I
Голубые линии пронизывали фиолетовое небо, зеленые полосы виднелись на темно-коричневой земле, и не было ясной границы меж ними, они сплетались в единое целое, символизируя торжество жизни, лил дождь, просто осенний дождь. Довольно частое явление - здесь царит вечная осень. Порой холодает, и на дорогах образуются сугробы, иногда чуть теплеет и откуда-то сверху спускается серый туман, и вода падает на землю. Давно ли это было? Ответ не так уж и прост. Сложно расположить мир, неподвластный времени и пространству, на обычной координатной сетке. Время крутится, бежит, закручивается в узлы, перерисовывает отрезки, создавая такую круговерть, что, находясь внутри нее, нельзя ее охарактеризовать. А как же тогда можно сказать что-то конкретное о том, что вне её? Имеющее начало обречено на гибель, бесконечное безначально, материя и непрерывное изменение формы ее нетленны, что было, то обязательно повторится, а что неминуемо настанет, уже существовало когда-то, ибо Время есть великая симметрия Начала и Конца.
Все прошло, а время не вернуть.
У каждого живущего свой путь.
И каждый хочет видеть свет во мгле,
И хочет слышать голос в тишине.
Все прошло, а время не вернуть.
И каждый хочет плыть, а не тонуть.
И хочет мочь, и может он хотеть
И радоваться жизни, и жалеть.
Все прошло. И время не вернуть.
А быстрый бег не сокращает путь.
Но в прошлое все ж надо бы смотреть,
Лишь будущее чтобы нам согреть.
Сквозь тьму, из-за границы Семнадцатого Изгиба Местности, где расположен Сивер, спокойно медленно пролетал Тэмиллес - Дух Земли. Наступал вечер, а с ним и время очередного обхода Мира. Темнота расступилась, и особо чувствительные участки его разума начали регистрировать наличие света. Ближе, еще ближе. И вот Мир вырос из точки настолько, что можно разглядеть Единый океан. Еще ближе. Теперь видны острова Тэрсон и Тэринн. Движения точны, траектория полета отточена до микрона, Дух превосходно знал свое дело. Вперед по периметру, общий осмотр, скользя вниманием. Все в норме: силы основных Духов сбалансированы, мысли, витающие в воздухе, гармонируют с Идейностью Мест, везде сумрак и тишина. Детальный осмотр Тэринна. Ветер гонит волны на северо-восточную часть острова и разбивает их о Скалу, занимающую его половину, другая его часть, покрытая лесом, спокойно спит. Перелет через пролив к Терсону. Проход по спирали к центральному возвышению. Все в порядке. Теперь в Замок, в Главную башню с отчетом к хозяину Мира - Сионору. Все как всегда.
Ночь. Как всегда мыслью своей Сионор летел в Пещеру на Теринн, откуда открывался вход во все подпространства Мира. Мягкий толчок, и он перешел в другую плоскость. Темнота. Никого нет. Прошла минута, прежде чем Тэмиллес погрузил его на новую платформу. Светло. Тихо. Вокруг лес. Простой, только все листья были в густой полу засохшей крови, а земля усеяна чьими-то потрохами. Сионор насторожился. Других объектов нет. Он сорвал листок, произнес над ним заклинание Ашику, вскинул руки, сконцентрировался. От него отошла волна, срывающая всю грязь. Лес чист. Опять темно. "Зачем ты дал мне столь легкое место, Тэмиллес?". "Для тебя, истинного свера, это задача пары секунд, а вот многие люди, оказавшись по локоть в крови, выбраться не могут, а если и могут, то тратят на это всю жизнь, а причина в том, что все они любят кровь, обожают боль, да вот признаться даже себе в этом не в силах".
А впереди стекло. За ним свой мир.
Чужой ли мне иной - узнаю вскоре,
А знание сие, неси оно мне горе,
Должно исчезнуть, след оставив, чтоб
Его я дважды не ходил искать.
Он стоял у окна и думал. О разном, в основном о малом, потому что нет смысла думать о вечном, на то оно и вечное. О том, почему, если оконное стекло чистое, мы смотрим вдаль и не замечаем его, если мы его давно не мыли, мы же и начинаем на него ругаться, очевидно, быть стеклом очень тяжело и обидно. О том, как странно ведут себя некоторые вещи, он каждый день ходил по южному коридору и только сейчас заметил выщерблину на четвертом камне сразу под факелом на левой стене, и только сейчас вспомнил, что поставил ее сам давным-давно, чтобы в будущем посмотреть на нее и вспомнить детство. О том, что не плохо бы сегодня ночью пойти погулять по Тэрсону, а то платформы и каждодневные тренировки совсем достали.
Замирая в немом крике, начинают таять ночные тени. Холодный рассвет обжигает своим дыханием стены, разгоняя темный сумрак. Новый день пробуждается, расправляет плечи, разыгрывается и уже с жаром начинает атаковать землю, излучая свет и тепло.
Наступило утро. Сионор молча встал с кровати и пошел по северному коридору на задний двор. Было тепло. Он прошелся по дорожке, вымощенной камнем, и сел на скамейку. Было над чем призадуматься. Минувшей ночью он вышел за Семнадцатый Изгиб Местности и попал в другой мир. Какой-то чудной и непонятный. Он не успел его даже изучить толком, почти все время полета мыслью занимала дорога. Что-то тогда произошло. Случилось что-то нехорошее, что сбило его и тряхнуло так, что воспоминаний о том мире почти не осталось. Все, что он помнил, это его слова "Как зовут тебя?" и тихий ответ "Ланикра".
Все живет по правилам, по неведомым законам Жизни, отойти от которых невозможно. Все находится в вечном поиске. Порой не знаешь, что ищешь, но, тем не менее, постоянно чего-то ждешь, мечтаешь, не зная о чем, веришь, не задумываясь во что. А когда объект поиска проявляется хоть на мгновение, поиск переходит в стремление, когда же ты обретаешь, начинаешь понимать, что это - не то, и опять начинается поиск.
Мысль тихонько взлетела и, облетев Замок, начала планировать к Тэринну, к Пещере. Слабый удар - и он в подпространстве. Пустыня. Он висит в воздухе. Впереди стоит мальчик, напротив него - четырнадцать человек. Показался Тэмиллес: "Они ждут. Ты должен материализоваться и выбрать сторону. Учти, смерть в подпространстве сильно скажется на тебе в Мире. Эта платформа - подмирок, где люди делятся на агрессоров и жертв. В этом ты сам прекрасно разберешься. Удачи". Сионор ощутил вес - теперь он стоял на ногах. Без раздумий он пошел вперед и встал перед ребенком. Бой начался. Сразу же ударом левой ноги он свернул шею одному из нападающих. Блок. Захват. Рывок. Еще одного нет. Не успел. Острая боль в правом плече. Ответный удар не глядя. Промах. Уклон влево... Очнулся Сионор лишь через трое суток в своей любимой башне. Все тело сгорало от боли. В комнату влетел Тэмиллес: "А чего же ты заклинанием не воспользовался? Пошевелил бы мозгами - был бы сейчас здоров. Но, все же, ты выиграл бой, правда, чудом не погиб". "Это вполне логично. Главное - выбор стороны, остальное - пустяк. Встань к Правде - за тебя Справедливость. Порой бывают силы и побольше, но пугаться размеру их не разумно, не так важна победа, как бой за Правду... Слетай, пожалуйста, за заваркой, а то пить охота".
Солнце устало греть Землю, и она, остыв немного, поеживаясь от холода, укрылась пушистым снегом и заснула. Вне Замка делать нечего, и Сионор несколько дней подряд сидел дома. Проиграв Духу Воды - Вамиллесу - в шахматы, он пошел вниз, в библиотеку. Растопив камин, он с минуту полюбовался на сухое потрескивание поленьев и пошел к полкам. Книги. Великое множество книг. И каждая имеет свою судьбу, историю. Они - неотъемлемая часть Замка. Огромное число людей, духов брались за них за последние эпохи. И каждый оставляет на корешке, на страницах тонкий незримый отпечаток собственной мысли. Ценно умение видеть их, ощущать чувства и настроения прошлого, прикасаясь к книге.
Когда сомнение сжигает,
Желанье знать испепеляет,
Чем от судьбы ответа ждать,
Подумай, стоит ли искать?
Порой разгадка столь банальна,
Что тут же умирает тайна.
Мысль витала высоко-высоко в небе, он не знал, куда ему идти. Тренироваться на платформах надоело, да и сосредоточиться сил не было. Он думал только о том, где тот мир за Семнадцатым Изгибом, в котором он побывал с полгода назад, и как можно найти Ланикру и расспросить, что же тогда произошло. Вдруг он ощутил сильный ветер. Впереди показался полупрозрачный силуэт Духа Воздуха - Лимиллеса: "Хватит дурью маяться. Тебе ее никогда не найти. Не та наступила фаза Изгиба. Но она пройти в Сивер может. О тебе Лани не забыла, отсюда вывод: захочет - придет, а ты можешь выбирать только из двух: ждать или нет". "Если в этой жизни ничего не ждать, то в чем же тогда ее смысл?".
Вечер. Сионор сидел на подоконнике и смотрел, как капли дождя ударялись о стекло и медленно сползали вниз. Он ждал Тэмиллеса с отчетом. Ветер бросал частицы воды в окно, и они с тихим стуком разбивались о невидимую преграду. "Не только вас судьба так кидает"- подумал он. В комнату влетел Дух: "Добрый вечер. В Мире все в полном порядке. Что грустишь? Что-то случилось?". "Да нет, все как обычно, так с чего же мне грустить?". "Хм. Это ты себя убедить пытаешься? Ну да ладно. Тебя внизу гость дожидается. Советую поторопиться". "Кого это занесло в такую погоду?" - подумал он, спускаясь вниз, но только он вышел из коридора, все сразу же стало ясно. Девушка сидела в мягком кресле и тихо улыбалась. "Прости, что так долго",- сказала она: "Не легко нынче за Семнадцатый Изгиб Местности пробраться".
Любой мир изменчив. Каждый по-своему. Один полностью изменяется за год, другой - за тысячу лет. Но в каждом из них непостоянны лишь мелочи: рельеф, природа, силы ее и те, кто ими пользуется. Главное никогда не меняется. Постоянен единственный действительно важный фактор, определяющий жизнь миров - вера. Всегда и везде вера первична. Она есть начало всего и его причина. Вера правит миром.
II
Плавный поворот головы, шаг вперед, рука вверх - кукловод мастерски выполняет свою работу. Повинуясь ходу его пальцев, связанные с ним невидимыми нитями части куклы оживают и заставляют верить нас в их самостоятельность. Но стоит мастеру опустить руку, кукла оседает на пол и умирает. Глядя на это становится страшно, а вдруг мы тоже марионетки и не можем ни на шаг отойти от велений судьбы, а что, если и мысли, которые мы считаем своими, являются лишь отражением разума наших мастеров?
Нити порваны, но все ж дрожал не долго
Я от страха что перед временем, что
Пред подобной вещью. Мой мозг решает,
Как бы сделать мрамор, если есть еще
Немного глины в печке.
Возле узкой тропинки мирно росла трава, чуть покачиваясь от дуновения слабого ветерка. Тишину нарушало лишь пощелкивание кузнечика. И, казалось, все здесь сейчас именно так, как и должно быть. "В иной раз я обязательно бы полюбовался вами", - извинился Сионор перед текущей Идейностью Места: "Но сейчас я для этого слишком счастлив"- закончил он и, рассмеявшись, побежал вниз к морю, насвистывая незатейливую мелодию. Для него день действительно начался просто великолепно. Вчера ночью в спарринге на платформе "Лабиринт" он блестяще выиграл у Духа Огня - Зомиллеса, а это сделать почти невозможно тем более в таком сложном месте. Сегодня утром он придумал, как пройти в Закрытые Подпространства, и был уверен, что выдумка сработает. Он подбежал к берегу и крикнул: "Вамиллес! Привет!!!". Море было спокойным. Грациозно покачиваясь, в нем, переливаясь, отражалось безоблачное небо. Метрах в трех от береговой линии раздался всплеск, вверх был выброшен фонтан брызг, которые в полете своем образовали фигуру Духа Воды и застыли в воздухе. "Здравствуй, давно я тебя не видел столь радостным". "Послушай, я все спросить хочу, а почему у нас в Мире постоянно царит полумрак, и света так мало?". "А ты бы стал ценить свет, если бы его было столько, сколько ты хочешь? Ценно всегда то, чего мало. А количество, оно оптимально. Стань оно чуть меньше, и мы пострадаем от нехватки. Стань оно чуть больше, и мы перестанем ценить вещь. Кстати, Зомиллес говорил, он вчера так изящно поддался, что ты и не заметил, правда он просил не говорить тебе это, но слишком уж достала меня твоя довольная физиономия. Пока". Фигура Духа сорвалась вниз и, распавшись на части, с шипением смешалась с водами Единого Океана.
Камень. Просто придорожный камень. В нем нет ничего особенного, он ничем не отличается от множества таких же камней. Он просто лежит и молча созерцает, ему не остается ничего другого. По дороге идет человек. Он видит камень. Огромное число раз он их видел. Снаружи. Но тут он подумал: "А ведь я ни разу не видел его изнутри". Он останавливается и берет камень. Он вертит его в руках, не зная, как его открыть. Потом он, конечно, поймет, что изнутри он точно такой же, или просто возьмет молот и расколет его, но прежде пройдет очень много времени. Так люди порой тратят всю жизнь, открывая камни, в итоге чего две смерти: камня от молота и человека от старости.
Медленно, очень медленно солнце закатилось за горизонт. Сионору казалось, что эта ночь нарочно наступает медленней обычного. Он выслушал доклад Тэмиллеса и сразу же поспешил в пастель. Он даже не сразу смог вытолкнуть мысль из телесной оболочки - слишком был взволнован. Пролив. Тэринн. Скала. Пещера. Он хотел как можно быстрее пробраться в Закрытые Подпространства. "Ну и как же ты хочешь это сделать?", - спросил Тэмиллес, увидев его. "Помнишь, я смог пройти через Щит Скалы. Потом я догадался, как выйти из пространства. И вот теперь я знаю, что сделать с третьим уровнем защиты. Нужно просто кинуть камень в стену. Пойдет волна энергетики Скалы, это ее естественный защитный рефлекс. То есть начнутся колебания силы. Дождавшись фазы, близкой к нулю, я свободно пройду в Закрытые Подпространства. Как видишь, все оказалось очень просто!". "Замечательно. Ну просто нет слов, какие мы умные, наверное ты сейчас горд собой. Только маленький вопросик. Как ты бросишь камень? Ты в форме бестелесной мысли. Покуда ты в пространстве, ты не можешь материализовываться, и заклинания здесь не действуют. Если ты дашь слово не думать о проходе в Закрытые Подпространства, я обещаю, что рано или поздно я тебя туда проведу и покажу все. А пока что тебя ждет "Лабиринт"".
