой усталые, и сразу же ложились спать. Казалось, что они вообще не общаются друг с другом. Если они и говорили друг с другом, то в основном ни о чем, потому что привыкли к тому, что разговаривать, в общем - то, не о чем.
Я осталась жить у Лэна, так как идти мне было больше некуда, да и он особо не сопротивлялся. К Лэну часто приходил его друг, который тоже был очень похож на всех остальных жителей Аштоки, но со временем я привыкла к нему и к Лэну, и они оба стали для меня самыми особенными людьми всей Аштоки. Я назвала его друга Клодом. Он был также удивлен тому, что у него теперь бывает имя, и после этого стал относится ко мне весьма доброжелательно, что было несвойственно жителям Аштоки. Я рассказала им о причине моего пребывания на их планете, и вскоре Клод донес до сведения короля Аштоки о том, что на их планете находится инопланетянка, и король назначил мне встречу в своем обветшалом дворце.
Я сделала еще одну запись в своем блокноте для заметок:
«Я никак не могу выяснить, для чего они добывают эти фроны, и даже не пытаются выяснить, для чего они это делают. Мой приятель Клод донес до сведения короля о пребывании на их территории инопланетного гостя. Король назначил мне встречу, надеюсь добыть необходимую информацию...».
Я отложила свой блокнот для заметок в сторону и поняла, что больше не могу относиться к Аштоке как к объекту исследования, за этот короткий период времени я успела привязаться к этой планете. И поэтому я решила, что делать записи отныне не имеет смысла, лучше действовать.
Однажды ночью мне удалось заставить Лэна не ложиться спать и поговорить с ним. Я поняла, что люди Аштоки вовсе не серые существа, в каждом из них сокрыта личность, которая настолько глубоко зарыта, что люди сами уже в это не верят.
Ночь оставляет время для размышлений, для честных размышлений и заставляет посмотреть в глаза самому себе и признаться в том, что порой тебя, пугают эти размышления. Да, у Лэна не было другого выхода, он был рожден для того, чтобы добывать фроны, у него не было права размышлять о чем-то другом...Но он нарушил правила и однажды задумался о смысле своего существования. И он догадался, что что-то здесь не так. Еще бы, не догадаться. Зачем же тогда он живет, если всю свою жизнь он занимается только тем, что ему на самом деле не нужно? Он даже не может быть уверен в том, что это вообще кому-то нужно. Какой же смысл носит в себе его покорное существование? Когда он видел дождь, ему всегда хотелось остановить время, чтобы дождь никогда не кончался...Ему казалось, что это невозможно...Но затем он начал рисовать дождь, потому что не мог смириться с тем, что теряет его каждый день.
Иногда в Аштоке наступала недолговременная зима, и тогда вместо дождя с неба падал снег. Лэн ненавидел снег, потому что он отнимал у него любимый дождь. Он рассказал мне по большому секрету, что однажды ночью он проснулся от шума проливного дождя и испугался того, что на следующий день наступит зима, которую он ненавидит, и не выдержав, открыл окно и начал рисовать, он просто пытался спасти дождь. А к утру порвал листок и пообещал себе никогда больше не тратить время на подобные пустяки. Ведь никому не нужен тот дождь, который Лэн пытался сохранить, никто не поймет его. Все знают, что когда –нибудь зима закончится и пойдет новый дождь, настоящий, зачем же пытаться остановить его? А Лэну дождь казался разным каждый день, и поэтому он отчаивался каждый раз, когда наступала зима, и приходилось жить ожиданием. Весь следующий день Лэн был поглощен мыслями о дожде, который он пытался сохранить, но упустил его образ и теперь тот дождь больше никогда не вернется к нему.
- Знаешь, Адель, - сказал он мне после своего рассказа, - иногда мне кажется, что зимы не бывает, что зима – это ложь, потому что снег – это всего лишь застывшие капли дождя.
Он помолчал немного, а затем добавил:
- И не бывает ненависти, потому что ненависть – это всего лишь застывшие капли любви. Ты согласна со мной, Адель?
