Предисловие. (Краткая история Сердца мира)
Наша история развивалась неспешно, и прогремело множество войн, прежде чем оформились первые государства. Четыре огромных королевства: Мирта, Локос, Арсей и Жинер. Наступил недолгий мир, так как все они были практически равны по силе и по территории. Но ничто не вечно, и пришел час, когда Жинер в лице лорда Тисима объявил войну Арсею. Арсеане не сдались, они противопоставили врагу всю свою знаменитую пехоту …и проиграли после первого же сражения. Воины Жинера оказались просто бессмертными: они несли с собой новое оружие и доспехи из невиданного ранее материала. Так пал Арсей, а за ним и Мирта с Локосом. Весь мир негодовал и удивлялся силе Жинера, его чудесному возвышению. Вскоре пошел слух, который почти сразу подтвердился - что, мол, к Тисиму явился неизвестный, назвавшийся Молохом. Он показал лорду чудесные вещи и сказал, что откроет ему их секреты, если Жинер завоюет всю землю. Тисима поглотила жадность и алчность, он даже не спросил Молоха о том, почему странному гостю это нужно. После того, как весь мир лег под трон Жинера, Молох не выполнил своего договора с Тисимом. Он тайно встретился с главами самых влиятельных гильдий и открыл им некоторые из своих знаний. С лордом Жинера как-то сам собой случился несчастный случай, а образовавшейся мировой империей стали править гильдии, которые давали людям редкие продукты новых технологий.
После этого Молох собрал группу особых людей и научил их секрету магии. Они построили четыре храма, где и хранили все знание. Архивы Молоха тщательно охранялись воинами гильдий и магами. Допуск же к самим знаниям имели только четыре архивариуса, которые были и высшими магами, и главами основных «Домов». «Дом знания», под чьим началом были гильдия наук и гильдия образования. «Дом металлов» с гильдиями шахтеров и металлургов. Важный «Дом жизни», который правил гильдией здоровья и искусства. А последним был «Дом энергии», где гильдия силы воды и гильдия силы огня создавали самую загадочную вещь – свет из молний, называемый Электра. Молоха боготворили. Не только за его чудеса, но и за бессмертие которым он обладал. Шли годы, за ними века,… и мир привык к новому порядку.
Глава 1: Ночь.
(Сердце мира. Бреги. Академия.)
Академия, где я учился, находилась аккурат за водопадом, но довольно высоко от озера, в которое он низвергался. Поэтому шума воды слышно не было, зато гудела станция, расположенная над академией. Не представляю, как здесь можно чему-либо учиться из-за этого. Хотя это я раньше так думал, когда первый раз попал сюда. В сущности же гул донимал только снаружи, а внутри было тихо.
Сейчас, после многих лет, я привык и к этому. Я стоял на балконе своей комнаты и любовался ядром Сердца мира, которое как раз закатывало «глаз». Вот полоса сумерек скользнула по водопаду и устремилась вниз к озеру. Мне было очень хорошо видно закат, так как ровно напротив моего балкона в сплошной стене воды была огромная брешь, благодаря какому-то утесу над академией: шлейфы воды были справа и слева далеко от меня. Светлый серп на ядре Сердца становился все тоньше и тоньше, пока совсем не исчез. На Бреги, «город-водопад», опустилась ночь. А темная полоса поползла через море к портовому городу Шинрезиду, он был похож отсюда на маленькую кляксу. Когда-то я там жил, лет десять назад. Казалось, целая вечность прошла. Можно сказать - я устроился хорошо: наша академия относилась к гильдии наук, которая в свою очередь имела тесный контакт с гильдией силы воды. Станция света была их рук дело. Она обеспечивала энергией не только «город-водопад», но и весь континент, именуемый Плато Капри. Тут же, в Бреги, основался и дворец «Дома энергии». Поэтому все выпускники нашей академии попадали под их теплое крыло, становясь или энергетиками или гвардейцами гильдии.