Бывает, думать много вредно.
Иная мысль как в горле кость.
Ты бьешься, но старанье тщетно,
Ты злишься на свою же злость,
И вот ты выхода не знаешь,
Не ешь, не пьешь и все грустишь.
Ответа нет - и ты страдаешь
И на беспомощность кричишь.
Потом апатия наступит,
Но ты гони-ка ее в ночь.
Забудь. Пусть знание уступит.
А мысли о решенье прочь.
Мрачными кажутся стены Замка, если во взгляде много тени. Становятся невидимыми они, если взгляд пустой, отрешенный, прозрачный. Тень чувствует взгляд. Она ждет и ищет сигнала. Стоит дать ей небольшое место во взгляде, она залезет туда полностью. Она скукой вольется в сердце и безразличием в разум.
Сионор лежал на полу на самом верху Северной башни и смотрел в небо. Он не знал, куда ему идти. Сомнения раздирали его на части, и он не мог этому противостоять. Он уже начал бредить от бессилия. Не было ни малейшего желания препятствовать радости темной силы, временно завладевшей такой крупной добычей как он. Звук трубы вернул его к реальности. Тучи над головой расступились, и оттуда, сверкая, молнией с шумом спикировал Лимиллес. Гул стих. "Не верю глазам своим. Сионор! В чем дело? Опять ты убиваешь себя? Встал и рассказал в чем дело!". "Да не кричи ты так, успокойся", - сказал Сионор, поднимаясь: "Просто я вдруг потерял ощущение жизни. Почему-то задумался, кто я? Может меня вообще нет, то есть мне это лишь кажется, что я живой?". Лимиллес с минуту подумал и ответил: "Раньше я тоже думал над этим, а потом понял раз и навсегда: я - живой Дух, например Скала, хоть и имеет схожую структуру, даже один принцип в основе, и в ней тоже есть мысль, она всего лишь неживое создание Творца. Что меня отличает от нее - так это то, что она ни разу не задумывалась над тем, жива ли она. Если тебя действительно может обеспокоить вопрос "Кто я?", значит ты - разум. А теперь марш в столовую, ты уже сутки не ешь!".
Полная луна лениво выкатывается в центр иссиня-черного небосвода, усыпанного гроздями ярких звезд. Природа замирает и с необъяснимым томлением смотрит на небо, словно не может выразить всю любовь, всю полноту чувств к нему. Но, лес, каждое дерево, травинка остаются на земле, в то время как важный и гордый ночной небосвод, поворачиваясь, постепенно тонет в море, сменяясь утром. Лес вздохнет прохладным ветерком и тихонько начнет новый день. И от этого, чем ярче ночное небо, тем печальнее роса на утреннем поле.
Сионор спускался вниз по знакомой тропинке. Он просто бродил по лесу и наслаждался ночным воздухом. "Хорошо здесь", - сказал он и присел на землю: "Вот и настал тот "другой раз", вот я и пришел полюбоваться вами", - сказал он траве. С минуту посидев, помечтав, он встал, отряхнулся и пошел дальше, к морю. "Эгей! Вамиллес! Привет". Без малейшего шума, не колыхнув морскую гладь, из воды взлетел полупрозрачный Дух: "Прости, что без эффектного выхода как в прошлый раз, устал я, спать хочу и тебе того же желаю". "Мне все покоя не дает, так и вправду Зомиллес тогда поддался мне?". Дух Воды усмехнулся: "Эх, Сионор. Не будь таким наивным. Разве стал бы Дух Огня поддаваться? Конечно же, нет, я пошутил тогда. Давай спать". "Ну, пока!" - ответил Сионор и довольный жизнью побежал в горку к Замку. Вамиллес посмотрел ему вслед и в полголоса добавил: "Он не поддавался. Но то, что играл в треть силы - это точно. Эх, Сионор, действительно нельзя быть таким наивным. Что отличает Духов от людей - это сила и способности, что общее, так это потребность во сне", - закончил он и растаял в воздухе.
Вес постепенно исчезает, чувства обостряются, появляется легкость и утонченность движений - мысль вышла за пределы тела и направилась ко входу в подпространства. "Тэмиллес, как насчет поединка в горах?". "А может быть я тебе лучше покажу Закрытые Подпространства? Пошли". Они полетели в правый коридор. Сионор ощутил беззвучный приказ Духа затворам открыться, те повиновались. Темнота. Прошло минут пять. Появилась лопата, почему-то она светилась. Но больше здесь ничего не было. "Теперь ты понял, почему это - Закрытые Подпространства? Пойми, они все почти полностью пустые, странные и скучные. Чтобы лишний раз на них время не тратить было решено все подобные плоскости объединить в Закрытые. Вот и все! И зачем ты так стремился туда попасть? Ох уж это простое любопытство. Так что ты там говорил насчет поединка?".
Многое неоднозначно в этой жизни. Иногда с равной уверенностью можно давать различные ответы на один и тот же вопрос. Но обычно, самые логичные решения несправедливо жестоки к человеку своей строгостью, правдивостью. И именно тогда самый разумный шаг -принять промежуточное решение за истину. Если считать, что нами правит судьба, жить не за чем, если думать, что в любую секунду жизнь может поменяться от воли любого человека, жить слишком страшно. Гораздо приятнее считать, что судьба - это есть то, чем мы можем управлять, прилагая усилия. А логика... а ну ее!
III
Медленно шаг за шагом серая полоса дорожного покрытия уходит назад, повинуясь идущему. Дорога, длинная, очень длинная дорога, она погружает человека в свою стадию существования, она заставляет повиноваться своим правилам, она принуждает идти вперед, не зная куда и не зная, что на ней, она может выхватить любого человека из насиженных мест и кинуть в странствие, она есть то, к чему готовятся постоянно, что невозможно предугадать и что проверяет на прочность.
Размеренный шаг, безразличье в глазах,
На клетчатом поле нам делают шах.
Коварна игра, беспощаден игрок,
Он пешкою рвется, плюет на злой рок.
Коней и ферзей своей шашкой разя,
Он прямо шагает, иначе нельзя.
Он движим идеей сколь дерзкой, столь смелой:
Добраться до края и стать королевой.
Дорога трудна, он, увы, не дойдет,
Его следующим ходом пешкой враг и возьмет.
Вечер. Сионор поднялся в Главную башню и, как обычно, принялся ждать Тэмиллеса. Он смотрел в окно. Прошел час. Дух не появлялся. Это было более чем странно. На протяжении нескольких столетий он приходил секунда в секунду. Вдруг в комнату стремительно ворвался Лимиллес (кого он совсем не ожидал увидеть в тот миг): "Быстро! Две минуты на сборы. По пути все объясню". Вскоре Лимиллес летел к границе Сивера, держа в руках Сионора, и рассказывал, что случилось. "Скала. Что-то с ней произошло. Она стала пожирать энергию Земли. Как только она перенасытится, произойдет катастрофа. Сила Природы сконцентрируется в одном месте и начнет переливаться через край. Тэмиллес сейчас с ней борется. Твоя задача как можно скорее пересечь смежный с нами мир и достать Монолит Баланса. А вот и граница. Держись. Удачи!"
Муть сознания, скрип обрывков фраз, водоворот тумана, обремененного тяжестью безумной фальши, закручивается все сильнее, и ты уже не знаешь, как из него выйти. Он высасывает из тебя волю, не позволяя оправиться, оставляя в сердце мутный осадок, прожигающий изнутри душу так, что охота наложить на себя руки, но ты не можешь, ты уже не властен над своими поступками. Крупное враз ломается, рушится, распадается, множа мелочи. Нет больше великого в тебе. Ты обрастаешь пороками, как гвоздь ржавчиной. И смыслом твоей жизни становится поддержание этого бреда. Только это уже не жизнь, а существование во власти наркотика Повседневность.
Боль падения на землю ощущалась во всем теле. Еще не веря до конца в события последних двадцати минут, Сионор вскочил и огляделся. За спиной ничего не было - он стоял на краю этого мира, за ним пространство таяло в Промежуточной Мгле. Он стоял на дороге. Старой, мудрой. Он посмотрел на аккуратно отесанные темные камни, из которых она выложена, особым зрением, не материальным. Он ощутил всю мощь ее древности, все величие ее истории, всю ее бескрайность. И, поняв это, Сионор преклонил колено, провел по ней рукой и произнес: "помоги мне, далек и труден путь мой". Пару секунд он помедлил, потом встал и быстрым шагом двинулся вперед, в неизвестность. Он шел один посреди пустыни. Долго ли идти - не известно, воды мало, пищи нет, солнце напекает голову. "Не очень хороша моя перспектива", - резонно заметил он.
Сверкание сотен молний, сияние тысяч звезд заключено в небольшом камне. Он нереально тверд и неправдоподобно красив. Он вечен. Он излучает свет и вносит порядок. Он не материален, нет в нем тех мелких частиц, из которых состоят обычные камни, пусть даже самые красивые. Он един по смыслу, природе и сути своей. Он - Монолит. Монолит Баланса.
Огромное пространство, заполненное песком. Оно просто не могло не привлечь внимание свободолюбивого ветра. Он навеки остался здесь. В безудержном вихре танца он вертит песок, каждую песчинку, перерисовывая барханы, оставляя на них следы и тут же заметая. Он властвует этим раздольем. Ему постоянно весело, и от радости он поет свою песню, и этот заунывный вой - единственное, что нарушает мертвую тишину.
"Действительно, прав был Вамиллес, когда говорил, что мы ценим вещи, когда их не хватает. И чего ж я не радовался дома воде и полумраку?", - подумал Сионор. Шли четвертые сутки его похода. Он ничего не ел и не пил, но что-то заставляло его идти вперед и не падать. Монотонный горизонт вдруг начал меняться - стали вырастать дома (дома ли?), еще какие-то странные сооружения, не похожие ни на что, виденное им ранее. Через три часа он дошел до окраины города и прислонился к столбу. Остатки сил вместе с сознанием покинули его.
Усталость ломает, и вот ты - добыча.
Уже не издашь ты победного клича.
Ты бился напрасно и силы растратил.
Какой поковарней придет пожиратель,
Он съест, не моргнет, не подавится даже.
Так в жизни грамм мела - и тут же пуд сажи.
Очнулся Сионор от острой боли в левой ноге, настолько острой, что он даже забыл о голоде и жажде - какое-то омерзительное собакообразное существо грызло его конечность. Он выхватил кинжал и вонзил в глотку. Тварь издала короткое грудное шипение и упала. Сионор огляделся - он лежал на обочине дороги, города не видно. В двух шагах от него было маленькое озеро. Он дополз до него и с упоением принялся поглощать драгоценную воду. Возле озера росли какие-то невысокие колючки, он выкопал их, и съел их корни. Пища была горькой, но относительно питательной. Потом Сионор взял одну из "колючек" и присмотрелся. Доминировала сила Земли, это было обычным для растения, но вот сочетание ее с энергией Воздуха его обрадовало - их переплетение было совместимо с человеком. Он хорошенько отмыл кинжал и разрезал им дюжину "колючек". Выступившим соком он обработал рану и позволил себе уснуть.
Это мир. Это реальность. Здесь нет правил подпространств, как и нет той легкости передвижения материализованной мысли. Тут не действуют заклинания, и никакая магия подпространства не сможет никак облегчить жизнь. Это мир. Это реальность. Смерть в ней означает только смерть, после нее нельзя возродиться. Может от того и ярче здесь ощущается вкус жизни, что это реальность, это мир.
Свет нового дня разбудил его. На удивление, рана на левой ноге болела значительно меньше и не кровоточила. Сионор набрал воды и, прихрамывая, вышел на дорогу. Он посмотрел назад - на дороге виднелся кровавый след. Сионор усмехнулся: "Хм, видать долго меня тварь тащила. Спасибо хоть в нужную сторону". Он вздохнул и как мог быстро зашагал прямо, думая, от чего так все происходит - еще неделю назад он радостный бежал по мягкой траве, еще неделю назад он опять встретился с Ланикрой в смежном с ее миром подпространстве, и она сказала, что сможет придти погостить в Сивер. Редко удается преодолеть Изгиб Местности, но вот, наконец-то настала подходящая фаза, и проход стал возможен. "Обидно. Неужели... неужели она придет зря? Как не вовремя, как некстати Скала взбунтовалась. Нет. Не хочу умирать, не увидев ее. Вперед. Ты должен достать этот чертов Монолит. Ты должен спасти Мир. Вперед. Шаг. Еще. Еще".
Когда покидают силы, когда тело не слушается, и перед глазами стоит кровавая пелена, когда в ушах стук и треск, и ты знаешь, что сдаться означает быструю смерть, а продолжить идти вперед - относительно долгую, именно тогда начинаешь познавать жизнь, себя, то, что никогда не понимал, становится простым и логичным, и тогда все, о чем ты мечтаешь, это выжить, чтобы сохранить эти знания, но ты почти уверен, что это невозможно, и от этого сопротивляешься еще сильнее.
День за днем местность медленно изменялась. Все чаще попадались кусты, низенькие деревья. Наконец-то дорога вышла из пустыни и шла теперь по лесу, появление которого сопровождалось появлением мошкары, от укусов которой лицо и руки Сионора покраснели и сильно чесались. Он шел вперед и пытался придумать, как ему лучше поступить - вторые сутки он слышал в ста метрах у себя за спиной чье-то дыхание. Кто-то следил за ним. Он решил спрятаться за дерево и схватить преследователя кто бы это ни был: человек, тварь или другое существо. Прошла минута. Напрягшись, Сионор сделал выпад из своего укрытия и схватил нечто, с некоторым облегчением заметив, что это человек. "Кто ты, почему следовал за мною и что тебе надо?!" - спросил он. От внезапности человек вскрикнул и сел на дорогу: "Мм-мне пп-приказали". "Кто?!". "Вв-владыка нашего мира. Он почуял чужестранца и приказал найти и тайно узнать цель прибытия незваного гостя". "Думаю, тайно у тебя уже не получилось, а вот цель скажу. Я ищу Монолит Баланса", - Сионор несколько смягчился и отпустил плечи человека. Последние слова заставили человека вскочить и убежать в чащу, повторяя постоянно "значит, пророчество не лжет... значит, не лжет... ".