В его голосе чувствовалась обреченность. Он не знал, почему его жизнь сложилась так странно…Нет, не странно, так же как у всех. Но ведь он чувствовал не так, как другие, почему же он стал таким же?
- Лэн, а у тебя есть мечта? спросила я у него перед сном.
- Для чего? Ведь я знаю, что она не сбудется?
- Даже если не сбудется... мечты скрашивают жизнь.
- Возможно, но только тогда, когда люди верят в то, что когда-нибудь она станет реальностью. Адель, ты не знаешь, что значит жизнь, зная, что кто-то прячет от тебя жизнь...Ты не знаешь зачем, но ты знаешь наверняка, что тебе уже никогда ее не найти.
Дождь оставляет надежду на завтра, я рисую дождь...Чтобы спасти свое сегодня для чьего-нибудь завтра...Когда я творю, ты просто спасаю свое настоящее ради чьего-то будущего...Понимаешь?
Глава 5
Дворец короля Аштоки, если это помещение вообще можно было назвать дворцом, мало чем отличался от домов обыкновенных жителей. Мебель, обшитая синей мантией, была покрыта толстыми слоями пыли. Было несложно догадаться, что у короля нет прислуги, и никто не следит за порядком во дворце.
- Что привело тебя к нам? Спросил король, приподнявшись на своем пыльном троне.
- Я просто хочу понять, в чем заключается ваш образ жизни, - ответила я, - я прожила на вашей планете пару недель и поняла, что ваша планета хранит какую-то тайну, о которой не знают даже сами жители Аштоки.
- Да, об этом никто не знает, кроме меня и моей семьи, - обреченно ответил король и, встав со своего трона, подошел к старинному шкафу, стоящему в самом углу зала.- Я думаю, что так лучше, им всем незачем знать правды.
Он наклонился вниз и достал из под шкафа ключ.
- Сейчас я тебе расскажу, что с нами творится, только навряд ли это поправит наше положение..., - он отворил дверцу шкафа и извлек из него толстенную книгу. Вот, эту книгу мы передаем из поколения в поколение правителям Аштоки, чтобы хоть кто-то знал о происходящем.
Я с интересом разглядывала обложку книги, которая была сделана из металла и, по всему видимому, прожила не одну тысячу лет. Я чуть не выразила свое удивление, но король остановил меня жестом:
- Слушай и не перебивай меня. Когда-то давно, несколько тысячелетий назад, Аштока воевала с соседней планетой, Уртаром. Война с Уртаром окончилась для Аштоки поражением, и Уртар мог с легкостью уничтожить всю нашу планету. Тогда они поставили нам условие.
На нашей планете было в изобилии полезных ископаемых, которые были жизненно необходимы жителям Уртара, фронов. И тогда мы попросили их не уничтожать нашу планету, а взамен мы обязались всю свою жизнь посвятить добыче и обработке фронов, которые должны были отправлять на планету Уртар каждый месяц. И тогда жители Аштоки забыли обо всех своих делах, которыми занимались прежде, и целыми днями стали добывать фроны для того, чтобы к концу месяца загрузить космический звездолет достаточным количеством фронов и отправить своим завоевателям.
Жители Аштоки знали, что другого выхода у них нет. Они учили своих маленьких детей тому, что смысл их жизни в добыче фроны, что все их существование основано только на этом. Они считали, что так детям будет легче в будущем добывать фроны, считая это дело призванием всей своей жизни. Так и повелось на Аштоке, будущие поколения уже не знали, для чего и зачем они добывают эти фроны, но они твердо были убеждены в том, что это цель их жизни.
Первые несколько тысячелетий Уртар поддерживал с нами связь для того, чтобы убедиться в том, что работа протекает нормально, что мы все еще в их подчинении. Но со временем мы потеряли с ними всякую связь, они перестали посылать нам какие бы то ни было сигналы, присылать к нам своих представителей. А мы по-прежнему раз в месяц загружаем космический звездолет фронами и отправляем его на Уртар.
