Непривычная тишина мертвого будильника… так тихо, что слышно, как по комнате бродят тени. В полудреме смотрю я сон, бесконечный предпраздничный сон, в котором не надо просыпаться… Я новорожденный крот… не заметивший собственного рождения в теплой вязкой темноте влажной норы… Я личинка, затерявшаяся в своих бесконечных жизнях…. Ты будишь меня шепотом… Мы опаздываем в гости…
Я отчаянно рыжеволоса. Краска впиталась в мои волосы, мысли, душу… Мой мир наполнен цитрусовыми, оранжевыми, цыплячье-желтыми цветами. И даже на тебя я смотрю сквозь стекла своих любимых рыжих очков…
Моя жизнь наполнена сладким бездельем. Один день похож на другой калейдоскопом новых, забывающихся на следующий день лиц, шумных вечеринок и всепроникающего безделья… Мне всего 20. Я еще не думаю о будущем, я уже не помню прошлого…
Мы едем в гости. Я пахну мандаринами. Моими духами пропиталась обивка салона. Твои губы пахнут мандаринами. Твои руки на руле пахнут мандаринами. Мандарины в моих руках, как не странно, тоже пахнут мандаринами. И только елка на заднем сидении требовательно и вызывающе пахнет елкой.
Мы едем в снежном безмолвии. Снег падает так мучительно медленно, что ты, яркий приверженец городской энергетики, давишь педаль газа в пол. Но снег с небес все равно идет медленно, успевая по пути вымазаться в заходящем оранжевом солнце…
Бегут по обочине елки, уходит в наступающий вечер дорога, я скучаю, забравшись с ногами на кожаное сидение… Дышу на боковое стекло, пишу на них наши имена. Ты смотришь на меня украдкой. Это наша игра. Ремень безопасности натирает мне плечо… Я нажимаю кнопку, и он юркой змеей прячется куда-то вбок…
Я увидела ее первой. Она была фантастически красива – мандариново-оранжевая, с пушистыми белоснежными усами. Это была самая красивая лисица на свете. Она бежала через дорогу, перебирая тонкими лапками цвета обгоревшего красного дерева … От моего вскрика ты ударил по тормозам, но было уже слишком поздно. Машину занесло, елки закружились в оранжевом хороводе. Прежде чем приложиться со всего размаху об боковое стекло, я успела увидеть краешек бесконечно прозрачного зимнего неба…
..Тишина… Я слышу, как падает снег. Он нежно шуршит, шепчет, бормочет забытые мелодии. Я плыву в мандариновой пустоте среди оранжевого снега. Рядом неторопливо бежит рыжая лисица, бесшумно перебирая изящными лапками. Ее глаза-бусинки безмятежны. Нам некуда спешить. Снег падает в никуда… Мы ведем неторопливую беседу о крайне важных вещах, не разжимая губ, не нарушая тишины… О том, куда падает рыжий снег, когда устает лететь…Оказывается, он становится «Фантой», которую обожают оранжевые зайцы… Оранжевые зайцы, которые живут под снегом и выходят на поверхность только вечерами, когда сугробы становится апельсиновыми от заходящего солнца… Еще мы говорим о тебе, о твоих усталых по вечерам глазах, и о том, что закат твоей любви ко мне уже предрешен… Единственное, о чем мы умалчиваем, это о том, что скоро я очнусь и почувствую тяжесть снега на разбитом виске, увижу твои обеспокоенные глаза и беззащитное оранжевое тельце, изящное и безнадежно неподвижное… Я читаю это в невозмутимых лисьих глазах-бусинках и стараюсь подольше не просыпаться, стараюсь продлить ощущения тепла и шелковистого меха, касающегося моей ноги…
Когда я открыла глаза, солнце уже закатилось. Огненные струйки талой воды щекотали мне шею. Висок ныл. Морозный воздух пах адреналином. Я слышу твой вздох облегчения, ты подхватываешь меня на руки, несешь обратно в машину, а я е смотрю через твое плечо на оранжево-палевое пятно на снегу. И по моим щекам текут слезы, смешиваясь с талой водой. Не утешай меня, не уберегай от моего детского горя… Пройдет всего несколько часов, и я снова стану прежней. И ничего не будет напоминать об произошедшем, кроме свежего шрама на моем виске. Но я никогда, даже спустя десятилетия, не забуду, что там, где-то на бескрайних просторах, где растут елки и всегда идет снег, на белой дороге лежит, заметаемая снегом и памятью, моя оранжевая душа, устремив в темные небеса взгляд глаз-бусинок…