Я услышал, как станция надо мной заметно зашумела и весь Бреги, нижний и верхний, засиял огнями фонарей. Причем верхний город куда ярче. Я мог бы простоять здесь всю ночь, любуясь городом, так как именно в такие ночи мне не спалось совсем. На утро мне предстояло сдать экзамен, самый сложный из всех, которые когда-либо были. Обучение подходило к завершению, и мы все должны были покинуть стены академии после окончательных испытаний. На завтрашнем экзамене будут присутствовать не только наши учителя и наставники, но и главы гильдий: наук и силы воды. А кто-то пустил слух, что даже сам архивариус «Дома энергии» пожалует. Стало быть, слабонервным лучше сразу забыть о желанном дипломе и, понурив голову, пойти на какую-нибудь менее важную работу. Поэтому не спалось, и я решил вернуться к повторению конспектов.
Заходя назад в комнату, я увидел Басса, моего товарища: он лежал на своей кровати, видимо спал. Я осторожно, чтобы его не разбудить, подошел к столу и включил лампу. Это был подарок одного из наставников на мое совершеннолетие. Лампа являлась точной копией ядра Сердца мира: такая же сфера, поделенная пополам, на светлую и темную стороны. Оттуда, где был «глаз», рассеивался мягкий белый луч, освещая весь стол. «Кто здесь?!» - Басс испуганно вскочил с кровати, смешно озираясь по сторонам. «Спокойно, это Шерин» – ответил я, улыбаясь – «Ты давно пришел?» «Не слишком то, но я тебя не заметил». «Я был на балконе, смотрел на закат» - сказал я. Басс многозначительно почесал затылок и пожал плечами: «Ну не знаю. Я пришел и сразу свалился от усталости. А ты спать не собираешься?» Я вздохнул: «Не спиться, у нас же завтра экзамен». Басс перебил меня: «Два экзамена. Ты – энергетик: у вас механизмы там всякие знать надо, а я – гвардейцем буду. У меня другое испытание». «Все равно мы оба будем работать на гильдию силы воды, так чего же спорить?» Басс замялся: «Да, так оно конечно. Слушай, давай уже я посплю, а ты садись и повторяй свою науку. Тебе, кстати, завтра с мечем скакать не придется». Глядя на соседа, мне стало жалко его: «Ну ладно, ладно. Я лучше тогда пойду, погуляю, все равно сто раз одно и тоже повторять надоело. Так что ты можешь спать спокойно, я тебя не потревожу». «Давай-давай, только в трактир не заверни по пути, а то, как с утра на экзамен пойдешь».
Я прикрыл дверь комнаты и вышел в холл. Там стояло шесть столов, но только один из них был занят. Тим и Вики, наши соседи, сосредоточенно играли в карты и даже не заметили меня, пока я к ним не подошел: «Вижу, тоже к экзамену готовимся». Они дружно повернули ко мне головы: «А-а, привет, Шерин». «Я, вот, погулять захотел. Не составите компанию?» Вики хотела что-то сказать, но Тим опередил ее: «Мы бы с радостью, но тут такое дело, что нам никак нельзя прерывать игру». Вики пожала плечами: «Мне Тим сто гилей должен, хочет отыграться». Я усмехнулся, хлопнул друга по плечу и вышел в коридор. Прямо передо мной находился бар, а рядом такой же холл, как и у нас. В баре было мало народу, не так, как всегда. Компания студентов сидела на диванах и обсуждала предстоящее испытание. По разговорам я сразу понял, что это – будущие гвардейцы. В холле, напротив бара, было не в пример людно, но не так шумно. Я увидел своих одногрупников-энергетиков и помахал им рукой. Они поприветствовали меня и пригласили присесть. «Нет, ребята, я ненадолго» - ответил я – «Кто-нибудь желает прогуляться?» Они лишь покачали головами и снова уткнулись в конспекты. Джин, светловолосый парень в зеленом балахоне, подозвал меня: «Шерин, дружище, ты же у нас умный. Помоги, пожалуйста. Скажи, какой главный принцип силы воды?» Я на мгновение задумался, копаясь в памяти, и ответил: «Вода – это не сама энергия, а лишь двигатель для работы генератора, который выделяет энергию». Джин ударил по столу кулаком: «Точно же! Спасибо, Шерин! Ну все, если ты не с нами, то до завтра». «До завтра» - я улыбнулся ребятам и вышел из холла, направляясь к лестничному пролету.