- А для чего им нужны эти фроны? Не выдержала я.
- Откуда же мне знать? король развел руками и открыл книгу, - посмотри, на многих страницах не прочитать уже и строчки, я и сам не знаю подробностей. Нашим людям не обязательно знать, для чего они, их задача просто отправлять их на Уртар.
- Но откуда у вас гарантия, чтоУртару по прежнему нужны эти фроны? Ведь прошло уже несколько тысячелетий, а вы не поддерживаете с ними никакой связи.
- Я не знаю, жители Утрара очень жестокие, не стоит пытаться вступить с ними в конфликт. Наверняка, они постоянно получают то, что мы им посылаем, просто они не считают нужным поддерживать с нами связь...Да и зачем им это, они итак получают то, что хотят.
- И Вы даже не пытаетесь открыть людям глаза на правду?
- Им не нужна эта правда, поверь мне.
- Как Вы можете так говорить? Вы портите им жизнь!
Продолжать разговор было бессмысленным, я сама должна была предпринять меры, король явно не собирался ничего делать.
Глава 6
Я решила не скрывать от Лэна правды, потому что привязалась к нему. Да и не только к нему, я прониклась жизнью Аштоки, я начала различать лица ее жителей, я хотела спасти этих людей. Хотя, я понимала, что это будет непросто, люди навряд ли согласятся понять, что всю свою жизнь они растратили впустую, что, по сути дела, то, что они делали, было не нужно ни им, ни их детям, ни их внукам. Это было вообще никому не нужно! Неужели они смогут смириться с этой мыслью? Неужели они согласятся все изменить?
Я сидела на кровати и ждала дождя, потому что работа на заводе заканчивалась тогда, когда начинался дождь. Он шел на Аштоке по расписанию, впрочем, как и все остальное. Я не знала, как убить время и потянулась к тетради, которую Лэн всегда держал под подушкой. Он рисовал в ней дождь, но он прятал ее от всех, даже от самого себя, боясь признаться в том, что он любит дождь больше фронов.
Дождь с возрастающей силой начал барабанить по стеклам, заполняя своим грохотом тишину безлюдных улиц. Все вокруг превратилось в ожидание торопливых шагов, было такое ощущение, что даже воздух Аштоки, в течении тысячелетий наблюдавший за торопящимися заводами людьми в сочетании с началом дождя, с нетерпением ждал гула на улицах. Я с интересом перелистывала тетрадь Лэна и с каждым разом все больше и больше восхищалась его умением отображать на бумаге чувства. В одно мгновенье мне даже показалось, что нарисованный дождь пахнет как настоящий.
Нарастающий шум на улицах вселял в меня нетерпение рассказать Лэну о правду, которая смогла бы изменить всю его жизнь.
Лэн открыл дверь, и я резко подняла голову. Он увидел у меня свою тетрадь и подойдя ко мне стремительным шагом, выхватил ее из моих рук.
- Лэн, я всего лишь смотрела на твой дождь, - вполголоса произнесла я и обиженно посмотрела ему в глаза. Он присел рядом со мной на кровать.
- - Там нет ничего интересного, Адель, - попытался оправдаться Лэн и робко положил руку мне на плечо, пытаясь успокоить меня., - я обычно рву свои рисунки, потому что это бессмысленное дело, а заниматься делом, которое не приносит пользы, очень стыдно. И мне стыдно, Адель, понимаешь, стыдно? Стыдно, что я не могу сдерживать себя от бесполезных дел!
- Лэн, ты напрасно так думаешь, не говори так. Живопись не является постыдным занятием, твой дождь не бесполезен. Знаешь, когда я просматривала твою тетрадь, я прониклась мыслью в самую глубину твоего сердца через твой рисунок. Лэн, ты чувствуешь прелесть этого дождя так, как не чувствует никто другой. Когда рисуешь, ты вкладываешь свое сегодня в чье-нибудь завтра; ты рисуешь для того, чтобы завтра кто-нибудь, взглянув на твой дождь, понял красоту своего, понимаешь? А бесполезно другое, бесполезна добыча фронов, бесполезная вся работа завода!