Путь очень долог. Он исхудал и почти не соображал, куда и зачем идет. Он тупо смотрел под ноги на дорогу и мысленно разговаривал с ней: "Я уже не могу... а-аа... нога... больно... дорога... ну что же ты такая жесткая и длинная?...ну хоть окрас сменила бы, а то сколько вижу - ты все такая же, так и со скуки помереть можно... нога... бедная моя левая нога...". Мысли его прервались - в воздухе появилось нечто, что опустилось на дорогу впереди и сформировалось окончательно. "Как это... откуда?... быть не может... Ланикра? Нет. Очевидно у меня уже галлюцинации". "Сионор!" - крикнула она и побежала навстречу: "Я приплыла к Замку, а там... ну, в общем, ты знаешь. Вот Лимиллес меня к тебе и перенес. Ты очень многого не знаешь. Долго объяснять, как он смог преодолеть расстояние и поместить меня не на край мира, да это и не важно. Господи, что с тобой? Пойдем. Осталось немножко. Видишь, впереди дорога в тоннель уходит? Там и Монолит", она взяла его под руку, и они вместе потихоньку пошли вперед.
Последние шаги. Их всегда делают медленнее обычных. Конец пути, охота как можно дольше насладиться им, победой. Последние шаги. Не от того ли они трудны, что сложно бывает расстаться с дорогой? Он прошел их. Прошел, запомнив каждый свой шаг, сопровождавшийся болью в ноге и головокружением. Он дошел до сияющего камня и упал пред ним на колени, положив сверху руки, тотчас все закружилось в его голове, и он потерял сознание. Когда очнулся, он лежал в своей башне. Рядом сидела Ланикра. Скалу починили, теперь она работала как прежде. Он вскоре поправился, только шрам на ноге остался. И никогда ранее он не был так счастлив, как теперь с ней. Так начался новый виток в его жизни, в жизни Сивера. "А о каком пророчестве говорил тот человек?" - спросил он впоследствии у Тэмиллеса. "Очевидно, это пророчество "Гриммес". А тот человек так и сказал, что оно сбудется?". "Ну да". "В любом случае, это произойдет не скоро, а пока тебе знать его незачем".
IV
"Завершилась эпоха моего правления миром Золотого песка. На рассвете моя телесная оболочка падет, и стану я духом Великой Дороги. Много я сделал для него, много не успел. Но знаю, то, что не успел я, завершат последователи, и сиять Золотые пески будут сорок три эпохи. Пока не придет Чужестранец и по делу своему не пройдет Великую Дорогу, оставив на ней следы своей и только своей крови. Пока не коснутся руки его Монолита Баланса - сердца моего мира. Ибо в тот же миг он станет правителем. И пустыни с песчаными бурями, и деревья с золотыми кронами - все станет повиноваться его мысли. Даже я преклоню пред ним колено. А как он распорядится миром, известно одному лишь Творцу. Это говорю я - Доблестный Правитель мира Золотого песка, Гриммес".
Шепот древнего сказанья
Исказился в призме лет.
Нет уж мудрости в преданье
Впрочем, правды тоже нет.
Самый обычный вечер. Начало его ничего не сулило. Была самая обычная погода, лил дождь, Сионор как всегда в такие часы стоял у окна Восточной башни и ждал Тэмиллеса, размышляя, анализируя, думая. И как всегда Тэмиллес прилетел вовремя и сказал: "Добрый вечер. В Мире все в полном порядке.", тем самым совершив часть сложившегося своеобразного вечернего ритуала, после чего тихонько удалился и оставил Сионора одного. Его взгляд был устремлен вперед, но навряд ли сфокусирован на чем-либо. Он размышлял глубоко, серьезно, основательно, абстрагируясь от действительности: "Прошло восемь дней, как Ланикра покинула Сивер - а этого времени должно хватить, чтоб добраться до дома. Она знает, что это мне известно, а потому, наверное, выйдет в одно из смежных подпространств. Вопрос: в какое. Очевидно, выбирая платформу, она будет полагаться на логику, дабы решения наши совпали". Он мыслил быстро, настолько, что сознание не могло успеть уследить за рассуждениями. Он просто сильно концентрировался и ждал, пока единственно верный ответ не вспыхнет в разуме яркими красками. "Морской берег"! Как я сразу не догадался. Ну да. Доминирующий элемент - вода. И одно единственно верное сочетание с воздухом". Он задумался и рассмеялся: "И чего мы сглупили? Можно было ведь сразу обусловиться. Ладно. Буду надеяться, что ее логика выдаст тот же ответ". Вдруг он замер - кто-то посторонний открыто вошел в Мир и, кажется, хотел как можно скорее быть обнаруженным. "Может, ошибся? Нет. Присутствие постороннего очевидно. Северо-восток. Странно". Кто бы то ни был, надо было действовать. Стремительно и точно. Он хорошо знал, во что сейчас могла вылиться малейшая ошибка. Слишком хорошо.
Темно-голубые холодные волны Единого океана медленно степенно движутся, то расходятся в разные стороны, повинуясь порыву сильного ветра, и тогда вода будто проваливается в глубокую яму, то они летят навстречу друг другу, с ревом сталкиваются и разбиваются в облако брызг, которое, лишь на секунду задержавшись в свободном полете, неминуемо погибнет, упав вниз и зародив множество новых волн. Океан играет ими везде: вблизи суши, на значительной глубине, даже там, где пространство тает в Промежуточной Мгле, где берегом является лишь Семнадцатый Изгиб Местности, кольцом окружающий Мир и являющийся вратами в иные миры.
Скорость, вот что было наиболее важным. Он в пару секунд вырвался мыслью из тела и вылетел в окно. От него он даже не отошел. Тело грузно с шумом осело на пол, стукнувшись лбом о подоконник и откинувшись назад. Он мчался вперед к Скале, он знал, сейчас Духи соберутся там. Еще три секунды полета, и вот он на вершине: "Тэмиллес, следи за Замком. Вамиллес, создай тормозящие течения. Только не раскрывай себя, простая задержка судна. Зомиллес, оставайся здесь, в случае чего оборона на тебе. Лимиллес за мной, узнаем цель прибытия в открытую".
Сплетение ивовых ветвей, обмазанных рыжей смолой, дрожь еще не опавших вербовых листьев, волочащихся по воде. Нет классификации сему плавательному средству. Оно громоздкое, неповоротливое, хлипкое, как бы извиняясь за свой внешний вид перед Единым океаном грозным и могучим, оно постоянно кивало носом. Даже вода брезговала трогать это корыто лишний раз, она сжалилась и затихла, дабы ненароком не потопить его. Сразу видно было, нет в том мире, откуда родом это судно, столько воды, чтоб корабли строить, да и не приходилось его обитателям в Сивер путешествовать ранее.
Ночь. Нереально теплая, глубокая, спокойная. Это подпространство поражало и радовало своей чистотой, легкостью, изяществом. Берег. Он довольно круто спускался вниз, переходил в песчаный и, выровнявшись, плавно таял в прибое. На крутой его части была удобная маленькая площадочка. На ее краю стояла она. Сомнение и непонимание одолевали ее. Она ждала его третий час. Все-таки, решив, что просто не верно вычислила платформу, а он сейчас ждет ее в другой параллели, она вздохнула и тихонько заплакала. Оставалась надежда, что он придет, только попозже. Может завтра. Может через неделю. А может быть... она тут же отогнала от себя эту мысль и полетела прочь.
"Вы в пространстве Мира Сивер. Назовите себя", - раскатом грома проревел над морской гладью голос Сионора, созданный умением Духа Воздуха - мысль сама по себе кричать не умеет, как не умеет и говорить. Только Лимиллес мог заставить воздух сотрясаться от мысли свера. Из трюма - очевидно этим должна была служить дыра в палубе - вылезла фигура: "Здравствуйте! Я - Шипперис, гонец из мира Золотого Песка. Я тут один, а правый борт дал течь, помогите, мне срочно к правителю этого мира надо. Если можете, перенесите по воздуху. А корабль вытолкните в Промежуточную Мглу, мне он больше не понадобится".
Дуновение ветра скрипом несмазанных петель массивной дубовой двери отражается в сердце, оно бьется живое, трепещущее быстро, словно в панике, твой взгляд устремлен, но ты не видишь, мысль в тревоге покидает его, зрачки от этого неведомого ранее чувства удивленно расширяются, ты мечешься, носишься, но стоишь как вкопанный на месте не в силах пошевелиться, и что-то холодное обжигающее входит промеж ребер и высасывает из тела душу - страх своими острыми когтями впивается в сознание.
Мысль Сионора медленно вошла в тело, лежащее на полу возле окна. Он приложил немалые усилия, чтобы расшевелить его. Затем приподнялся, опираясь на локоть, с трудом встал и прислонился к стене. Ушибы и ссадины, полученные при неожиданном падении от внезапного выхода мысли, болели и ныли. Он парой резких наклонов головы размял затекшую шею, вздохнул, прикрыл глаза на пару секунд и пошел вниз в гостиную, где он должен был принять Шиппериса.
Какая странная ночь. Она прошла вовсе не так, как хотелось бы. Какая-то нелепая, глупая, несуразная вышла. Уже солнце приподнялось над горизонтом, а он так и не ложился спать, он хотел встретить в подпространстве Лани, а приходилось вникать в дело меж мирового значения. Какая странная ночь. Еще полдня назад он планировал отдохнуть как следует от принятия важных решений, а тут ему говорят, что предание "Гриммес" не врет, и он теперь еще и правитель мира Золотого Песка, где он и был то всего один раз, когда Скала взбунтовалась. Очень странная ночь.
"Послушай, Шипперис, а что мне сделать, чтобы вашим миром управлял прежний правитель? Я вовсе не заинтересован в делах какого-либо другого мира, будь он трижды красивым", - сказал Сионор. "Единственное, что для этого нужно, чтобы это действительно было твоим желанием, а не красивым жестом. Дай слово свера, я передам его в свой мир, и тогда ты будешь свободен, но перед этим подумай хорошенько". "Мне не за чем думать долго. Я не имею права вмешиваться в дела чужого мира. Я даю слово. Я отказываюсь от правления миром Золотого песка. Лимиллес доставит тебя обратно. Кстати, в следующий раз попробуйте на корабль пустить дерево потолще, а то с такими прутиками вместо борта много не наплаваешь". "Хорошо. Спасибо тебе за все. Прощай!"- с этими словами Шипперис был подхвачен Лимиллесом и со скоростью ветра умчался на родину, для его мира все сложилось просто замечательно.
Тэррин, Скала, Пещера... Опять он прилетел сюда ко входу в подпространства. Ему было грустно. "Может быть, ты что-то хочешь спросить для начала?",- голос Тэмиллеса был спокоен и тих. "Пожалуй, нет... Отправь-ка меня лучше на "Морской берег"". "А по-моему, тебе есть что спросить, только сформулировать ты не можешь, вот и сомневаешься. Тебе страшно, что если тебе досталась на час власть над другим миром, то точно также может пасть и Сивер, ведь так?". "Ты, наверно, как всегда прав". "Так вот. Тебе станет легче, если я скажу, что это не возможно? И власть тебе не доставалась. Предание исказилось и теперь врет, а люди в него и поверили. Но, тем не менее, я горд за тебя, ты вел себя как истинный свер. Ну, теперь на платформу".
Тихий шум прибоя, мерцание ночного неба, объятия теплого воздуха свежего и чистого. Он стоял на краю маленькой площадочки и ждал. Рядом появилась Ланикра, она положила голову на его плечо и заплакала: "Сио, ты пришел. А я боялась..." Они молчали, слова были излишни. Они просто стояли рядом, держась за руки, и ждали рассвета. А когда он наступил, подпространство растаяло, разлучив их на долгие месяцы.
V
Застывает время, захлебнувшись в очередной глупой атаке, так должно быть, просто должно, и все тут. Оно всегда где-то спотыкается, и где случается это, царит спокойствие и безмятежность. Застывают судорожные мысли и оправляются от лихорадки бешеного полета. Ни к чему им торопиться. Все становится ясным, понятным и простым. Как пролитые чернила на темную столешницу - просто синее на черном. Как легкое облако в небе - просто белое на светло-голубом. Как пламя восковой свечи - просто красное на бледно-желтом. Все просто, как капля осеннего дождя, стекающая по щеке.
Жизнь еще есть, я и этому рад.
Тому, что так тихо кружит листопад,
Дождю и туману, тогда, когда град.
Я радуюсь им. Осень вторит стократ,
Что жив, что я есть, что внутри мир и лад,
Когда тишина - то, чему я так рад.
Мысли степенно блуждали в сознании, разные мысли: чаще круглые, несколько дерзких треугольных, и пара квадратных тяжелых и массивных. Он был один как всегда. Одиночество было его сутью. Один человек в пространстве Мира, он не привык к общению, потому и ценил слова очень высоко. Не было разницы, на каком они языке - важна лишь суть, их смысл, а как его выразить было не так уж и важно. Сколько пространств, столько и языков, он бессознательно выбирал тот, который был родным собеседнику, он мыслил образами, а передача мысли - это мелочь, не достойная большого внимания.
Блеск пары глаз в темноте, обнаруживших признаки света, живой и яркий, полный сил и оптимизма устремлен вперед туда, где выход из большого лабиринта, в котором он почти угас, туда, где решение, где правда, где брезжит свет заходящего солнца, на который человек будет идти три с четвертью минуты до заката, а потом до утра будет искать выход, невольно удаляясь от него и не зная, где он, потому что опять ночь, в которой постепенно тает блеск пары глаз, и лишь к закату следующего дня он возродится.
Не смотря на яркое солнце и чистое небо, день был прохладным. Сионор оделся потеплее и, пройдя через задний двор, пошел в парк. Он устал от ожесточенных битв в подпространствах. Он устал пытаться выиграть на платформах у Духов. Он смотрел теперь на те безнадежные и по-детски горячие попытки, в успех которых он когда-то искренне верил, с тенью улыбки на лице. Нет, он был не против походить с Зомиллесом по "Лабиринту" или по "Бескрайнему Лесу" с Тэмиллесом, но он знал, что ему их не победить. Он шел вперед и думал. Был обычный день, обычная погода, как обычно он шагал по дорожке, вымощенной камнем и усыпанной листвой, не было ничего странного, но почему-то в последние дни ему легко стало жить, размышлять, бродить допоздна по Тэрсону, почему-то в последнее время он стал очень сильно ценить обыкновенную жизнь, простую и понятную, может быть лишь теперь полностью осознав, как прекрасен Мир.
Стелется туман, землю заслонив,
Белым серебром на траве застыв.