Жилой сектор для студентов имел два крыла: верхнее и нижнее. Эти два крыла разделял «базовый» этаж, от которого и велся отсчет остальных этажей. Все они были похожи друг на друга: в каждом было пять холлов, бар, столовая и театр. На «базовом» этаже находилось меньше жилых комнат, но он был намного больше, чем остальные. Чем-то он походил на кольцо, где по краям открывалось несколько проходов в другие сектора, а в центре - большой круглый фонтан, который символизировал величие силы воды. Другое название этажа было «Площадь встреч», так как в этом месте назначались все свидания, деловые встречи и устраивались праздники. Это место было священным для любого студента: «Площадь встреч» для абитуриента – первое, что он видит в академии, а для выпускника – последнее. Здесь проходили традиционные посвящения первокурсников, прошедших вступительные экзамены. Здесь же давали грамоты и дипломы будущим гвардейцам и энергетикам. Возможно, я тоже буду стоять на этой площади в рядах выпускников очень скоро, поскольку я очень на это надеюсь.
Когда я спустился, пройдя шесть этажей вниз, то сразу заметил, что у самого фонтана людей практически нет. Я удивился, потому что в основном «Площадь встреч» оживала аккурат после заката. Я завернул за угол и моему взору открылся весь «базовый» этаж. Везде было тихо и безлюдно, даже у входа в жилые помещения. Но только на одном из диванов кто-то сидел. Это была Дина, наставник гвардейцев, молодая, но опытная в своем искусстве женщина. Басс рассказывал, что она на показательных занятиях смогла победить врукопашную шестерых лучших учеников курса, причем они все, в отличие от нее, были вооружены. В другое время я бы побоялся к ней подойти, но сейчас меня пересилил интерес.
- Наставник Дина, приветствую на страже гильдии!
Я специально поздоровался так, как это было принято у гвардейцев, меня Басс научил. Потому что наставник любила, когда к ней относятся формально и с уважением. Это мне сказал все тот же Басс.
- Приветствую, Шерин, но ты же не гвардеец, так что можешь без церемоний. Я вижу, у тебя какой-то вопрос?
- Да, а как вы узнали?
- А чего тут узнавать, обычно студенты меня как пещерного бузглока обходят. А раз ты подошел – значит, что-то нужно.
Она так прямо это сказала и посмотрела на меня таким взглядом, что я бы лучше предпочел общество уже упомянутого пещерного бузглока. Я почувствовал, как по спине пробежал предательский холодок: «Я только хотел поинтересоваться, почему на «базовом» этаже сегодня так мало людей?» Она наверно приняла меня за идиота: «Шерин, завтра же выпускные экзамены-испытания. Своим воякам я приказала спать и поэтому, чтобы не страдали бессонницей, провела сегодня днем двойную тренировку. А ваши как-то сами разбрелись, едва я пришла сюда». Я посмотрел на нее, и мне почему-то стало жалко наставника. Она держалась всегда так официально, с чувством собственного достоинства, но часто в разговорах экивоками напоминала про то, что, мол, все ее боятся и избегают. Да, она была строгим учителем с холодным сердцем, но все же оставалась при этом человеком. Так почему же от нее все прячутся? «Можно мне присесть с вами?» - я сам не поверил в то, что сказал. Но теперь уже я читал удивление в ее глазах, … и не только удивление. Что-то еще было там, за холодной маской формальности и невозмутимости. «Кон - конечно» - вымолвила Дина, подвигаясь на диване. Я присел и, подумав немного, понял, что на языке вертится фраза, услышав которую, Басс со всеми гвардейцами курса мигом бы потеряли дар речи.
- Наставник Дина, вы не хотели бы прогуляться?
По ее выражению лица можно было сказать, что она увидела сейчас самого Молоха: «Шерин, вы это серьезно? Я бы, конечно, с удовольствием, но …» - она снова вдруг наложила на себя сторгую маску непроницаемости – «… но я слишком занята. И вообще, вам бы, юноша, следует приглашать на прогулки своих сверстниц, а не меня». «Извините, мастер, до встречи… Извините» - я поспешно поднялся, не зная, что сказать. Она снисходительно кивнула, а я поспешил к выходу из академии. У самых дверей я замедлил шаг и осторожно оглянулся назад: наставник гвардейцев стояла, и смотрела на фонтан. Мне на секунду показалось, что она улыбается. Потом Дина стала переключать взгляд на меня, но я уже ускорился и вышел наружу.