- Адель! глаза Лэна выражали ужас.
- -Да, Лэн, эти фроны бессмысленны! - Я не понимала, насколько резко я наношу ему эти удары, насколько он был неподготовлен к обнаженной истине.
- Я сегодня встречалась с королем, он рассказал мне всю правду. Когда-то давно ваша планета проиграла войну Уртару и с тех пор обязалась отправлять им фроны каждый месяц, причем в таких огромных количествах, что населению Аштоки пришлось бросить все свои дела ради этих проклятых фронов. Король боялся менять что-либо, потому что боялся гнева Уртара. Но сегодня же за мной прилетал наш звездолет, и с помощью коммуникабельных систем я навела справки о состоянии Уртара.
- Уртар взорвался? - Перебил меня испуганный Лэн.
- Нет, но за эти тысячелетия планета сдвинулась со своей орбиты и ее координаты резко изменились. А направление звездолета, посредством которого вы, якобы, переправляете Уртару фроны, осталось прежним. Понимаешь, что это значит? Понимаешь? Вы отправляете фроны в никуда! Лэн, ты это понимаешь?
- Нет, - сказал Лэн почти шепотом и вышел на улицу, забыв закрыть за собою дверь. Только в этот момент я поняла, какую грубую ошибку допустила, не подготовив Лэна к такой правду. Он не выдержал всего сказанного мной и решил уединиться, чтобы понять мои слова, чтобы осознать все происходящее. Он ушел в ночь в сопровождении дождя...Он унес с собою правду, которая была для него тайной всю жизнь и о которой он не хотел узнавать.
Он не хотел понимать того, что все то, что он делал в жизни было бессмысленным. Он отказывался признавать то, что все то, что он называл смыслом своей жизни оказалось никчемным, никому не нужным. Он плакал вместе с дождем. Почему, почему их так жестоко обманули? Все то, что они делали с таким трудом, отправлялось в никуда, не для кого, не для чего...и все только потому, что их предки когда-то оказались слабыми, не сумели противостоять жестоким завоевателям...Потому что они предпочли жалкое существование достойной смерти. Лучше бы Уртар тогда уничтожил всю их планету, но им и всем предыдущим поколениям, не пришлось бы нести такое жалкое существование...
Глубокая ночь пронзила Аштоку своей тяжестью, а Лэн все не возвращался. До самого утра я перелистывала его тетрадь, которую Лэн уронил от неожиданной новости. Мне не спалось, и, когда наступило утро, я глупо уставилась на последний рисунок и ждала Лэна. Я знала, что он решит все изменить, я знала, что мы с ним вместе отправимся на завод и расскажем обо всем его товарищам. Это было неизбежно, мне оставалось только ждать.
Глава 7
Лэн вернулся ближе к вечеру, когда небо уже приобрело свои привычные сероватые оттенки и на улице запахло сыростью. Его глаза выражали противоречие, которые посеяли в них мои слова об их правде.
- Ты не был сегодня на заводе? - Пытаясь сделать вид, что меня это удивляет, спросила я.
- Нет, не был, - ответил он неуверенно. - Адель, я не знаю, что мне делать с этой правдой, ты понимаешь это?
- То есть? Как это не знаешь? Лэн, я думала, что эта правда решит все твои проблемы, а ты говоришь, что не знаешь, что с ней делать?
Он молчал, выражая тем самым полную растерянность. Ему сложно было спорить, и он сам даже не знал, какую точку зрения придется ему отстаивать, начни он спор.
- Ты всю жизнь не знал, для чего ты живешь, ты всю жизнь стремился выпутаться из этой неясности. И вот теперь, когда тебе вдруг представилась возможность уйти от всего того, что угнетало тебя на протяжении всей жизни, ты стоишь передо мной в растерянности и молчишь. И теперь ты мне заявляешь, что не знаешь, что делать с этой правдой. Лэн, я не понимаю тебя! Да ты должен сейчас бежать на завод и немедленно рассказать своим товарищам о правде, пусть они сделают свой выбор!