Всюду тишина, лишь журчит ручей,
Нарушая тишь звонкой песнью сей.
Я иду вперед тихо, не спеша,
Мысли тишиной свежею дыша.
Бег. Постоянный и непрерывный. Бежишь всегда, всюду. Порой он становится существованием и даже целью. А ведь как все хорошо начиналось: поиск счастья, спокойствия, безопасности, тихой и размеренной жизни. Мечта. Она искрой зародилась в тебе, ослепив сознание. Ты старался увидеть ее еще и еще, так искусственно раздув из нее огонек желания. Ты ищешь, начинаешь ходить, приглядываться. Шаг за шагом вперед - ты и не заметил, как перешел на бег. И теперь ты несешься сломя голову в поисках счастья. Увы, бег захватывает. Он не допускает мысли об остановке. Как и той, что счастье - вещь очень тонкая. А разве можно малое заметить, пробегая мимо. Счастье, оно в мелочах: стены за плечами, крыша над головой да много еще чего, что незаметно в суете мелких бессмысленных дел и проявляется светлыми чистыми образами, когда их готовы увидеть. Остановись, прислушайся. И ты услышишь, как в воздухе перемещаются краски жизни. И когда ты сможешь уловить спокойствие голубых тонов и чистоту алых, тогда ты поймешь очень и очень многое, обретя то, чего тебе так не хватало ранее - тишину.
Шуршание пожухлой листвы под ногами Сионора тихо отвечало на его медленные шаги. Небо потемнело, уже не было ни одного свободного от туч места. Издалека послышались первые раскаты грома. Пошел дождь. Сионор не стал накидывать на голову капюшон - он наслаждался хлесткими ударами холодных струй воды, да и думалось так легче. "Интересно, а что было бы, если б я не был один в Мире?"- подумал он, остановившись и посмотрев в небо - с северо-востока приближалась сильная буря - надо было поворачивать назад. Он свернул с основной дороги и пошел к Замку напрямки по узенькой тропинке. "Что если бы какой-либо гость остался тут на совсем?"- он задумался: "Хм... Наверное, Сивер тогда изменился бы до неузнаваемости, то бишь та его обыкновенная форма погибла бы. Ну да. Хм. То же самое, если и я перейду в другой мир насовсем, я и вернуться не смогу, и нормально жить в другом мире. Ну что же. Все как я и предполагал. Мое существование всегда одиноко, что в Мире, что вне его"- он закончил мысль, накинул широкий капюшон - дождь уже не щадил лица - и, ускорив шаг, заторопился к дому.
Горит огонь в камине,
Тепло и свет дает.
Но в сердце моем иней,
А в разуме лишь лед.
Спокойно я взираю
На пламени порыв:
С него я не растаю,
А он умрет, застыв.
Горит огонь в камине,
Тепло и свет дает.
В стакане чай мой стынет.
Печенье в пачке ждет.
Восходящее течение текущей Идейности Места приятным теплом согревает грудь, дыхание выравнивается, становится глубоким, что-то незримо обволакивает разум и приглушает острые мысли, углами своими царапавшие сознание, появляется какое-то новое неописуемое чувство, оно расслабляет, останавливает, погружает в атмосферу глубокого покоя и легкости.
Войдя в северные ворота Замка и, миновав пару коридоров, он скинул с себя промокшую под ливнем одежду, заменив ее теплой сухой. Затем вздохнул и побрел к Восточной башне. В специально отведенном для этого месте в своей любимой комнате он без особого труда развел огонь, поставив на него сверху чайник - ничто не согревает душу лучше горячего чая, так, по крайней мере, ему казалось. Он сел на край кровати и принялся ждать, когда появится мелкая рябь на поверхности воды, плавно увеличится, и жидкость забурлит, сделавшись кипятком.
Солнце уже зашло, а дождь все еще лил как из ведра. Методично вглядываясь в беспросветную ночную мглу, Тэмиллес совершал осмотр Мира. Все как всегда. Сперва Тэринн, затем Тэрсон. Но перед Восточной башней он остановился, на мгновение задумавшись. Над трубой виднелось небольшое облачко дыма. В окне верхнего этажа в комнате Сионора горел свет. "Добрый вечер, Тэмиллес"- несколько дождевых капель зависло в воздухе и превратилось в фигуру Духа Воды: "Он опять один, опять пьет чай и думает о чем-то светлом. Может, тебе не стоит его тревожить - он и так знает, что в Мире все нормально. Сейчас он счастлив, такое редко бывает". "Хм... Знаешь, Вамиллес, мне кажется, недавно он понял очень важную вещь - что такое счастье - и обрел его. И именно поэтому я должен придти и как обычно сказать, что в Мире все по-прежнему". "Да, но ведь такой пустяк...". "Счастье для него - это простое постоянство мелочей, в число которых в частности входит мой обычный отчет о состоянии Сивера".
Простота, ясность, определенность - вот то немногое, чего мы хотим, чего мы действительно хотим. Простоты мыслей, ясности образов и определенности решений. Вот то немногое, то малое и очень важное, что заставляет идти. Именно идти, а не сидеть или бежать. Вот то, чего порой не хватает для гармонии с самим собой, для счастья. А оно выражается в разном: для одних - в быстром полете, для других - в шуме прибоя, а для него - в простом стакане чая крепкого и горячего.
VI
Смещение подпространств, их вечное медленное движение, преобразование, смерть и рождение новых - всё является звеньями великого механизма, неподвластного пониманию смертных. Потому что только создатель может полностью разобраться в творении. Потому что простому болту никогда не понять, частью какого механизма он является - он только выполняет свою небольшую миссию. Потому что природа миров подобна искорке огня - лишь те кто рядом считают ее малым и мгновенным, да так ли это на самом деле? Быть может дело в масштабе зрения, и для жителей мира, заключенного в искре, он вечен? Ответ не прост, и не найти его за то время, пока от пламени отделяется точка, слегка краснеет, поднимается вверх, на миг замирает над костром и погибает, остыв и оставив лишь воспоминания о своей очень короткой и яркой жизни.
Металл к металлу, поворот ключа.
Еще. Сильней. Болт скрежетал, крича
От боли, от обиды на судьбу,
Что мастера рука сулит лишь смерть рабу.
Неосторожно сильный шаг последним стал -
Рывком небрежным мастер болт с резьбы сорвал.
А кто-то сверху посмотреть в наш мир готов,
Как мастер смотрит в баночку болтов.
Темнота Пещеры вновь поглотила мысль Сионора, секундная потеря ощущения реальности - и вот он скользит в Промежуточной Мгле, падая в нужную ему плоскость. Расплывчатые странные образы проносятся мимо него: то страшные, то забавные, все же чаще - мутные, серые и неоднозначные. Падение в пустоте - вещь не очень приятная: ты не в силах им управлять, оно проникает в сознание и парализует его, ты можешь лишь созерцать тени обитателей миров и подмиров, грани Промежуточной Мглы порой сжимают мысль и давят на нее, и тогда ты чувствуешь ненависть ко всему, а порой они разрывают тебя на части, и ты в панике. Падение в пустоте, оно не имеет направления, ибо оно вне пространств и подпространств, спасает лишь то, что длится оно недолго - через две секунды он уже был в подпространстве Воздуха - одном из основ Сивера. Яркое солнце приятно согревало только что материализовавшуюся мысль Сионора, наслаждавшегося запахом сочной свежей травы.
Спокойствие осенней земли, прохладной и мудрой и красота радости весеннего неба. Величие застывшей и затвердевшей воды зимой и сила безудержно палящего солнца летом. Прекрасно все, и все же Идейности весны и осени, лета и зимы противоположны. Но нет меж ними вражды и никогда не будет, как никогда не враждуют Духи воздуха и земли, огня и воды, как и пара любых противоположных начал. Ведь по отдельности они жить не могут. Лишь в сочетании крайностей мир может существовать, и лишь в этом случае все будет жить в гармонии: ветер будет шлифовать камни и сдувать с них пыль, а жаркое солнце будет согревать моря и реки.
В полоске неровной графита
Шифруется контур времен,
Миры обращаются в сито,
А мглою изгиб разделен.
По белой бумаге несмело
Идет карандашик простой.
Вот облако тихо взлетело,
Но в штрих обратилось грозой.
Солнце спряталось за призрачное полупрозрачное облачко, единственное на небе, и приветливо светило. Все вокруг излучало весеннюю теплоту, беззаботность и радость. Он поднялся с земли и пошел к Ликрессу - главному строению подпространства Воздуха, но отнюдь не единственному. Он чем-то отдаленно напоминала Замок, но вид имел совершенно другой возможно из-за кардинально другой Идейности места. Сионор вышел на дорогу, ведущую к крепости. Миновав группу детей, игравших в трех шагах от обочины, и мост перед воротами, он остановился, слегка взмахнул рукой, и массивные громадные двери открылись, Сионор вошел.
Белокаменные стены и утонченный вид стройных башен Ликресса поражали своей легкостью. Крепость будто парила в воздухе. И это вполне понятно, это была платформа Воздуха, а крепость была ее сердцем. Вокруг нее было кольцо, образованное постоянно дующим веселым и радостным ветром, делающее ее неприступной. Потоки воздуха были основой крепости, она корнями своими уходила в небо, а не крепилась к земле как Замок, который не имел столь ухоженный вид, но был крепче и надежнее стократ. Земля и Воздух. Две совершенно разных стихии. Но нельзя сказать, что лучше: мрачное молчаливое спокойствие стен древнего Замка или же жизненная энергетика оптимизма Ликресса, как невозможно сравнить и высоту скалы со скоростью ветра, проносящегося по ущелью.
Сионор поднялся по лестнице и прошел к главному залу. "Здравствуй, Сионор!"- раздался голос, когда он еще открывал дверь. Сионор сразу узнал его, это был Карс - свер великий и мудрый, что и сделало его главой подпространства Воздуха. "Привет, дружище. Как ты тут?"- Сионор закрыл за собой дверь и огляделся - никого не было видно: "Карс! Ну может хватит дурачится, все равно я знаю что ты тут" - он сделал короткий жест рукой, прошептал пару слов - все тотчас проявилось. "Так я и думал. Знаешь, не смешно уже второй раз подряд при встрече использовать "Туман сознания", тем более зная, что мне известно о колдовстве подпространств все". "Да ладно тебе. Не сердись", - ответил Карс, стоявший в углу, и улыбнулся: "Еще бы ты не все знал, ведь ты не только единственный свер, бывавший в пространстве, ты же там и живешь, а вот в подмирок наш давненько не заглядывал. Все не досуг?". "Да. Просто времени не было. То через пустыню пройти, то еще что-нибудь. Так как вы тут живете?". "Все нормально, ты не переживай. Пойдем лучше в столовую, сегодня будет изысканный обед по случаю твоего прибытия". "А как ты узнал заранее? Ах, да. Я и забыл, что в области магии ты уж почти меня догнал. Знаешь, а можно попросить просто обед и спокойненько на кухне, а не на том километровом столе, что в столовой". "Как скажешь", - сказал Карс и улыбнулся опять.
Пары приятного тонкого запаха, теплого и вкусного, излучала тарелка простого супа. Сквозь завесу этого пьянящего аромата Сионор посмотрел на Карса. Под внешностью обычного свера скрывалась огромная сила его личности. Он был великим человеком своего подпространства. Ему всегда были свойственны оптимизм, ясность, точность и быстрота мысли. Не смотря на то, что он не был особо силен в стратегии и тактике сражений на платформах, блестяще выполнял конкретные задачи. Всегда, когда Сионор с ним играл на одной стороне в паре, они представляли собой единое целое, и выиграть у них не представлялось возможным никому, разве что кроме Духов.
Одно пространство, три подпространства - основа Мира, его суть. Сверы. Они живут лишь в Основных подмирах, и только хозяин Мира был в пространстве. Концепция данного мира не походила ни на один другой. Сивер - мир, почти везде являющийся исключением. Ему не характерна ни одна закономерность развития миров, ни одно правило их существования. У него нет даже доминирующего элемента Идейности. В нем сочетались все основные элементы. Тогда что же является определяющим фактором для сверов? Что есть в них общего и что отличает от других народов? Долго Сионор мыслил над этим, а к конкретному выводу так придти и не смог. Ответ так и остался на уровне подсознания: ярко выраженное чувство долга, честь, чистота идеалов, простота решений и их объективность и разумность, пренебрежение материей, способность к самопожертвованию и доброта.
Сила сознанья - ума пораженье -
Вырваться жаждет на волю из тела.
В ком-то добром обратится стремленье,
Кто-то пускает его лишь на дело.
Страх пред безумством ли стопор рассудка
Тех, кто шагает по два сантиметра?
Паденья боязнь ли их мыслей закрутка?
Иль непостоянство порывов у ветра?
В сторону тяжесть оковы резонов.
Жизнь коротка, основанья напрасны.
Не наноси выжиданьем уронов
Разуму, вещи считая опасным.
Холод каменного пола и стен пробирает до основания костей, верхнее веко от мороза опускается вниз, оставляя лишь малую щель для зрачков, расширенных от недостатка света. Ты пытаешься идти вперед, но ноги отказываются тебе подчиняться. Ужас и покорное осознавание неминуемой смерти поглотят разум, которому не дано понять, что здесь первична мысль, и лишь от нее зависит холодно тебе или нет, быстро ты бежишь или цепенеешь от страха. Здесь первична вера. Без нее в "Лабиринте" делать нечего. Лишь дерзость мысли и наивность веры могут увести тебя от поражения на этой платформе.
Четыре тени падало на каменную стену "Лабиринта". Давно они не собирались вместе: Сионор, Карс, Грив - глава подпространства Огня - и Клива - первое лицо подпространства Воды. "Я очень рад снова вас видеть, ну что, вначале поединок, а затем расскажете, как обстоят дела в Основных подпространствах Мира"- сказал Сионор, когда сверы материализовались. "Согласен. Играем в парах? Ты с Карсом, я с Кливой?" - спросил Грив. "Хорошо. Давай так", - поддержали идею остальные.
Странная штука - жизнь. То она радует своей красотой, то она огорчает роковыми событиями. Но не зависимо от этого она великолепна, и нет ничего лучше ее. А зачем она нужна - так это очень просто. Смысл жизни - научиться жить. Радоваться красоте ее и принимать удары. Жизнь есть то, что тревожит сознание, пульсируя в нем и заставляя жить.