* * *
Конечно, сама академия находилась посреди водопада. Но от нее к «Верхнему Бреги» вел длинный гранитовый мост, который тянулся без малого восемьсот метров. В городе были дома и предприятия, которые находились под властью гильдии силы воды. Здесь были трактиры, магазины, особняки всех людей, так или иначе имевших отношение к гильдии. «Нижний Бреги», относительно «Верхнего», был намного беднее, потому что там занимались лишь водным транспортом и рыбной ловлей. После пришествия Молоха эти ремесла отошли на задний план, так как новые технологии стали более важными. Всем студентам академии, мягко говоря, не советовалось спускаться к пристани внизу: их там принимали за разжиревших и наглых мажоров, разбогатевшей на чужих нуждах гильдии. Бывали случаи, когда учеников, имеющих безумство спустится в «Нижний Бреги», находили мертвыми в озере. Этими байками пугали лишь безусых первокурсников, только-только поступивших в академию. Я не относился к таковым и раз за разом все же хаживал к портам внизу водопада. Мне думалось так: что даже ворота, которые разделяли верхний и нижний город, не могут сдержать «работников ночи», любящих позариться на чужие карманы. Каким бы важным человеком ты не был, тебе все равно необходимо было оружие, чтобы обезопасить себя. Я каждый день брал уроки у Басса, который очень гордился своим умением боевого искусства. Ему было, конечно, далеко до наставника Дины, но он был хорошим и прилежным учеником. Моим любимым оружием был простой шест, я им дрался еще в Шинрезиде во времена своего детства, проведенного в доках и торговых портах того города.
Ночь только начиналась, и у меня было еще много времени до рассвета. Я неспеша шел по мосту в сторону города и жалел тех бедолаг, что боялись высоты. Прогулки здесь были для них, наверное, страшной пыткой, потому что вид с моста на озеро внизу был по настоящему грандиозный и величественный. Эта падающая бесконечно огромная масса воды, обладала воистину такой силой, что пугала и очаровывала одновременно. Каждый раз, проходя по мосту, я останавливался и смотрел на водопад. Еще в самый первый раз, увидев его, я осознал одну из важных истин воды: если ты записываешь каждую лекцию, которую диктуют учителя, а потом еще, ломая голову, зубришь эти конспекты, но при этом страшишься водопада, тебе не стать энергетиком. Это глупо, боятся той силы, которой собираешься служить. Надо полюбить воду, уважать ее силу, и тогда она тоже полюбит тебя и не предаст … никогда.
Ночью мост по краям освещался фонарями, но вверху и внизу относительно его была непроглядная тьма. Не было видно ни станции над академией, ни озера, в которое низвергался водопад. Казалось, будто он, как само время, несется из ниоткуда в никуда. И это завораживало настолько, что хотелось встать на парапет и, шагнув вперед, слиться с ним. Окунувшись в себя, я не заметил, как мост кончился и вывел меня в верхний город. Нечего сказать, тут не скупясь, тратили тот дар, который щедро давала стихия. Город не просто сиял, но он «горел» огнями. Здесь жили только члены гильдии силы воды. Каждый хотел не просто украсить свой дом светом, а именно выделиться на фоне других. Чем ближе я подходил к центральной улице, тем оригинальнее и великолепнее становилось освещение. Прожекторы, цветные гирлянды, лампы и фонари разнообразных форм, фарфоровые люстры и световые стержни. От этого всего рябило в глазах. И ни один дом, ни одно здание не повторялось в своей красоте, ведь любое повторение означало плагиат или нехватку фантазии у хозяина дома. Часто разворачивались мелкие споры между соседями из-за того, что у одного гирлянда в форме сердца, например, была такого же цвета и формы, как у другого. На центральной улице не было дома, который обходился бы без освещенного фонтана. Это была привилегия и мода только высших чинов гильдии. На воротах одного из них светилась совсем уж «скромная» надпись: «Добро пожаловать в обитель скромного Леггана, ведущего инженера-энергетика непревзойденной гильдии силы воды, великого «Дома энергии»!» Мне показалось, хозяин забыл дописать следующее: «… «Дома энергии», мудрого архивариуса Кондрата, хрониста божественного Молоха!» Вот так-то лучше. Если еще знать, находится ли Молох под чьей-либо властью, то можно было бы продолжить эту «скромную» надпись «скромного» ведущего инженера-энергетика Леггана.
