- Я тозе такую хоцу!
Танька обиженно вопит, глядя как ее папенька, родный и любимый папенька, с ласковой улыбкой дарит самую - самую красивую заколку на всем побережье чужой девочке...
"И чтоб она провалилась, эта Катька, вечно она там, где не надо!"
Но тут, слава богу, отец вынимает вторую руку из-за спины и в ней вторая, точно такая же, другого цвета, теперь для нее. Отец весело подшучивает над ней, глядя на уже готовый разразиться плачем рот, еще не успевший сменить выражение. Конфликт улажен, Катя, уже готовая отдать свой подарок, разглядывает его вместе с подругой.
"Почему они одни? Где их мама? Почему все Тане покупают папа и Олежик? О чем они говорят с моей мамой?"
- А где твоя мама?
- Она уехала.
- А-а, понятно...
Ялта была августовской. Море ласковым. Катя с мамой и братом жили в частном доме, им почему-то забыли оставить номера в пансионате, и они ходили смотреть телевизор в номер, где жили Таня, ее папа и брат. С Танечкой они познакомились на второй день пребывания в какой-то общей песочнице или на качелях, и как это свойственно возрасту, тут же все друг о друге узнали и подружились. У них были удивительно похожие семьи - профессии родителей, возраст, возраст их детей, потомственная интеллигентность и взгляды на политику, они читали одни и те же журналы, смотрели (или скорее не смотрели) одинаковые передачи. С непосредственной болтовни малышей завязалось интересное и полезное знакомство.
Напротив столовой росли фисташковые деревья, мальчишки лазили на них обрывать зеленые орешки, а малышки, расстопырив платьица, ждали, когда кто-нибудь неловкий уронит один-другой. Вечером был кефир из зеленых бутылок с булочкой и сороконожки (кусаются!) на площадке перед корпусом пансионата, редкие летучие мыши, стаи мотыльков вокруг светящихся шариков. Старшие кооперировались для присмотра за детьми; когда один был занят, другая брала на себя руководство. Однажды, проснувшись днем в тихий час в номере Игоря, Катя разрыдалась, обнаружив, что в комнате только Игорь и его дети.
- Где мама?
Они уехали на рынок тайком, чтоб не будить ребенка, не таскать с собой по жаре, да и скорости от нее не прибавилось бы. Мысль об этом маленьком предательстве, вынужденном коварстве старших мира сего, осознание собственного одиночества и бессилия придали ее плачу такие горестные, надрывные нотки, что Игорь в в замешательстве метался, лишь повторяя, что все хорошо и скоро все приедут. Танька, проснувшись, по-компанейски тоже пустилась в рев, и Игорь окончательно потерял контроль... Лена приехала, долго смеялась над дочерью, обзывая ревушкой, убеждая в глупости и нецелесообразности ее поведения. Характер у девчонки был ровный и незлопамятный, инцидент был забыт и потекло обычное курортное время.
Мальчикам было по 14 лет, они рыбачили, плавали с масками, лазили по развалинам кинотеатра, с присущей этому возрасту жестокостью играли медузами в футбол, разрывая их слизистую плоть. Катя приставала к брату с просьбой научить ее плавать, и однажды он просто выкинул ее с дамбы в море, где воды было как раз ей по макушку. Она потеряла тапочек и ушиблась коленкой о дно, но, в попытке выплыть, загребла рукамии и поплыла. Радость от умения заставила ее забыть наябедничать на брата, и последние дни они с Танечкой провели в радостном упоении подводным плаванием.
Ялта всегда великолепна, особенно в последнее лето перед школой... Катерину отдали в школу очень рано, ей было всего пять с половиной. Родители всегда искали в ней какие-то особые таланты, она была самой маленькой во всех своих классах, даже ростом. Может быть, из-за того, что ей, физиологически еще неготовой к учебе, с первых дней в школе приходилось очень трудно, то последнее лето, и особенно эти две недели в Ялте она вспоминала как время блаженного детского счастья, без тягот и скуки повседневной взрослой жизни. Она часто вспоминала с улыбкой и Танечку, и Игоря, и Олежика, фисташковые деревья и ракушечные дорожки к детской игровой дорожке, запах кипарисов...
Классе в восьмом, снова предаваясь с мамой летним грезам, она спросила, почему же они были втроем.
- Игорь - отец-одиночка, этому несчастному человеку предстоит одному растить детей...
- А где их мать? Таня сказала, что она уехала.
- К тому моменту ей не сообщили... Их мама - ликвидатор аварии на Чернобыле, она умерла весной того года. Им дали путевку. Бедный человек... Олежик тоже знал об этом... От Тани скрывали. Ей еще предстояло это осознать, они не могли причинить ей такую боль в этом возрасте...
Катина Ялта с ее неповторимым колоритом растворилась в общем разноцветном потоке воспоминаний, выделяясь только траурной нитью, продернутой через безмятежно-лазурную ткань моря ее детства.