Сионор несся вперед по лабиринту. Цель одна - войти первым в Объект Выхода, не оступившись по дороге. Стены начали сужаться. Теперь меж ними не было прохода. Секундная задержка, он вклинился в псевдо-разум коридора и расширил его. Сионор ощутил впереди метрах в ста неосторожно громкую мысль - это был Грив. Он бежал навстречу. Левая рука Сионора поднялась вверх, губы зашевелились - по лабиринту пошла волна, камни стали рушиться и падать вниз. Через четыре секунды все пространство впереди было пустым, лишь внизу горела алая бездна. Грив не успел отреагировать, теперь он стоял там, где раньше был пол, не известно как. В воздухе. Основываясь исключительно на вере. Скоро ему не выйти - борьба с собственными сомнениями отнимала много сил. Сионор устремился в левый коридор. Он постепенно сужался и уходил вниз. Его внимание привлекло внезапное незначительное изменение Идейности Места в сторону воды. "Карс! Дуй напрямки к Объекту! Я найду и задержу Кливу, так ты должен успеть", - передал Сионор и по следу Идейности помчался задержать Кливу. Тридцать две секунды, вот и она - борется с невидимым барьером, несомненно, поставленным самим Лабиринтом. Сионор был обнаружен - она сделала короткий жест рукой - его ноги потеряли опору, но через миг он прошептал пару слов и опять бежал вперед - он отразил ее заклинание, которое сбило теперь с ног ее. Но противостояние их продолжалось недолго - Карс достиг Объекта Выхода, и игра закончилась. "Хорошо побегали. А ведь если б не ты, Сионор, то выиграли бы мы с Гривом - мне тогда осталось преодолеть один барьер и пройти три метра"- сказала Клива. "Именно поэтому я и пошел по твоему следу" - ответил Сионор и усмехнулся.
Долго еще друзья сидели вместе и разговаривали. Но вот фаза Изгиба начала принимать крайний угол - Сионор узнал это по легкому головокружению. Он попрощался со всеми и исчез. Так получилось, что он как глава Мира не мог часто и подолгу видеться со сверами подпространств. Он должен являться незримой оболочкой Сивера и лишь на этом уровне принимать решения. Порой трудно осознавать, что обречен на вечное одиночество. Так и сейчас. Он сидел на кровати, обняв руками колени. Лицо его было серьезным, каменным. В такие минуты ему не хватало чего-то, что могло бы развеять его тоску. Он вспомнил о Ланикре, представил ее, улыбнулся, но тотчас бросил мысль и загрустил еще сильнее - она была сейчас слишком далеко.
Всякий предмет имеет свою природу, конструкцию и предназначение. Нет в мире ничего вечного и монолитного. Все можно разделить на мелкие составляющие. Механизм - на детали: винты, болты, шестеренки. Чувства - на элементы: землю, огонь, воздух и воду. Даже разум, и тот лишь совокупность отдельных мыслей. Можно детализировать все. Но нужно ли? Разве мы ценим тонкую высушенную ветку? Нет. Но, тем не менее, она - часть костра, тепло которого нас согревает. Хотя, быть может, именно от нее отделится маленькая точка, которая покраснеет, поднимется вверх, на миг замрет над костром и погибнет, остыв и оставив лишь воспоминания о своей очень короткой и яркой жизни.
VII
Удары вперед по линии взора всегда достигают цели. Это просто, легко и вполне понятно. Во имя Жизни. Ты используешь ее для битвы и бьешься, чтобы оправдать использование, ибо только в бою ты чувствуешь, что живешь. Взгляд устремлен на цель прямо перед тобой, ты атакуешь ее, правда, не зная, что кто-то более сильный и коварный просто не встал на линию прямого боя, оставшись с боку. Удар, еще один, ты вполне доволен собой, но в следующий раз кулак не достигнет врага - что-то внутри тебя оборвалось, ты дрожащей рукой прикасаешься к груди, теперь осознавая, что именно произошло. Ничто не может принести смерть тебе прямо в открытую, никакая внешняя сила не способна на это. Но достаточно небольшого толчка изнутри, и ты падаешь. Ты забыл, что Жизнь - борьба не только с внешними силами, но и внутри себя. С собой.
Воин пал, угас огонь,
В миг потухли очи.
Возле тела бродит конь.
Бой шел дни и ночи.
Конь стоит, а всадник пал,
В бок стрела вонзилась.
Не вернулся вспять металл -
Жизнь не возродилась.
Сионор надел плащ, укрывшись под широким капюшоном от дождя, и пошел на задний двор за дровами. Сегодня ночь должна была быть холодной, да и комнат протопить теперь нужно две было - свою и Ланикры - она наконец-то смогла приплыть не надолго, что было для него очень приятно - с момента последней встречи в пространстве минул уже почти год. Он закрыл за собой дверь, сняв мокрую обувь, и, пройдя на кухню, бросил часть дров в камин. Сионор посмотрел в ее сторону. Она сидела в кресле, слегка откинувшись назад, и наблюдала за его действиями. Он взглянул на текущую Идейность ее мысли, прочитав явное доминирование Воды и Воздуха, она поняла его взгляд и смущенно улыбнулась.
Иллюзия густым туманом искажает и скрывает реальность. Она пьянит рассудок, дает расслабиться и ослабляет его. Миф постоянно витает вокруг сознания. Иллюзия силы, превосходства, защиты. Ничто не вечно. Созданное всегда разрушимо. Надежный щит разума - способность мыслить. Иная защита лишь миф.
Солнце подмира Воздуха клонилось к закату и уже почти касалось горизонта. Слабо дул прохладный вечерний ветер. Карс стоял на одной из башен Ликресса и задумчиво вглядывался вперед. Он поднес левую руку к лицу - из ладони вылетел почти прозрачный голубой шар огня. Карс прошептал пару слов, вгляделся в него и тотчас погасил. Что-то его насторожило, а что именно - он понять не мог. Поразмыслив немного, он дематериализовался и полетел вперед развеять сомнения и зрительно убедиться в состоянии подпространства. Что-то было не так, не так как обычно. Он чувствовал это. Тревога не только не отпускала, но и росла. Вот оно! На одной из троп он обнаружил Идейность несколько нехарактерную данному месту. Вместо светло-голубого она содержала в себе немного грязно-красного и продолжала краснеть. "Странно...", - Карс материализовался, подошел к месту, приложил ладони, прошептав пару слов - Идейность пришла в норму. Но теперь уже в шести других местах пространство начинало покрываться смешением бурого с красным. Теперь стало ясно, это - атака из смежного подпространства, которую провел кто-то очень сильный и коварный. Теперь все стало ясно, но было слишком поздно - атака закончилась, сейчас можно было лишь бороться с последствиями, пока почти не проявляющимися. Он быстро перенесся в Ликресс, добежал до библиотеки и, по пути крикнув своему главному помощнику: "Тоя! Сбор!", рванулся к книжной полке - дорог каждый миг.
Воздух насквозь пронзают стоны и муки природы. В корнях деревьев, в траве, в цветах - везде появляются очаги Зла. Будто кто-то смешал кровь с грязью, и она пятнами снизу начала проступать на земле, принося ей боль и страдания. Удалить эту гадость невозможно, как и нельзя человеку с руками по локоть в крови и сердцем полном грязи утаить ее. Это можно стереть лишь огнем.
Чистое сердце огонь порождает,
Разум холодный идеей искрится.
Воля в кулак силу всю собирает.
Пусть враг сильнее, но ты будешь биться.
Правда с тобой, да и истина тоже.
Взгляд твой сиянием ярость пробудит,
С сознанием смерти возьмешь меч из ножен,
И только своя кровь за вражью осудит.
Простая, но восхитительно вкусная пища позволяла забыть обо всех заботах. Он мог спокойно говорить с Ланикрой - за фазами Изгибов сейчас можно было не следить. Внезапно лицо Сионора стало каменным, он отложил вилку, медленно положил руки на край стола и прикрыл глаза. "Что-то не так?" - поинтересовалась Лани. "Я ослеп, я ничего не вижу. Не знаю в чем дело" - голос его становился все тише, в руках появилась дрожь: "Прости... мне не хорошо... А-аа!" - его голову пронзила сильная боль, он схватился за виски руками, сполз на пол и потерял сознание.
Стоны умирающего дерева не слышны за стуком топоров и резкой грубой речью дровосеков. Боль и обида переполняют изрубленный ствол. Жизнь, вот она еще перетекала от корней к кончикам веток, а теперь рвется на мелкие части и соком засыхает на щепках. Соседние деревья сочувственно взирают на предсмертный плач, про себя же каждое радуется: "Хорошо, что не меня". Вырубка леса - явление обычное. Но что обидно, рубят не старую скрюченную годами ель, а молодую березу. Несправедливость? А, может быть, просто Смерть выбирает себе тех, в ком Жизни больше?
Тоя сразу же поняла Карса - случилось что-то очень плохое и серьезное, потому мгновенно сконцентрировалась, и эхо ее мысли, преодолевая Промежуточную Мглу, молнией несло весть Гриву и Кливе. Через три минуты сверы собрались вместе. Увидев подмир, им сразу все стало ясно. "Карс, отбрось-ка подальше умные книги, и давай покажем этой твари на что способны!" - воскликнул Грив, с ненавистью глядя на гниющую Идейность Места за окном. "Не все так просто. Единственное, что стоит сделать, так это увести сверов в Ликресс и держать оборону. Объявите тревогу у себя, не исключено, что Шиаропус не ограничится только подпространством Воздуха" - ответил Карс. "Прости, не поняла, что ты сказал ограничится?"- переспросила Клива. "Шиаропус. Это он. Внепространственный червь. Пожиратель миров, за счет них он и живет. Долго выбирает цель, присматривается к ней, а потом атакует, мгновенно заражая одно из подпространств и отходя на время. Подпространство рано или поздно погибнет, что негативно скажется на пространстве. Тут то он его и докончит", - ответил Карс и вздохнул: "Бедный Сио... Он и сделать то ничего не может...". "Так не дадим же этой гадости хозяйничать в пространстве! Вперед, у нас все получится!" - проревел Грив и, выбежав из Ликресса, кинулся в бой с Идейностью.
Ты смиришься, надежда растает.
Ее больно терять, потерпи.
Ты привыкнешь терпеть, но терзает
Тебя сердца удар изнутри.
Научись отрешаться от боли,
Слишком много ее впереди,
Наберись ты терпенья и воли,
А вперед все ж хоть как-то иди.
Сионор очнулся с ощущением чьего-то присутствия в комнате. "Сионор, здравствуй", - поприветствовал его Вамиллес: "Я покопался в твоем сознании, кое-что временно подкорректировал, так что-нибудь видишь?". "Да. Но очень плохо. Спасибо. А что это со мной?" - спросил Сионор. "Подпространство Воздуха атаковано Шиаропусом. Дело плохо - враг силен. Ты связан с подмирами, от этого и твое состояние. Мы с Зомиллесом в норме, а Духи Воздуха и Земли сейчас измотаны донельзя - им приходится ежеминутно уравновешивать Идейность пространства в своих направлениях". Сионор собрал остатки сил и, встав, пошел, шатаясь, вниз. "Лани. Прости, мне очень жаль, что так вышло... Ты же знаешь, ты должна это сделать". "Послушай, как я могу оставить тебя одного? Ты же еле живой!" - возразила она. Он промолчал, спокойно посмотрев в ее сторону - он знал, она все понимает, просто не может себе признаться в необходимости покинуть Сивер. "Прости, я... да, я понимаю"- она подошла к нему и обняла: "Удачи тебе..." Она действительно не могла остаться сейчас в Сивере. Таковы правила. Это могло погубить и ее мир и его.
Страх перед смертью уходит тогда, когда приближается сама смерть. Ты отчетливо видишь ее, и она уже не пугает тебя. Ведь смерть всего лишь финальный гонг в бою за жизнь. Не важно, что ты проиграл. Все проигрывают рано или поздно. Главное то, как ты держался: брал силой или хитростью, шел открыто или прятался, оборонялся или же убивал все движущееся.
Больно осознавать, что уже не можешь бороться с врагом, что почти повержен. Карс сделал все правильно, все что мог. Но тем не менее за пределами стен Ликресса по-прежнему витал роковой злобный дух, которым и было поражено подпространство Воздуха. Единственное, что могло хоть как-то успокоить, это то, что все люди сейчас в крепости, а здесь нечего бояться. Остальные два основных подмира осведомлены о случившемся и крепко держат оборону, так что за них тоже можно было не беспокоиться. Но враг все-таки еще был, и с ним нужно бороться, но как? Первым не выдержал Грив: "Карс, Клива, я выхожу из Ликресса. Не могу я сидеть и думать, когда эта мразь под носом поганит землю с воздухом. Если я не вернусь, вы будете знать почему. Прощайте!" - он дематериализовался и перенесся мыслью на соседний холм, мгновенно вступив в бой с Идейностью. Его сразу же качнуло в сторону Воды, но через миг он выровнял направленность собственной мысли, наполнил ее до предела огнем и нанес ответный удар. Теперь в море грязных тонов основных Контуров был маленький островок чистого серебряного, в центре которого стоял Грив, испепелявший с невиданной яростью вражий дух словно огонь чуму. Но противник тоже был силен, и одной яростью тут не помочь. Грив уже с головой ушел в битву, не замечая ни боли, ни крови проступающей на груди. Внезапно он получил удар, которого совсем не ожидал - изнутри, ледяная мысль, насмешка. От неожиданности он запнулся. Этого хватило, чтобы его оглушить. Последней мыслью Грива было "Это всё? Обидно".
Сионор сидел на скамейке и думал о подпространствах. Он посмотрел на деревья и усмехнулся - если он не мог даже их различить, они сливались и были затуманены для взора, то как он рассчитывает увидеть путь к победе. Грустно. Он не в силах сейчас влиять на подмиры. Он лишь управляет правилами подпространств. А в их рамках уже действуют остальные. А сейчас... сейчас он не мог даже узнать, как дела, что именно происходит. Он не мог знать, что Грив бросился в бой, что был почти убит, когда Карс смог вернуть его назад, правда, затратив столько сил, что надорвался и лежал сейчас без сознания. Между Миром и Подмиром лежит промежуточная Мгла. А в нее входить слишком опасно. Поэтому связь между ними ослабилась на время. Делать нечего. Нужно восстановиться и думать о средстве победы над Шиаропусом. Его мало прогнать, его непременно нужно уничтожить. Сионор вздохнул, встал и пошел в Замок, очень медленно, чтобы не сбиться с дороги и не оступиться - он еще был слишком слаб, да и почти ничего не видел.