К нему я заходить не стал, не смотря на приглашение. Сейчас мне уже просто хотелось побродить в одиночестве, подышать свежим воздухом. Я вышел на центральную улицу и стал спускаться вниз к воротам. В ночное время они всегда закрывались, и выставлялась стража, целиком состоящая из гвардейцев гильдии. Не знаю зачем, но я захотел пройти в «Нижний Бреги», хотя понимал, что ночью охрана меня не пропустит. Я уже почти вплотную подошел к воротам, когда меня окликнули: «Эй ты, тебе чего это здесь надо?!» Я повернулся и увидел рядом двух стражников. Они были уже не молоды, но рост и ширина плеч говорили о немалой силе. Оба были в позолоченных кирасах и шикарных плащах гильдии силы воды, на которых была изображена раздвоенная молния.
- Приветствую на страже гильдии! Мне бы, ребята, в нижний город попасть.
Они, видно, очень удивились: «В это время проходы запрещены». Второй посмотрел на меня и добавил: «Парень, слушай, я вижу, ты из академии. Так что тебе даже днем не очень-то советуется ходить туда, потому что вас отчего-то простой люд пуще всех не любит». «Точно!» - первый гвардеец кивнул головой второму и снова повернулся ко мне – «Мало, что ли студентов последнее время из озера достали?!» Я уже хотел на все наплевать и вернуться, но тут со мной что-то произошло. У меня возникло странное чувство: оно звало и тянуло меня за ворота. И я пошел на хитрость: «Успокойтесь, братья. Я – будущий гвардеец, выпускной курс, и, к тому же лучший из учеников мастера Дины. Мне не чего боятся, а даже если что-то пойдет не так, меня мало кто догонит». Они переглянулись. И по их лицам я понял, что имя наставника Дины здесь знают и уважают. «Ладно, проходи на пост» - согласился первый – «Сейчас напишешь пропускной и можешь идти. Не пойму, чего тебе там надо?» Вопрос был, конечно, риторический, но я захотел ответить. И в общем-то соврал: «У меня отец приплывает из Шинрезида, я должен его встретить». На самом-то деле, никакого отца у меня не было, да и матери тоже. Я их и не видел никогда, все свое детство проведя в портах Шинрезида. «Благородное дело, конечно» - кивнул мне первый и посмотрел с грустью на второго – «Эх, а мой только по трактирам да кабакам шастает, совсем отца не уважает». Товарищ сочувственно качнул головой и похлопал несчастного гвардейца по плечу. После этого мы вошли на пост. Эта была просторная освещенная комната, стояло два стола, лавки, стулья и кровати. За одним из столов сидели три гвардейца и «маг порядка». Гильдия силы воды имела много «магов порядка» и даже, как говорили, целый отряд «боевых магов». Мои спутники объяснили все остальным на посту, и я заполнил документ, где снимал со стражи всю ответственность за себя. Ради меня одного ворота, естественно, открывать не стали, а вывели через служебные помещения к двери, что вела в точно такой же пост, но только со стороны нижнего города. Там тоже сидели гвардейцы гильдии и «маг порядка», но я показал пропуск, и они вернулись к своим важным делам: игре в карты при попутном распитии пива.
Я вышел с поста и понял, что надо спешить. Чувство, что тревожило меня, с этой стороны ворот стало настоящим зовом. Я прибавил шагу и спустился по лестнице на главную улицу нижнего города. Всего лишь секунды я потратил на то, чтобы осмотреться… Теперь я знал, куда идти.