- Адель, пожалуйста, пойми меня, - еле слышным голосом попытался оправдаться Лэн. - Эта правда разрушила мою жизнь, я думал об этом всю ночь, мне было сложно. Но, Адель, я не хочу, чтобы эта, правда разрушила и чужие жизни. Что мне теперь делать с этой правдой, что? Я привык жить с мыслью, что целью моей жизни являются фроны. Я не раз задумывался над тем, для чего нам нужны эти фроны, но я ни разу, слышишь, Адель, ни разу! Не смел, подумать, что фроны не являются смыслом моей жизни. Может быть, для тебя это и покажется странным, но это так! Что вся Аштока будет делать с этой правдой? Мы ничего не умеем, кроме добычи фронов, что мы будем делать?
- Обучитесь другим профессиям, которые будут доставлять удовольствие вам самим, вы будете делать то, что вам нужно!
- Адель, Адель, как же ты была права. Мы всю жизнь делали то, что нам не нужно, что никому вообще не нужно, я думал об этом всю ночь...Но, знаешь, я не смог смириться с этой мыслью. Адель, я не знаю, что мне делать, я в растерянности, я сейчас не способен принять верное решение.
- Мы пойдем сейчас на завод, вместе! - С самого начала беседы я знала, что все этим и должно закончиться. Мое сердце переполнялось радостью, ведь сейчас мы с ним пойдем на завод, расскажем жителям Аштоки всю правду, и тем самым получится, что моя экспедиция на эту планету была вовсе не напрасной. Я раскрыла тайну этой далекой планеты и вернула ей жизнь, истинную жизнь! Мне не терпелось разрешить, наконец, эту проблему до конца и вернуться к себе домой Победоносцем.
Лэн смотрел на меня все также растерянно и не смог возразить. Он действительно не был в состоянии принимать какие бы то ни было решения, и поэтому ему ничего не оставалось, кроме того, как согласиться с моим решением.
Я открыла дверь и указала ему головой на выход. Лэн послушно вышел из дому, и я последовала за ним. Я никогда раньше не была на их заводе, мне не разрешали даже приближаться к нему, так как для них этот завод был смыслом существования, эдаким священным храмом, куда вход непросвещенным настрого воспрещался. От завода веяло образом древности. Полуразрушенные здания завода подтвердили все мои мысли о том, что их занятие давно уже никому не нужно, раз никто даже не пытается восстановить хотя бы основные фонды, без которых производство необходимых полезных ископаемых было невозможным. Зайдя внутрь здания, я увидела огромную толпу людей, одноликих и равнодушных ко всему окружающему. Они безропотно выполняли какие-то действие, расписанные по графику. В помещении царила полная тишина. Лица у всех были поникшие, но смиренные.
- Лэн, скажи им, - шепотом произнесла я.
Лэн посмотрел на меня с некоторым испугом, и я поняла, что для него это очень ответственный шаг. Никто не обращал на нас внимания, все были поглощены работой. Лэн стоял несколько минут неподвижно и внимательно разглядывал своих товарищей. Он, наверное, размышлял над тем, нужна ли эта правда этим людям? Может, им было бы лучше без нее? Но он не выдержал моего испытывающего взгляда и обратился к коллегам:
- Люди, послушайте меня! Минуту внимания!
Работники, не привыкшие к громким голосам на рабочем месте, да и вообще по жизни, моментально оторвали глаза от своей работы и устремили свои взгляды на Лэна.
- Послушайте, наш король сегодня рассказал нам, что мы больше не должны добывать фроны! - Я не знаю, почему Лэн решил соврать им, приукрашивая истину, но я решила ему не мешать, так как он знал свой народ и он лучше знал, как можно заставить их поверить в то, что он говорит. - Он сказал, что фроны больше не нужны!