Жизнь - это битва. Всегда и везде находятся задачи, над которыми бьются. Жизнь - это кровавая драка. Есть множество того, за что дерутся до крови. Жизнь - это война. Ты бьешься, не обращая внимания на смерть, которую несешь ты, которую твой враг принес кому-то. И ты погибаешь, и смерть твою никто не замечает. Мир жесток. Но ведь таким его делает только человек. Может быть имеет смысл не говорить о несовершенстве мира и не пытаться менять его, а измениться самим? Тогда и жизнь станет мягче и теплее.
VIII
Жизнь порождается стремлением жить. И не важно, что порой не на чем другом она не основывается. Веры в жизнь вполне достаточно чтобы выжить, набраться сил и восстановиться до конца. Как зеленый лист жадно хватается за солнечный свет, поглощая его и питаясь им, так и человек обратится к мыслям окружающего мира и выживет наперекор судьбе. Чтобы жить, его веры в жизнь вполне достаточно, если нет того, кто верит в его смерть сильнее.
Взгляд строго вниз, он к земле обращен.
Ты фальшью идеи был порабощен.
Сбрось же оковы, что давят на грудь.
Сдунь их и пленником мыслей не будь.
Дыхание ровное, разум окреп,
Он многое понял: как мир сей нелеп,
Что истинно в нем до конца, что едва,
Финальным рывком ты рвешь цепь бытия.
Сионор поднялся в Главную башню, прошел несколько метров по коридору, повернул налево и закрыл за собой тяжелую дверь. Он подождал минуту с четвертью Тэмиллеса, и поспешил выйти в подмиры. Это единственное, что могло его привести в норму. И это единственное, что он сейчас мог делать. Тэринн, Пещера. Опять знакомое чувство полета мыслью. Подпространств много, но какое выбрать? "Тэмиллес, тебе виднее, какую платформу предложишь?" - спросил Сионор. "А сам ты не догадываешься, что для тебя сейчас наиболее полезно? Ты же знаешь ответ. Ну же, смелее" - Тэмиллес пристально посмотрел на учащающиеся колебания мысли Сионора. "Так все-таки "Лабиринт"... Но с кем играть?". "Ты чего-то боишься? Откуда страх перед этой платформой, а? По-моему, не так-то сложно признаться себе в правде: играть ты будешь... с самим "Лабиринтом". Да, ты не ослышался и понял меня верно. Это вовсе не безумие. Так надо, поверь". "Но ведь если я проиграю, то мое состояние ухудшится так, что я и двигаться-то не смогу". "А не все ли равно, сможешь, не сможешь. Какие-то "если". Поражение здесь означает сейчас лишь смерть, причем в пространстве. Но ты не думай об этом - ты ведь уже проиграл. Сейчас тебе терять нечего, ведь так? Да ты это и сам понимаешь. Удачи!"
Взмах крыльев приподнимает вверх скользящую в воздушных потоках птицу, она летит спокойно, плавно, но в то же время стремительно и быстро, в полете своем она опирается на крылья, без них она не сможет взлететь или просто упадет и разобьется, крылья для птицы, что воля для человека, лишь ее силой он способен направить движение вверх.
Что-то серым туманом загораживает будущее, не давая взору проникнуть вдаль. Ты стараешься сильнее, но все попытки хоть как-то увидеть то, что ждет впереди, оканчиваются неудачей. То, что не можешь видеть ты, весьма отчетливо дорисует воображение - множество боли, страданий, мук, то, что ты не хочешь увидеть, протискивается в сознание и начинает расшатывать его. Страх перед неизвестностью не дает нормально мыслить. Он подобно занозе впивается в разум, раня его. Но время движется непрерывно, ты пройдешь насквозь пелену тумана, истина откроется, страх отступит, и жизнь станет легче.
Темные краски вокруг всё сгущаются,
Ты улыбаешься им.
Всё как-то глупо опять получается -
Клин вышибает лишь клин.
Смотришь с улыбкой усталой чуть в сторону,
Больно тебе и смешно -
Долго кружить еще черному ворону
Над головой суждено.
Ходишь по лезвию, бьешь убивающих,
Боль порождает лишь боль.
Ты продолжай крушить жизнь разрушающих -
Смерть лишь поставит жизнь в ноль.
"Я знал, что когда-то должен пройти через это. Но никогда бы не подумал, что обстоятельства сложатся именно так. Знаешь, Тэмиллес, а я ведь сколько живу ни разу не задумывался, что смерть - вещь весьма реальная, ни разу, даже когда истекал кровью и бредил я не думал о смерти. А сейчас... что-то тревожно мне стало... ох, не к добру это", - Сионор прикрыл глаза, опустив голову. Ему вспомнилось, как он впервые увидел "Лабиринт", еще совсем маленький мальчик, он с великой радостью воспринял его структуру. Прошлое протекало перед глазами. Его первые проигрыши и скромные победы. И вот сейчас он замер в воздухе перед входом в эту платформу, чтобы играть с ней самой. Это было необходимо. Работа в "Лабиринте" - бой внутри себя. Лишь ведя игру против самого "Лабиринта", он мог побороть в себе то, что успел сделать с ним Шиаропус. Если он примет бой и победит, то разум перейдет на качественно новый другой виток, и Сионор сможет восстановить силы и отчистить Сивер, а если проиграет... Он не захотел продолжать мысль - и так ему было слишком плохо. Он медленно поднял веки, посмотрел на Тэмиллеса, и сказал: "Извинись за меня, пожалуйста, перед Ланикрой, объясни ей все, только не говори, как именно я пал. Готовь проход. Я иду. Прощай".
Небо предстает взору пылающим алым, земля для него лишь точка опоры для шага вперед и удара, мысль об этом бурлит как вода в котле, огонь вытекает из сердца, вливается в кулак и испепеляет врага, твой взгляд прикован к нему, ненависть к нему движет тобой, ты сосредоточен на бое и не видишь ничего другого, даже собственная боль остается незамеченной, ты не хотел драки, так вышло.
Время замерло на миг. Ему стало легче. Он успокоил разум и был готов к бою. О нем он сейчас не думал - это было незачем. Он прислушался - какая-то музыка проникала в сознание, спокойная мелодичная песнь тихо лилась откуда-то сверху. Что это? Неужели это - всего лишь отголосок тени Промежуточной Мглы? Нет, не похоже. Остается одно - это голос самого Сивера, его пространства. Он молчал несколько эпох, а сейчас появился. Это было хорошей вестью. Сионор улыбнулся и полностью погрузился в красоту этого чистого голоса - не скоро он появится вновь. Не скоро и не для него...
Стены "Лабиринта" слегка светились голубым светом. Он появился в центральном коридоре. Платформа ждала, пока он сосредоточится и приготовится, не начиная никаких действий. "Готов?"- учтиво спросила она. "Да". Через мгновение игра началась. Сионор не успевал даже осмыслить происходящее, выиграть тут можно было, действуя лишь автоматически. Заклинание Ашику, Тови, блок, бежать, вперед, скорость, боль, сильная, слишком сильная. Облако красного тумана затмило зрение. Сионор потерял ощущение реальности, времени. Он не знал, сколько длилось это состояние. Но вот туман рассеялся, перед ним была стена с небольшим прямоугольным отверстием. Игра продолжалась. Он высвободил сознание, ощущая теперь невероятную легкость. Он в прыжке мыслью раздвинул отверстие и влетел в какое-то помещение, отразив за время полета несколько десятков атак разных уровней. Теперь ему давалось это легко. Он начал дышать боем. Постепенно в тело его влилась неописуемая радость. Он дрался так, словно драка для него стала таким же простым делом как ходьба. Он мыслил быстрее "Лабиринта" и знал, какой шаг предпримет платформа через миг. Он знал, что он все-таки победил, осталось немного, найти Объект Выхода и войти в него. Ничто не могло этому помешать: ни внезапно обрушившийся потолок, ни огонь под ногами. Сионор даже несколько огорчился, когда игра закончилась, хотя, все же, он был счастлив, он справился, он жив.
Вера рождается вспышкой из мрака,
Сила приложится к ней.
Множится знанье, объем мощи знака,
Делая бездну светлей.
Вера рождается вспышкой из мрака,
Сила - для сердца лишь стук.
Вера без силы что скрипка без лака -
Не облик первичен, а звук.
Некто надежно укрывается в сумраке, накинув капюшон серого плаща, шаг его тих и неслышен, он никогда не радуется и не огорчается, ни эмоции, ни чувства ему нехарактерны, он просто молча существует в паре метров от тебя, непрерывно следуя за тобой для того, чтобы в определенный момент увести тебя из мира, сильный человек не забывает о нем и правит им, тогда он помогает человеку, слабый человек попадает в его подчинение и живет, руководствуясь ужасом, вселяемым им - Духом смерти, а его бояться не стоит, опасен лишь страх пред ним.
Нереально далекая линия кольцом опоясывает тебя, ты видишь ее отчетливо, эту грань зрения, место, где равны земля с небом, горизонт манит к себе, предлагая заглянуть за него, одни идут в его сторону и погибают, горизонт уходит с той же скоростью, иные стремятся вверх, чтобы расширить его границы, но падают, человек не создан для полетов, а горизонт - для достижения, он лишь грань, и то, что ты видишь на ней не обязательно истинно при достижении, все на свете можно изменить, горизонт же показывает, что именно, не иди к нему, следи за ним.
Свет восходящего солнца освещал пространство Сивера. Наступало утро, безумная ночь прошла. Сионор стоял на утесе на северо-востоке Тэрсона и встречал рассвет. Он себя чувствовал просто превосходно, зрение вернулось к нему до конца, теперь он был в норме. Он смотрел вдаль и думал о прошедшем бое. Показался Вамиллес: "Здравствуй, Сио. Как ты?". "Нормально. Перед битвой я слышал какую-то музыку... красивую... очень... м-мм скажи, а что это могло быть? Неужели это и правда был...". "Да. Это и правда был голос Сивера. В тяжелые времена его иногда слышат. Он свидетельствует о том, что пространство Мира пробуждается. Оно защищает того, кто защищает его, помогая тому, кто пытается спасти его, чьи мысли чисты, кто готов жизнь отдать за жизнь Мира. В "Лабиринте" ты победил можно сказать еще тогда, когда услышал его песнь". Сионор всмотрелся вдаль, немного подумал и ответил: "Знаешь, Вамиллес, то, что я слышал ночью, было самым прекрасным в моей жизни, и я почти уверен, что больше ничего подобного мне не видать. Грустно, жаль. Но надо идти вперед. Шиаропус в подпространствах. Гнать надо мразь эту оттуда". Сионор смотрел вперед вдаль, пронзая пространство, углубляясь взором и постепенно расширяя точку, на которой сфокусировано его внимание, все вырисовывалось взору предельно четко.
Жизнь порождается стремлением жить. Стремление жить появляется, когда твоему существованию что-то угрожает, и ты бьешься с этим. Жизнь - это следствие борьбы. Борьба есть то, чем ты управляешь, что подвластно тебе. Так не значит ли это, что жизнь подвластна тебе вдвойне? Ты волен ее менять, хоть частично, хоть полностью, ты можешь делать ее любой. Она ровно такая, какой ты ее видишь. Смотри на вещи проще - жизнь пойдет легче. Жизнь - зеркало твоего разума.
IX
Горсть песка вытекает из руки твоей в сито. Множество мельчайших песчинок, которым и счета-то нет, задерживаясь перед решеткой на мгновения, проходят в многочисленные узкие отверстия, далее ничто им не встанет на пути. Мельчайшие частицы проходят этот путь молниеносно, крупные же задерживаются дольше. Если посмотреть на путь песка, прислушаться к шелесту, издаваемому им, невольно возникает мысль, что по сути жизнь - сито, а мы - всего лишь песчинки, прежде чем песок пройдет решето, он непременно ударяется об него.
Смотри на мгновенья, летящие быстро.
Набравшись терпения, время - что выстрел.
Ты смотришь на время, и мысли о нем,
Пока в часах вечности есть кремнезём,
Покуда не треснуло стенок стекло,
Не стало осколком, во тьму не легло.
Свет полной луны освещал темные стены Замка. Сионор стоял у окна своей комнаты и смотрел вдаль, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Сегодня он думал встретиться с Ланикрой - фаза Изгиба приняла такой угол, что выход в смежные подпространства открылся для обоих. Сегодня он ее увидит, потом настанет утро, он будет пробиваться в подпространство Воздуха и снимать блокаду с Ликресса, отчищая от Шиаропуса земли, и не известно, чем это все обернется, ясно одно: вполне возможно, что очень долго он не сможет ее увидеть после сегодняшней ночи. Он сделал два шага назад и сел на кровать. Через девять минут он стоял на краю маленькой площадочки платформы "Морской берег" и ждал Лани.
Великие дела грядут, множеству перемен найдется в будущем место, каждый твой вдох будет приближать их, каждый шаг, каждая мысль отразится на происходящем, ты начнешь осознавать, что сейчас от тебя зависит все, для тебя это будет самым великим днем, ты лишь будешь волен сделать его самым радостным в своей жизни либо до боли скорбным, значение его от этого не станет меньше, вся жизнь твоя сожмется в единый день, не сделай так, чтобы он стал последним.
Белые стены Ликресса обдувались холодным ветром, последней защитой крепости перед лицом врага. За пределами ее царил хаос: все было пропитано грязью, Идейности Мест смешались и выглядели омерзительно, везде они гнили и постепенно умирали. Карс допоздна сидел в библиотеке, он никак не мог смириться, что не в силах что-либо исправить, но тем не менее, пытался искать путь освобождения. Силы находились в равновесии, Шиаропус не мог заразить Ликресс, но и сил Ликресса было не достаточно, чтобы избавиться от пожирателя миров. Карс отвлекся от книги, услышав приближение чьей-то мысли. Он узнал ее, так и есть, через несколько секунд в комнату вошла Тоя: "Карс... мне немного страшно... я все хотела спросить тебя... Скажи, как ты считаешь, Сионор придет? Сможет ли он? Он ведь один, далеко, в пространстве". Карс посмотрел на Идейность ее мысли, она была почти нейтральна и ничего уже не выражала. "Похоже, ты начинаешь терять веру. Не надо. Подумай сама, Сионор всегда один, но тем не менее он прекрасно со всем справляется. К тому же не так уж он и далеко - мы с ним за одним Изгибом."- Карс посмотрел на нее, ей было очень плохо, она нуждалась в поддержке: "Тоя, подключи логику. Сио ведь любит то, как ты завариваешь чай, а его он просто обожает, вот за ним то он и придет, а по пути и от Шиаропуса земли избавит. Готовь чайник, будь оптимистом". Тоя улыбнулась: "Спасибо, теперь мне хоть не так грустно".
