Идти невольно по сырой кромке Океана, блуждая меж маяков, в бухтах никак не пристать.
Идти, прихрамывая, больно порезавшись ревностью, по длинному и пустому пляжу, за голосом повторяя слова...
Точно лодка, все глубже, вспарывая зыбь, удаляться от берега, еще касаясь его рукой, еще ощущая смену дыханий, чувствуя Ночь на самых кончиках пальцев, зная правду Светлого Дня, но все же идти , невольно...
Блуждая вдоль странной улыбки, не замечая боли, времени и тихих голосов, рассказывающих о снах – быть может...
ЛЕГКО ЛИ НАПОЛНЯТЬ ВЕТРУ ПРОСТРАНСТВО МЕЖДУ ЭТИМИ СНАМИ?
Быть дорогим гостем за стенами осажденного города, искать страха ОСТАТЬСЯ... остаться вот так, как остаются после победы следы на поле...
Увидеть, наконец, то, ради чего имеешь глаза, взять в руки кувшин с водой, полный до краев и не пить, а смотреть, как вода утекает сквозь дно, в котором нет дна...
Расстилая постель, смотреть на нее и не лечь, не срывать спелые цветы, потому что они не спелые, и не знать вообще, какие они бывают спелые...
Смеяться одному в пустой комнате, зная, что это пройдет, но не желая, чтобы это проходило...
ГДЕ ЖЕ ТА ПОСЛЕДНЯЯ ПАУЗА, ЧТО БУДЕТ ТЯНУТЬСЯ ВЕЧНО?
Идти, невольно касаясь холодных струн ветра, блуждая где-то в очень далеких и пустынных местах, там, где к горизонту протянуты все желанья, словно руки, тянущиеся к лицу, чуть касающиеся уплывающих навсегда перистых облаков...
Но... Там, где вот-вот откроется Океан... хотя нет, Океан не откроется, потому что он не открывается, нельзя его открыть... Ведь он был и до касанья твоих глаз, раньше мысли, окружавшей это желание...
Но... Странно увидеть в нем вдруг себя, идущего невольно по сырому песку, хромая, больно порезавшись ревностью, меж маяков, где в бухтах никак не пристать...