Лэн настолько поверил сам в то, что король сказал все это ему сам, что его голос казался бодрым.
- Что за чушь ты несешь? возмутился один из работников, - как это не нужны?
Лэн испугался, не знаю чего, но он испугался. Чтобы не испортить такого превосходного начала, я решила ответить вместо него:
- Понимаете, король рассказал нам всю правду. Оказывается, фроны уже давным -давно утратили свои полезные свойства и очень долгое время вы добывали их, сами не зная того, что это бессмысленно.
- Вы сами хоть знаете, что говорите? Мы живем ради фронов, а вы тут объявляете их бессмысленными?
- Мы не объявляем их бессмысленными, мы просто говорим фактами, - не выдержала я, и вновь забыл о том, что эти люди не были готовы к такому повороту событий, продолжила, - вы хоть знаете, для чего все это делаете? Нет, не знаете. Я не понимаю, как можно делать что-то и не знать для чего ты это делаешь. Неужели вам никогда не было интересно просто сесть и задуматься? Неужели вам никогда не казалось глупым то, что из-за каких-то камней, которые никому не нужны, вы не успеваете придумывать себе имена? Это же абсурд, неужели вы не способны свободно мыслить?
- Адель, - пытался оставить меня Лэн, - Адель, что ты говоришь?
- Говорю правду, Лэн! Люди, послушайте, правда заключается в том, что эти ваши фроны отправляются в открытый космос, то есть в никуда, никому они не нужны! И это правда!
Во мне накопилось столько эмоций за последнее время, которые я постоянно должна была сдерживать, что в этот момент у меня было огромное желание выплеснуть их все на жителей Аштоки, чтобы они, наконец, смирились со своей правдой. Но испуганные лица людей насторожили меня, и я внезапно замолчала. Трудно передать, что именно тогда я прочитала в их глазах, то ли упрек, то ли обиду. В этот момент внезапно пошел дождь. Такой же как обычно, сначала несколько капелек просачивалось сквозь отверстия на крыше, а затем хлынул неотвратимый ливень. Все вокруг словно застыло, люди не двигались, было такое чувство, что никто даже не дышал, не в силах бороться с той напряженной обстановкой, которая могла остановить биение сердца. Передо мной стояла толпа одноликих людей с опустившимися руками, их глаза смотрели на меня в упор, и мне казалось, что они начинают ненавидеть меня за причиненную боль. Они понимали, что бесполезно спорить со мной, потому что они сами прекрасно знали, что мои слова дают ответы на многие вопросы, которые мучили их в течение всей жизни. Но, услышав правду, они не были готовы смириться с ней и им хотелось закрыть уши и убежать от меня и Лэна далеко -далеко, чтобы больше никогда не слышать этой гнусности о том, что фроны бессмысленны. Как может быть бессмысленным то, во имя чего живешь? Как может быть не нужным то, что делали твои родители, что делаешь ты и что будут делать твои дети?
Застывшую тишину нарушил старик в сером плаще с накинутым на голову капюшоном. Я сразу узнала его, это был тот самый дружелюбный старик, которого я повстречала в самый первый день своего прибытия. Он не изменился с тех пор, все те же равнодушные глаза, серый плащ и капюшон. Он медленным шагом вернулся на свое рабочее место, привычно взял в руки шлифовальный инструмент и начал пилить фрон, который был обработан уже наполовину. Все моментально обернулись на него, будучи не в силах самостоятельно принять решение и выйти из сложившееся ситуации. На глазах старика появились слезы, плавно мешаясь с каплями дождя, падающими с дырявого потолка. Он механическими движениями шлифовал фрон, устремив на него взгляд, но было видно, что мысли его витают совершенно в другом месте. Где? Там, где не бывает фронов? Он не мог представить себе такого места. А что бывает там, где не бывает фронов? Что? Что люди делают после того, как просыпаются, если не бывает фронов? Отчего люди устают вечером, если не бывает фронов?