Сионор присел на край небольшой площадки, лежащей на довольно крутом спуске к морю. Было тихо, лишь изредка слышался шум прибоя. Солнце скрылось за горизонтом, теперь небо было усыпано яркими звездами. Сионор прислушался, кто-то появился на платформе и шагал к нему. "Здравствуй"- сказал он, встав и обернувшись. Навстречу ему шла Ланикра, она вглядывалась вперед в темноту, постепенно ускоряя шаг. "Сио..." - промолвила она дрожащим голосом и обняла его: "Ты жив, ты пришел... Я каждый день сюда приходила, а тебя все не было... Как ты?". "Теперь уже в норме. Завтра утром пойду в подпространство Воздуха. Финал противостояния не может быть долгим, это будет почти мгновенная битва, но... исхода ее я не знаю. Хотя, в принципе, он ведь и не так важен. Завтра будет день не из легких". "Сио, ты придешь сюда завтра вечером, ты справишься, так должно быть и обязательно будет, я верю в тебя. Если... если ты все-таки погибнешь... в общем, я... я не переживу этого"- голос ее стал совсем тихим, она отвернулась, силясь сдержать слезы, но они все же вырвались наружу. Сионор положил ладони на ее плечи - он знал, как на платформах воздействовать на материализованную мысль, и немного помог ей побороть свои эмоции, облегчив ее существование: "Спасибо тебе, Ланикра. Спасибо за все. Если со мной что-то случится, ты забудь, ведь миров множество, и мой не единственный, просто живи и будь счастлива". "Твой мир не единственный, но такой-то он только один, как и ты сам. Удачи тебе. Береги себя".
Серебряный волос к ногам твоим пал,
В правой руке рукояти металл.
Ты наготове, и ты осторожен -
Один только раз вынешь ты меч из ножен,
Удар лишь один, битва быстро пройдет,
Из двух одному она смерть принесет.
Серебряный волос лежит подле ног,
Твой враг обезглавленным дальше чуть лег.
Сознание сужается до размера точки, ты смотришь на вещи отрешенно, ты видишь все, но воспринимаешь только цель, ты сосредоточен на ней, и ты обязательно придешь к ней, иначе и быть не может - слишком долго ты к ней стремился, стремление и результат едины, они навечно связаны меж собой и нет меж ними границы, как нет ее между стрелой перед полетом и натянутой тетивой, как нельзя различить где капля дождя перестает быть каплей и становится частью ручейка, стекающего по крыше.
Вихреобразные потоки Промежуточной Мглы будоражат сознание. Словно порывы ветра они непостоянны. Но они есть всегда. Они - ее суть. От Изгиба до Изгиба они создают течения разные: восходящие, нисходящие, порой образуя своеобразные водовороты. Они безопасны. Кто знает их, сумеет из них выбраться невредимым. Ведь жизнь - вещь куда опаснее - может так закрутить человека, что тот рвется на части, может отнести в сторону так далеко, что нельзя уж будет вернуться или же может бросить в стремнину и кинуть на камни. Жизнь - река со множеством подводных камней и течений, прибивающих к берегу и сбивающих с русла.
Сионор оказался в Промежуточной Мгле. Он остановил падение в ней и начал балансировать между пространством и подпространствами. Он был спокоен и прекрасно знал, что делает и для чего. Не успел он до конца привыкнуть к отсутствию трех измерений миров и подмиров, послышался мерзкий приторно сладкий, но в то же время холодный и едкий голос. Несомненно он принадлежал Шиаропусу: "На что надеешься, свер? Кто ты такой против меня? Что ты о себе возомнил, если меня никто до этого момента побороть не смог, а ты наивно пытаешься? Жалкий тупой самовлюбленный человек, ты обречен. Ты и твой мир". "Кто это говорит? Неужели тот, кто победил более сильных или равных себе? Нет. Ты - всего лишь внепространственный червь, в твоем недоразвитом разуме сидит лишь страх, ты выбирал противника заведомо слабее себя, потому что боялся проиграть. Ты не имеешь своего пространства, потому что боишься строить, созидать, ты даже разрушать боишься, ты - пожиратель, ты можешь лишь жрать более слабые миры и жить иллюзией силы! Не жди пощады, тебя, тварь, я не выпущу", - Сионор не был привычен к битвам вне платформ, потому приходилось понимать их стратегию параллельно с боем. Он вцепился разумом в Шиаропуса, не позволяя ему действовать, и жег его своей мыслью. Шиаропус зашипел от непривычного для него чувства боли, но все-таки выскользнул: "Ты ранил меня. Сильно. Но смерти моей ты не увидишь никогда. Для этого ты слишком слаб", - червь тут же унесся вдаль со скоростью, не доступной ни одному разуму пространства. Сионор только сейчас ощутил усталость и принялся планировать в подпространство Воздуха.
Колышется дерева ветвь на ветру,
Так жадно вдыхая свободу,
Подобно ему я усталость сотру,
И в чайник налью-ка я воду.
Прошли все сомнения, страхи прошли,
Прошло и то время для боя.
А ты в силу чайника так веришь ли,
Чтоб чай был наградой героя?
Яркое солнце радует глаз. Радостная весенняя песнь льется по воздуху. Ветер оживает. Наступает весна, грязный снег стремительно исчезает, теперь его уж и не видать. Трава просыпается и принимает зеленый окрас. Природа начинает дышать. Она вырвалась из плена зимы и теперь расцветает. Весенний лес возбужденно шумит, деревья украдкой шепчутся. Вокруг все прекрасно. Но, как правило, за радостью красок весны не слышен стук одинокого осеннего сердца.
Сверы Ликресса с неописуемым восторгом смотрели, как выравнивалась Идейность Мест. Всего пара минут, и проказа ушла полностью. Врата Ликресса открылись. "Сегодня великий день",- сказал Карс, убедившись в абсолютном отсутствии следов врага: "Сегодня Сивер вновь обрел полную свободу, но". "Но вопрос лишь в том, какою ценой", - закончил за него Грив. Они знали, что могло случиться в ходе боя, ведь поражение одного не означает победу другого. Через четыре минуты на землю упали неясные очертания тени. Вскоре, они сплелись, уплотнились в единое целое - Сионор материализовался, правда, куда медленней обычного. Тут же Карс подхватил его и перенес в Ликресс, где и провел осмотр его разума, с облегчением заметив, что все в норме. "Карс, со мной все хорошо, просто я немного устал",- тихо сказал Сионор: "Кстати, а где Тоя?"- добавил он. Карс улыбнулся: "Пошла за чайником".
Все тот же прибой доносился снизу, все тот же воздух чистый и свежий окружал его. "Все-таки как же тут хорошо", - подумал он о "Морском Береге". Темнота вокруг не была полной, можно было различить силуэты деревьев чуть выше по склону. Вскоре меж ними возникла новая тень. "Здравствуй, Лани. Вот и настал вечер "следующего дня", вот я и пришел". Он взял ее за руку, и они не спеша полетели вперед над морем. Еще пара мгновений, и за их плечами остался берег - множество песка, прогретого солнечным днем и не успевшего остыть за начало этой ночи, множество песчинок, каждая имеет свою судьбу, но не всякой уготовано оказаться в горсти, вытекающей из руки в сито. Быть может, жизнь - всего лишь песчаный берег?
X
Только в абсолютной тишине можно расслышать неслышимое - лишь затаив дыхание можно распознать шорох крыльев пролетающей над головой птицы. Только в полой темноте можно видеть невидимое - лишь ночью звездное небо доступно взору. Мир полон звуков, но обычно большинство из них скрыто, он красочен, но цвета его человек делит лишь на черное и белое. Человек привык больше слушать себя, свои мысли. А ведь так просто: остановиться, замереть, прекратить мыслить и хоть на миг услышать дуновение ветра, биение сердца и увидеть мир ровно таким, какой он на самом деле, оценив всю его красоту, все его величие.
Темнота. Взор не может пробиться
Сквозь ее толщину и объем.
Взгляд во мраке привык находиться -
Стал все тоньше фотонов прием.
Вдруг по небу искра проскочила,
Вспышка, свет, сильный яркий разряд.
Тебя молния в миг ослепила,
В век ее не вернешь ты назад.
Гроза, длившаяся четыре дня, к вечеру этого закончилась. Воздух был холодным и мокрым. Всюду стоял приятный свежий запах озона. Небо еще по-прежнему было пасмурным. В такие мгновения Замок словно оживает. Он начинает дышать, мыслить, реагировать на изменения текущих Идейностей Мест. Сионор направлялся к Пещере, но только вылетев за пределы стен Замка остановился и с минуту смотрел на него, на его совершенство, искреннюю заинтересованность в грозе, красоту. Он очень любил свой Замок. Но все же нужно было идти, он знал это и в какое-то мгновение, резко набрав скорость, молнией унесся в направлении выхода на платформы.
Рев водопада отчетливо слышится в сотне шагов от тебя. Огромная масса воды спешит разбиться вдребезги и переродиться, но уже в другом новом потоке. Столб водяной белой пыли, он безразличен ко всему, даже к тому, что сейчас за ним притаился твой враг. Ты знаешь его. Он смотрит на тебя из-за своего последнего щита с ненавистью и страхом. Он обречен, теперь он не выйдет живым. Биение твоего сердца, рев водопада и ни звука больше.
Ветерок судорожно пробежался по кронам деревьев "Бескрайнего Леса". Сионор вгляделся вдаль сквозь листву, угловатыми быстрыми и несколько резкими движениями поворачиваясь и пронзая взором пространства, закрытые лесом. Вокруг стояла зловещая тишина, не сулившая ничего хорошего. Сионор прикрыл глаза и сосредоточился. Он стал разделять звуки и запахи на множество отдельных. Среди тихого шелеста листвы вдруг донесся какой-то другой тихий шум, отличный от каких-либо звуков, издаваемых самим лесом. Сионор не заставил долго ждать. Через миг он уже стоял на одном колене, приложив к земле подушки пальцев, там, откуда донесся сигнал. Он обратил внимание на свежие следы в Идейности Места. Сочетание типичного фона дополнялось элементами Огня. Значит, он не ошибся в поиске. Он был прав. Сейчас он действительно вышел на след врага. Прыжок, ряд заклинаний Тови, переворот в воздухе, полет, резкий рывок к земле. К следу постепенно примешалось еще и чувство страха. Теперь определенно можно было сказать, он преследовал зверя. Еще прыжок. Теперь Сионор уже напрямую ощущал дыхание разума цели. Напряжение в материализованной мысли сменилось быстрым полетом. Широкая поляна. А вот и зверек. Сионор в последнем прыжке перелетел его и, приземлившись в одиннадцати шагах от него, отрезал путь к бегству. Увидев того, за кем гнался, он удивился - перед ним была крыса. Темно-красные пылающие глаза ее были наполнены ненавистью ко всему. Внезапно из-за дерева справа выпрыгнул волк и легким ударом массивной лапы убил врага. Этого Сионор не ожидал совершенно, а потому удивился еще больше. Волк вдруг растаял в воздухе, а на месте его появился Тэмиллес: "А чего ты удивляешься? Твоя задача была обнаружить врага и достигнуть его. Так ты ее и выполнил. Я просто лишил тебя пустых сомнений по поводу того, что с крысой делать. Не смотри, что внешне она была слабее. Ты же видел весь ее разум, она была врагом. В следующий раз не колебайся, а то потеряешь драгоценные мгновения".
Тихо посвистывал остывающий чайник. Сионор стоял посреди комнаты, скрестив на груди руки, и размышлял. Перед ним стоял ряд очень важных вопросов. Один из них его беспокоил сильнее всего. Шиаропус жив. Пусть он далеко и не будет тревожить Сивер более. Но он - враг. И он жив и не только может, но и будет пожирать другие миры, пусть более слабые, но не менее прекрасные. И еще одно, ведь этим миром мог оказаться мир Ланикры или же так хорошо знакомый ему Мир Золотого Песка. Сионор медленно опустил вниз голову, слегка вздохнул и, шагнув к столу, взял чашку и сделал глоток чая. Сейчас главной задачей было найти Шиаропуса. Но где? Миров много. Множество пространств, подпространств еще больше. И где-то меж ними скрывается этот червь. Он находится в Промежуточной Мгле, и этот факт был неоспорим. Сионор сел на кровать и стал представлять себе карту смежных с ним миров, подмиров. Это было очень нелегко сделать, ведь по сути надо было знать все связи Граней, Изгибов Промежуточной Мглы со всевозможными пространственными узлами и дырами на платформы. Руководствуясь логикой, исключая один путь за другим, он уже нащупал основное направление поиска. Но от усталости и позднего времени уснул, не допив свой чай, который уже совершенно остыл.
Смотришь на вещи, их не узнавая.
То ль теперь жизнь совершенно другая,
Может быть смотришь ты как-то не так,
Взглядом другим в них другой видишь знак.
Взгляни, зачерпнувши в ладоши воды.
Твое отражение. Тот же ли ты?
Как красива вся бесконечная глубина Промежуточной Мглы, где ничто не может тебя смутить и отвлечь - здесь нет пространства, а следовательно нет ни веса, ни физической боли, здесь находится лишь разум, как просторно ему, оторвавшись от оков трех стандартных пространственных измерений, оказаться в Промежуточной Мгле, отслеживать тени ее обитателей, различать мельчайшие полутона различных Идейных Направленностей, которые, возможно останутся единственным воспоминанием о прошедшей ночи, только реальными их не считают обычно, называя полет разума сном.
Было утро, Сионор вышел на задний двор и сел на скамейку. Он сложил ладони вместе и, глубоко задумавшись, медленно приложил их к лицу, ощутив указательными пальцами холод кончика носа. Затем он взял лежащую рядом веточку и невидимыми линиями принялся чертить что-то. Не то на земле, не то в воздухе. Он решил выйти сегодня ночью в Промежуточную Мглу на поиск своего врага и на битву с ним. Он знал, что в открытом бою победит его, но ведь для этого его нужно было найти. И он, пока позволяло время, продумывал все возможные направления поиска.
Ты идешь прямо, вглядываясь вперед, смотря по сторонам, ты ищешь боя, твой разум жаждет драки, война не цель, она не является задачей, ты знаешь того, кому вскоре принесешь смерть, атакой своей ты подобен щиту для других, осознавание того, что убивая одного, спасаешь множество, дает тебе силу, война не цель, она - средство, она не является задачей, война - решенье.
Не спеши, прорываясь вперед, развить большую скорость, если ты и так летишь быстро. Не раздумывай, делая шаг вперед, если ты решил шагнуть. Не стоит себя спрашивать ни о чем, если ответ тебе и так ясен. Просто делай свою работу, а сомнения прочь, им не место в твоем разуме. Они словно палка в колесе жизни.