* * *
Здесь не было гирлянд или прожекторов, не было фонтанов, переливающихся цветами, здесь все делилось только на два цвета: черный и белый. Черным был сам город: переулки, дома, лавки. Белым цветом только главная улица, район доков, порт и окна в домах побогаче. Свет здесь был не роскошью, а необходимостью. Давным-давно, как гласила история, единственным источником света считался огонь. Но с приходом Молоха все изменилось: Электра заменил огонь. Им было удобнее пользоваться, он давал больше света, нежели огонь. Все новые технологии стоят дорого, но Электра дороже всего. Поэтому на него ввели специальный налог, что, конечно, сильно ударило по карману горожан. Конечно, можно было отказаться и по старинке пользоваться огнём, тогда и налог не надо платить. Но люди уже просто не могли жить без энергии. Пока я шел по центральной улице, я заметил даже, что фонари вдоль дороги светят тусклее обычного. Как специалист я понял, что это сделано нарочно. Так здесь экономят энергию: после заката свет горит в полную мощность, а через какое-то время его приглушают. К этому моменту все лавки и цехи уже закроются, а жители разойдутся по домам или трактирам. А тот, кто гуляет в «Нижнем Бреги» по ночам – это или безумец, или герой. Я был, наверное, безумным героем, потому что на свой страх и риск сошел с главной, освещенной улицы и углубился во дворы. С каждым шагом зов становился все сильней и отчетливей: теперь я точно знал, что зовет меня какой-то человек. Мне не пришлось долго размышлять. Это был зов о помощи, так как в это время суток в трущобах нижнего города о другом редко просят.
Ближе к окраине становилось все темнее, я как будто вернулся в прошлое. Дворы не освещались вообще, единственным источником света служили огоньки редких свеч в окнах и сияние сверху, с другой части мира, куда в данное время был направлен «глаз» ядра и где сейчас был день. Несколько раз я замечал, как вдоль стен проскальзывали тени, слышал шорохи в переулках и углах. Надо быть всегда начеку, потому что «работники ночи» уже вышли на охоту. «… простой люд вас пуще всех не любит…» - вспомнил я слова старого гвардейца. Ну уж нет, трофеем я у них не стану, не дождетесь. Я приметил у одного из сараев покосившийся железный забор, который во многих местах был проломлен. Прогнутые и искореженные пласты металла валялись повсюду. Прутья, которыми скреплялась вся конструкция, были все же на месте, и мне не составило труда один из них выдернуть из земли. Шест покрылся ржавчиной, но сохранил свою прочность. Его длинна и толщина удовлетворяли мои потребности и, на удивление, был хорошо сбалансирован. Я сделал несколько выпадов и попробовал произвести мельницу: получилось даже лучше, чем я ожидал. Прав был Басс, когда говорил мне, что любой хлам в руках опытного воина превращается в оружие. Теперь я чувствовал себя уверенней и, завернув за очередной поворот, поспешил на зов.
То, что произошло дальше, было как во сне: иногда, когда засыпаешь, и нет четкой границы между сном и явью, тебе кажется, что ты падаешь. Падение настолько реально, что человек вскакивает и несколько мгновений не может понять, что произошло. Со мной случилось то же самое: я, как будто за долю секунды увидел целый сон, который состоял всего из двух кадров. Первый – человек и тени, окружающие его. Второй – дом; даже не дом, а полуподвал. И крик…, крик страха и надежды. Я был, как будто, оглушен и вернулся к реальности только через несколько секунд. Отголосок крика все еще звенел в ушах, но и он вскоре прошел. Не надо было долго думать, чтобы понять: я достиг точки, откуда был послан сигнал о помощи. Это произошло здесь, на этом самом месте, минут пятнадцать назад. Столько времени у меня занял путь от поста. Надо было как-то узнать, где находится человек, потому что я не сомневался, он еще жив, так как сигнал до сих пор не исчез. Поднявшись на ноги, я сразу увидел тени, они так же, как и в видении, подбирались полукругом. Но теперь уже подбирались ко мне. Так и думал, «работники ночи», они всегда нападают незаметно и неслышно, предпочитая сначала обезвредить жертву, а уж потом и обчистить. Сперва на меня навалился сковывающим холодом страх. «Мало что ли студентов последнее время из озера достали?!» - вспомнились упреки стражника. Но в следующий момент до моего сознания в очередной раз долетел крик боли и надежды. Он погасил страх внутри и подернул реальность кровавой дымкой. Сердце в груди стукнуло с особой силой, наполняя тело энергией, …и весь мир тут же заполнила собой всесокрушающая ЯРОСТЬ!