Двое молодых людей последовали примеру старика и вернулись на свои рабочие места. За ними последовали остальные. Они, как всегда, были одинаковы. Капли дождя текли вместе со слезами на щеках у убитых правдой людей. Клод тоже уже стоял на своем рабочем месте и обливал отшлифованные фроны какой-то химической смесью. Через пару минут от меня отошел и Лэн и принялся за работу. Я растерялась, я никак не ожидала того, что люди вернутся на свои рабочие места и продолжать свою ненужную работу. Я побежала к Клоду:
- Клод, что ты делаешь? Ты же так давно стремился узнать правду, и теперь, когда она в твоих руках, ты просто берешь и отказываешь от нее? Ты не хочешь, чтобы у вас появилось время хотя бы на то, чтобы придумывать себе имена?
Клод поднял глаза и посмотрел на меня с укором.
- Адель, нам не нужна эта правда, - промолвил он сквозь слезы, голос его дрожал и говорить ему было сложно. - Зачем нам правда, с которой нам нечего делать? От этой правды мы теряем смысл жизни, понимаешь? Мы отказываемся от нее, мы не хотим такой правды! Не мучай нас. Пока тебя здесь не было, все шло своим чередом: мы спокойно жили и делали то, что делали наши предки на протяжении нескольких тысячелетий, мы нормально жили без имен, а теперь появляешься ты и сообщаешь нам о какой-то ненужной и глупой правде. Не мучай нас, улетай на свою планету и делай там, что хочешь со своей правдой, а нам она не нужна!
Слова Клода сильно обидели меня. Самым ужасным было то, что я предполагала, что этим может закончиться, но я так не хотела в это верить. Я поняла, что эти люди не поняли меня, что они собираются оставить все так, как есть. Я потеряла всякую надежду, эти люди начинали ненавидеть меня, я больше ничего не могла сделать. Я проиграла, подумала я в тот момент, и дождь полил сильнее, в знак подтверждения того, что эту борьбу мне не выиграть, потому что она мне не принадлежит. Потому что я никогда не возилась с фронами и мне не понять, что значит расстаться с ними. Бороться смог бы Лэн, бороться смог бы Клод…но не я, это не моя жизнь, не моя борьба. Я подошла к Лэну и сказала ему то, что было у меня на душе в тот момент:
- Так ты предпочитаешь остаться в застывшем времени?
- Да, ведь только в застывшем времени есть мой дождь, мне больше ничего не нужно.
- Но ты ведь не хочешь, чтобы время остановилось, и остался только один единственный дождь, ты ведь хочешь, чтобы наступило завтра, и чтобы завтра был другой дождь. Может, более проливной, может более слабый, может с менее резким запахом осени, а может и наоборот, но это будет другой дождь. Ты же не можешь вычеркнуть этот другой дождь, верно? Точно также ты не можешь вычеркнуть свое завтра, которое могло бы быть переполнено смыслом, если бы ты только захотел этого. Я не хочу оставлять тебя на съедение времени...
- Адель, просто обещай, что тебе не будет конца...просто обещай, - выдавил из себя Лэн, глотая остатки невыплаканных слез и пронзая меня умоляющим взглядом, - я хочу смотреть на растерянные лужи и видеть в них тебя, твои глаза...Я хочу зажмуриться и увидеть свет, который придумало небо...Если ты пролетела несколько галактик для того, чтобы раскрыть мне ненужную правду...уходи...Если ты пришла для того, чтобы отнять у нашей планеты покой - уходи…Если ты хочешь вернуть нам то, чего вернуть уже нельзя – уходи…Но если ты позволишь остаться нам теми, кеми мы рождены и выполнять те обязанности, к которым мы привыкли...никакое время не сможет отнять у меня луж, в которых отражаются твои глаза…просто позволь мне не шевелить время.
- Лэн, Лэн! Ты не можешь говорить так! Лэн! - Я не сумела сдержать себя и расплакалась. Капли дождя мешались со слезами на моем лице точно также, как у жителей Аштоки, и я на мгновенье стала такой же как они. Мне вдруг захотелось попросить у Лэна одолжить мне один фрон и начать шлифовать его. Мне захотелось делать то же, что и они. Я начала понимать их. Они жили во имя мертвого идола, их целью было ничто, но это было ИХ целью и отнять ее у них никто не мог. Даже сама правда.