Сионор вылетел за грань Семнадцатого Изгиба Местности. Немного привыкнув к Промежуточной Мгле, он начал поиск. Мир за миром, Изгиб за Изгибом он все больше удалялся от Сивера, постепенно ускоряя движение. Странно ощущение бешеного ритма полета мысли в Промежуточной Мгле, оно одновременно представляет собой как ужас страха, так и восторг борьбы с ним. Он мчался вперед, всюду ища своего врага. Исключив множество узлов Мглы и проанализировав огромный объем информации, полученной в ходе поиска, он начал понимать, где именно притаился Шиаропус. А ведь он действительно спрятался, чтобы не выдать своего расположения бегством. Сионор освободил разум от эмоций и сжал свои чувства в точку - он приближался к миру Дебнис, он ощущал нарастающий страх, исходящий с другой стороны этого пространства. Он не стал в него входить. Он молнией пролетел его, обогнув по Изгибу, но все же, ни на миг не задев этот мир. Шиаропус не пытался бежать, это было бесполезно. Некоторое время они просто смотрели друг другу в глаза. Сионор завис во Мгле с каменным лицом, холодным разумом, не выражавшим никаких чувств. "После меня придут другие. Ты глуп. Так ты ничего не решишь... Что медлишь, свер? Давай, только быстро". Сионор сделал выпад вперед. Мощь удара пришлась ровно в сердце полусгнившего разума Шиаропуса, который теперь был расщеплен. Сионор и раньше знал что собой представляет падение разума, но он не знал до конца, какое страшное это зрелище. Конечно же, Шиаропус не погиб. Он, как и любой разум, погибнуть не мог. Он пал. А это значит, что теперь он еще не скоро воссоединится в единое целое и восстановится. Еще не одну тысячу эпох о нем не будет слышно, а это уже победа.
Ты выполнил всё. Ты вернешься, все верно.
Прошло, не воротишь, ведь в мире все смертно.
Ты выполнил долг, это знаешь, но все ж
Твой взор отрешенный на бездну похож.
Не страшно смотреть в глаза смерти врага,
Ты видел свою, тебе жизнь дорога.
Ты выполнил всё. Ты вернешься, все верно.
Чуть сгладится взор, и жизнь будет течь мерно.
Если очень сильно присматриваться на ночное небо, то взгляду откроется великое множество светящихся холодным светом маленьких точек. Но сколько бы их ни было, они никогда не сравнятся с яркостью месяца. Так всегда бывает, множество мелочей - лишь фон для чего-то большего, гораздо большего. Обычная жизнь состоит из дней, каждый из них невзрачен на вид, в нем нет ничего особенного. И от этого в ней особо запоминаются короткие и яркие моменты. Жизнь - естественный фон для роковых событий, яростных битв и торжества великих побед. Без них не было бы и её.
XI
Простой карандаш с легким скрипом оставлял след на пожелтевшей от времени бумаге. Неяркий свет лампы освещал коротенькие записи, на которых плясала смутная тень руки. В его уютной комнате стояла тишина, нарушаемая изредка лишь шелестом листа. Странно, но именно в такие моменты Сионор задумывался над жизнью. Ведь она в чем-то схожа и с тенью, и с карандашом, и с бумагой. Она всегда неоднозначна. Невозможно сказать, является ли она чем-то хорошим и добрым или же несет в себе лишь зло, как нельзя и провести точную границу, где тень переходит в свет. Жизнь всегда бессмысленна и в этом ее смысл. Как и противостояние карандаша и чистой бумаги - оно напрасно, но, тем не менее, исход этой борьбы несет в себе долю человеческой мысли.
Успокой свой разум, он устал.
Жить теперь чуть-чуть сложнее стало,
Не печалься, яд у жизни жала
Все ж смертельнее от времени не стал.
Много перемен тебя тревожит,
Но тревоги все напрасны, ты поверь.
И, со скрипом отворившись, дверь
В новый день тебе пройти поможет.
Было раннее утро, солнце еще и не думало подниматься над горизонтом. Сионор сидел на крае утеса и спал. Он слишком устал от всего: постоянное напряжение, тренировки, работа. Выйдя вечером за ворота Замка, он пошел вперед. Он даже не заметил, как прошло столько времени и он оказался здесь. Он присел на прохладный камень и вскоре заснул. "Как странен мир", - подумалось ему, когда он от чего-то проснулся: "А я ведь за платформами уже почти забыл, что можно просто поспать". Он встал, слегка потянулся и зевнул. Впереди был океан. Даже его холодные воды мирно спали в столь ранний час. Ветра почти не было. Сионор всмотрелся вдаль, пытаясь рассмотреть Тэринн, но из-за темноты и тумана ему это не удалось. Он вздохнул и не спеша побрел домой.
Пламя костра пылает, согревая жаром своим все вокруг. Яркие языки его гордо вздымаются вверх, стараясь дотянуться до неба, полностью покрытого тучами. Не понять им этого странного стремления пламени согреть своим теплом одинокое серое облако. Небу всегда кажется, что костер горит и светится изнутри собственной гордыней, чтобы все обратили на него внимание: и лес, и трава, и даже само вечернее небо, негодование которого выливается дождем, губящим огонь. Тучи никогда не могли понять огонь, его порывов. И непонимание это всякий раз убивало костер. Видать никогда ему не суждено согреть своим теплом одинокое серое облако.
Сионор вышел в подпространство Морского берега. Солнце медленно клонилось к закату и лучи его тускло освещали снизу облака, придавая им слегка розоватый оттенок. Сионор смотрел на небо, на море и думал: "А ведь я уже почти сроднился с этой платформой. Странно, платформа как платформа, а полюбил я ее очень сильно". Он тихо вздохнул и, сложив на груди руки, принялся ждать Ланикру. Шло время, солнце еще не ушло до конца и пока даже не коснулось краем своим горизонта. Сионор погрузился в размышления. Обидно ли солнцу каждый раз уходить лишь для того, чтобы по утру возродиться. Да и радостно ли светом своим озарять землю, зная, что все равно в одно и то же время изо дня в день надо будет обращаться закатом. Быть может, со временем привыкаешь. А возможно солнце каждый раз надеется остаться навеки в зените, только что-то ему мешает, что-то постоянно тянет его вниз, заставляя опускаться снова и снова. Все, чему суждено взойти, обязательно закатится, а погибшее обязательно возродится. А солнце - всего лишь символ этого постоянства. Внезапно мысль Сионора прервалась - он ощутил, как на плечи ему плавно легли чьи-то руки. "Привет",- тихонько сказала Ланикра: "Оно закатится, так должно быть. А ночью здесь тоже хорошо. Порой жить в ожидании солнца легче, чем наоборот". "Ожидание восхода порождает веру в него. А вера всегда делает жизнь легче. Только верить лучше вовсе не в солнце. Есть светила и поярче. Разум пылает в человеке. А мысль светит изнутри ярче стократ. Верь в силу разума, и он не закатится". Прошло одиннадцать минут, и небо, став темно-голубым, покрылось сетью ярких звезд.
Меж жизни ошибок, ее же уроков,
Как желоб на крыше для вод дождя стоков,
Проходит по судьбам незримо черта.
Но мы путь в два метра петляем до ста.
Нас всё направляет на правильный шаг
К черте. Но опять мы шагаем не так.
Тропа, по которой ты шел, вывела тебя на возвышенность, она изменилась и дальше пойдет совсем другая, конечно же ты и к ней привыкнешь да и идти по ней будет немного легче, но все-таки ты с грустью смотришь назад, на пройденный путь, пытаясь его хорошенько запомнить, много переживаний с ним связано, много мыслей, много событий произошло на пути твоем, по которому ты будешь еще долго тосковать, а сейчас, глядя на до боли знакомую коричневатую тропу, все остальное для тебя - лишь бледный тусклый фон, обращающийся в желто-зеленые тона.
Наступил вечер. Как обычно Тэмиллес после обхода Мира залетел к Сионору с отчетом о состоянии Сивера. Сказав свою обычную фразу, что в Мире все в полном порядке, он добавил: "Сио, сегодня я покажу тебе одно пространство с единственной подобной архитектурой строения, но это довольно далеко. Так что, поторопись. Жду тебя в Пещере через четверть часа". Он растаял в воздухе, а Сионор остался стоять в комнате, предполагая и пытаясь угадать, как будет выглядеть этот мир. Он их видал достаточно много и знал о них почти все, а потому сомневался, что Тэмиллес мог показать ему действительно интересный вариант организации пространства. Но, как бы то ни было, пусть пространство будет самым простым, он хотел его изучить, ему действительно было интересно изучение миров и анализ их структур. Сионор сразу же лег в кровать, легким толчком вытолкнул мысль из телесной оболочки и устремился на Тэринн в Пещеру.
Как-то странно порой происходят вещи, вроде бы сами по себе. Непредсказуемо, случайно, внезапно. Почти всегда не так, как хотелось бы. Иногда это злит, иногда вызывает лишь грустную улыбку. Странно все это, иногда все происходит само по себе. Не так, как нужно. Но как именно нужно событиям случаться? Ведь по сути тебе самому не известно чего ты хочешь, так чего же ты ждешь от вещей?
Промежуточная Мгла была довольно теплой, но проникать сквозь нее разумом было трудно как видеть сквозь мутную воду. И все-таки внепространственная погода была приятной. Лани всмотрелась вдаль на Семнадцатый Изгиб Местности. Проанализировав его текущее состояние она сделала вывод, очень обрадовавший ее: через пару дней наступит Фаза, позволяющая пройти в Сивер и оставаться там довольно долго. Она улыбнулась, еще раз проверила свой вывод и стремительно удалилась в свой мир - сейчас она была очень счастлива, а ярким чувствам не место в Промежуточной Мгле, здесь это очень опасно.
Расшевели волну, застывшую на веки,
И тогда, быть может, ты уснешь,
Выйдешь из воды, а каменные реки
Меж жизни берегов утопят ложь.
Долгий полет в Промежуточной Мгле несколько утомил Сионора, который теперь боролся с собой, не позволяя расслабиться и отвлечься. Но вот привычное ощущение свободы разума постепенно сменилось на что-то другое странное и незнакомое. "Что это?"- спросил он у Тэмиллеса: "Не понимаю, мы еще не в пространстве, но уже не во Мгле? Или как это понять - у меня появилось зрение, слух и слабое чувство веса разума". "Я же предупреждал, что этот мир тебя не оставит равнодушным. Здесь нет четкой грани между Мглой и пространством. Ничего не спрашивай. Дай мне тебе объяснить все что надо". Постепенно они приближались к миру. На протяжении долгого времени он медленно увеличивался в размерах, которые сразу же поразили Сио, такого огромного мира он еще не видел. Еще чуть-чуть и можно уже было всмотреться в его очертания. Форма его была слишком странной для понимания, невозможно было представить, как в этом пространстве можно было жить. Контур мира был со всех сторон круглым и, скорее всего, представлял собой шар. Сионор уже перестал удивляться и стал просто вникать в рассказ Тэмиллеса. "Этот мир изначально был другим. Много времени с тех пор прошло, люди его уже почти забыли свое прошлое. О нем они узнают лишь из редких древних преданий, только обычно считают их фальшивыми. Давным-давно этот мир был довольно маленьким. Он состоял из вулкана, расположенного в центре, радиально понижающейся местности, граница которой кругом опоясывала пространство, которое имело под собой три точки опоры, три духа держало этот мир в равновесии: Воды, Земли и Воздуха. Все всегда стремится к гармонии, и было естественно появление недостающего элемента - в разумы людские проник огонь. Им стало тесно в своем плоском мире. Они расширяли пространство, раздвигали границы Промежуточной Мглы. Люди даже изловчились для увеличения размеров мира сделать его не плоским, а шарообразным. Баланс Идейностей пошатнулся окончательно, и в плоскости Зо-Ва проскочила искра, слишком сильной была разница двух смежных Идейностей по напра...". "Это все ясно. Следствие природы сосуществования альтернативных элементов",- перебил его Сионор: "Но ведь это значит, что на людей должна была обрушится масса воды. То есть, все погибли?". "Нет, не все. Некоторые выжили и дали жизнь другим. И с того времени этот мир именно такой, каким ты его видишь. Люди сильно поплатились за свое глупое стремление. Теперь Промежуточная Мгла здесь растянута и размыта, а люди перестали владеть самым элементарным - полетом мыслью, отслеживанием Идейностей. Периодически ночью они случайно попадают во Мглу, но их разум не способен ее воспринять, и каждую ночь они видят сны. В это трудно поверить, но так и есть. Они всегда идут не той дорогой. Например, пытаются освоить Мглу с помощью техники - умело свернутой материи, способной взлетать вверх. Посмотри внимательно на этот мир, его размеры, его плату за ошибки прошлого. Вот пожалуй и все, что я тебе хотел сказать про эту землю. Хм, а ты еще не верил, что чем-то я смогу тебя удивить", - Тэмиллес улыбнулся. Сионор не ответил, он еще с пару минут смотрел на мир, затем развернулся и быстро полетел прочь - нужно было успеть до восхода попасть в Сивер, иначе потом это будет сделать сложнее.
Сионор сидел за столом, нанося штрихи на старенький потрепанный бумажный лист. Он закончил с картой небольшого крыла одного подпространства, посмотрел на схематичное построение, медленно положил карандаш: "Ну вот и всё". Он встал, подошел к окну и посмотрел вдаль. Ничего необычного, шел дождь. Все как всегда. Сионор пошел вниз и подбросил пару поленьев в камин, их тотчас охватило пламя, и они, потрескивая, начали гореть. Спустя несколько минут в Сивер вошла Лани, направившись сразу к воротам Замка. Настали спокойные времена. Жить стало заметно легче. Теперь когда они были вдвоем и даже фаза Семнадцатого Изгиба Местности способствовала их встрече, их жизни наполнились светом, а в Идейности мыслей явно доминировала вода. "Ну вот и все",- тихо прошептал Сионор, обняв Ланикру и слегка улыбнувшись.
Миры - всего лишь пространства жизни. Без них ее бы не было. Но тем не менее они - всего лишь комнаты разума. Некоторые можно любить, иные ненавидеть, но все же не стоит их ценить выше его. Разум первичен. Миры существуют для него, а не наоборот. Не так важно, где ты живешь, важно лишь то, как ты живешь. Научись жить. И тогда быть может твоё небо пронзят голубые линии, плавно переходя в зеленые полосы на темно-коричневой земле. Верь, живи и будь счастлив!