* * *
Их было четверо. Глухие капюшоны скрывали лица, а широкие рукава – оружие. Но сейчас они меня мало интересовали как враги, только как пища. Я был голоден, а мой голод могла утолить лишь чужая кровь, чужое страдание. Я сжал покрепче свое оружие и устремился вперед. Там, готовясь к нападению, стоял один из так называемых врагов. Его агрессия была еще больше, чем у других. Он, видимо, понял, что стал моей целью и выхватил из рукавов два коротких кинжала. Зря он это сделал. Мерзкий червяк, еще пытающийся защищаться? Не смешите меня. Ну ладно, от этого ты становишься даже аппетитнее. Теперь во всем мире остались только я и он, остальные же фигуры реальности расплылись алыми нечеткими объектами и помчались на задний план. Движения врага были медленными и неуверенными: он еще не успел занести руку для удара, а я уже очутился рядом и посмотрел в его глаза, которые выражали злость, жадность и главное – страх, что меня очень обрадовало. Я оскалился жуткой ухмылкой, и в следующее мгновение голова «работника ночи» уже с приятным хрустом отделялась от тела: я провел всего один боковой удар, которого хватило для того, чтобы шейные позвонки врага не устояли против атаки. Я, как путник в пустыне, который вдруг находит оазис с источником, сделал первый глоток. Но не воды, а предсмертного страха и боли. Что-то внутри меня наслаждалось этим и просило еще и еще. Потом тело само переключилось на другого противника. Он сделал выпад в мою сторону, но я ощутил, как руки уже сами по себе поднимаются, и шест в них отбивает его клинки в сторону, вместе с фалангами пальцев. Продолжая размах, я обернулся вокруг себя и с бешенством сумасшедшего всадил другой конец железной палки ему в грудь. С наслаждением замечая, как она вышла наружу со спины и окрасилась густой кровью. Оставалось всего два врага, но в них поубавилось питательной злости, и «работники» начали неуверенно отступать. А я был еще голоден, жажда крови не отпускала меня, поэтому им нельзя было дат убежать с поля боя. Первый стоял совсем близко, но мое оружие застряло в теле предшествующей жертвы, и я не желал тратить драгоценные секунды, доставая шест из груди. Человек, видимо, понял это и решил сопротивляться. Он, глупец, не знал, что это бесполезно. Я не успел в этот раз правильно уклониться, и лезвие клинка полоснуло меня по левому плечу, в то время, когда я схватил врага за шею. Нет, мне не было больно: это даже прибавило мне сил и ярости. И я вложил ее всю в простой удар с правой руки. Стиснув зубы в жутком оскале, и предвкушая чужое страдание, я резко выбросил вперед сжатый кулак. Он, как бумагу, вмял внутрь лица кости и кожу, вместе с какой-то маской. Для чего эта маска была, я не понял; может быть для конспирации? Но, так или иначе, она ему не помогла. С этим было покончено, и я повертел головой в поисках оставшейся жертвы. Но его уже и след простыл. Нет!! Я еще голоден! Надо больше крови… Где же ее найти?! Зрачки сфокусировались и увидели старый дом, тот самый, из видения. Там было два человека, которых я не видел, но явно ощущал их ауру. Один был полон страха и надежды, другой – злости и жадности, чувства надменного превосходства и корысти. Вот так набор, целый десерт! Он то и был мне нужен, тем более что стоял спиной к закрытой двери. Я вырвал свой шест и подкрался ко входу в дом. Внутри шел какой-то непонятный разговор с использованием отменных ругательств. Я почувствовал, как у того, что стоял у двери, возросло чувство ненависти. Теперь в нем хватало той агрессии, что сможет до конца утолить мою жажду. Я размахнулся и со всей силы метнул шест, который снес дверь, вместе с человеком за ней. Но тот еще оставался жив, и я одним прыжком оказался внутри. Я заметил свою цель сразу: одного из «работников ночи», которого крепко придавило к полу. Я поджал ноги в коленях и резко приземлился на упавшую дверь. Подо мной раздался глухой хруст и треск ломаемого дерева. Через миг красноватая дымка начала пропадать: жажда крови была утолена. Но чем меньше оставалось во мне ярости, тем сильнее боль вгрызалась в руки и колени. Стало быть, я израсходовал очень много сил в бою, и теперь подступал обморок. Последнее, что я увидел – это было мое отражение в большом осколке зеркала у стены. На миг показалось, что оттуда смотрит совсем другой человек: он был точной копией меня, но все равно другой. На его лице был звериный оскал, а в глазах горел ярко-алый огонь. И этот человек повалился без сил,… так же, как и я с этой стороны зеркала…
…Перед моим взором всплыла странная картина. Как и во сне, в обмороке может часто привидеться всякая чушь. Я видел существо, которое очень напоминало зародыш человека, но оно было не в утробе своей матери, а, как будто, в неком подобии инкубатора. Существу уже давно следовало родиться, но что-то мешало, не давало этому произойти. Зародыш не понимал причины, но он очень боялся и разумом посылал в разных направлениях сигналы о помощи. В моей голове эхом отозвался тот самый призыв, крик страха и надежды: «Помоги!» Мне стало его жалко, и я беззвучно ответил, надеясь, что оно поймет меня: «Как?» Но тут все накрыл белесый туман, и видение оборвалось.