- Адель, смотри, кажется за тобой.
Я обернулась и увидела неподалеку свой звездолет. Они приехали за мной, подумала я, я должна покинуть Аштоку. Навсегда. Навсегда покинуть Лэна и оставить его существовать дальше, пытаясь спасти свои дожди, пряча их от времени на листке бумаги.
- Адель, ты всегда останешься там же, где и дождь, в моем сердце, - сказал Лэн, понимая, что это наша последняя встреча. - Прошу тебя, не вини меня за мой поступок, я просто не могу поступить иначе, мы привыкли так жить, это у нас в генах, я не могу иначе. Адель, почему ты молчишь? Ну, скажи же, скажи, что ты прощаешь меня?
Ко мне приближался Альберт, не понимая моего колебания, ведь по идее я сразу же должна была побежать к звездолету и с радостью лететь домой, на Землю. Его взволновала моя неподвижность и он решил сам прийти за мной. Я вновь посмотрела на Лэна и поняла, что испытываю к нему нечто большее, чем к объекту исследования. Я просто смотрела на него и пыталась улыбнуться, чтобы он понял, что я прощаю его, что я понимаю его.
- Адель, ты с ума сошла, - послышался голос Альберта, - здесь такой проливной дождь, а ты стоишь как ни в чем не бывало.
Я улыбнулась Альберту:
- Я иду, подожди минуту, я попрощаюсь.
- Сентиментальная ты моя, давай скорее, я тебе сейчас столько расскажу про Эниду, там такие веселые существа живут.
Лэн не мог оторвать от меня взгляд. Он пытался сдержать слезы, но они непослушно текли по его бледной щеке. Он подошел ко мне, и я почувствовала на своих губах его дыхание. Наши губы разделял неумолимый дождь, который тоже оплакивал наше расставание. Он поцеловал меня. Дрожь охватила мое тело, но я больше не могла заставлять Альберта ждать.
- Лэн, - произнесла я шепотом, подняв на него глаза, - зимы и вправду не бывает, а время…все зависит от тебя, если ты захочешь, все изменится. Теперь все зависит только от тебя.
- Я обещаю, зимы никогда не будет, не будет снега. Ненависть станет любовью, я обещаю, Адель.
- Я не верю в зиму...Я верю в тебя, Лэн. Если ты захочешь, ты заставишь жить весь мир!
Звездолет завел мотор. Ко мне подошел Альберт и, взяв меня за руку, повел в сторону звездолета. Я шла, обернувшись, я не могла оторвать глаз от Лэна. Дождь лил сильнее, чем обычно. Мой взгляд нечаянно уловил старика в капюшоне, он привычными движениями работал с фронами и не собирался ничего менять. У него не было имени и никогда не будет, но это не мешало ему шлифовать фроны, и этого было достаточно.
Аштока всегда будет переполнена дождями и фронами до тех пор, пока не родится такой Лэн, который сможет победить эту борьбу. А пока он не родится, жители Аштоки будут пытаться продолжать верить в то, что фроны кому-то нужны, что работа на заводе священное занятие и она приносит пользу не только им, но и многим другим людям, которые, используя фроны, мысленно благодарят их за непосильный труд. И у них не будет имени, пока не родится именно такой Лэн, который захочет и сможет спасти их.
Мои друзья принялись рассказывать о своих приключениях на далеких планетах разных галактик, только я не понимала, о чем они говорят. Мои мысли были в Аштоке и я навсегда оставила свое сердце в рисунках Лэна. Чем дальше наш звездолет отдалялся от Аштоки, тем больше эта планета напоминала мне серую точку, которая только портила красоту прекрасной галактики. Я просто верю, сильно верю в то, что когда-нибудь Аштока перестанет быть серой точкой.