* * *
Первое, что я почувствовал, придя в себя, была боль: ныло все тело, особенно правая ладонь и ноги. Я лежал в луже собственной крови и не мог подняться. Точнее, я боялся подняться, потому что думал, что не обошлось без переломов. Не уж-то все так плохо? Что же произошло? Да, я помнил сражение, но очень смутно. Как будто вместо меня дрался моим собственным телом другой человек, а мое настоящее сознание в тот момент забилось в самый дальний угол, предоставив все решать ему. Кому ему? Что ты мелешь, Шерин? Очнись! Разве ты раньше не дрался? Да, я дрался. И, причем, очень часто, но такое со мной впервые. Вот проклятье, теперь еще до шизофрении дожил. Напротив меня было зеркало, и я увидел свое бледное, перепачканное грязью и кровью лицо. Ну, разве не говорили мне, что нельзя разгуливать по чужим районам. Вот, теперь не обижайся: впредь умнее будешь. Я услышал рядом какую-то возню и с трудом повернул голову. Глаза уже привыкли к темноте, и из сумрака проступил силуэт человека, привязанного к стулу. Он пытался освободиться и во все стороны ерзал на нем. Я поджал под себя локти и колени, они отдались импульсом боли, но кости были целы – а это главное. Я попытался встать, и это получилось. Но пришлось сразу же схватится за стену, поскольку в мышцах ног, видимо, было сильное растяжение. Пошатываясь и скрепя зубами, я подошел к стулу и сорвал узлы на руках сидящего. После этого я оперся на стол: в голове был звон, а нутро распирало приступом тошноты. Руки тряслись, но нашарили все-таки на нем световой стержень, и помещение окрасилось мягким голубым сиянием. Откуда в этом сарае светостержень я размышлять не стал: не до того.
Человек освободился от пут, и я впервые за несколько минут услышал его голос. Это был уже пожилой мужчина, как я понял, но говорил он не как дряхлый старикашка, а как мудрый наставник: «Спасибо вам, думал, убьют уже. Но я знал, что на посту не дураки сидят и надеялся, но чтобы так быстро». «Я не с поста охраны» - хрипло выдавил я. – «Из академии». Сказав это, я уже не мог сдерживаться, и меня просто вывернуло на изнанку. Он очень ловко подхватил меня и не дал упасть, а потом аккуратно усадил в кресло. В углу валялась сумка, и человек достал оттуда небольшой флакон. «Всегда знал, что когда-нибудь пригодится» - он погладил склянку и передал мне, предварительно сняв пробку. Я сделал большой глоток, и эликсир разлился по телу, отгоняя боль и успокаивая нервы. Мгновенно раны затянулись, а боль в мышцах чудесным образом прекратилась. Я даже не успел удивиться.
- Панацея, новый и редкий товар гильдии здоровья – улыбнулся он. – Жаль, переломы не лечит, но у вас кости целы, как я вижу?
- Да, целы – я все еще не мог до конца придти в себя.
- Ну, значит вы уже в порядке? – он так сказал это, что я не знал даже: вопрос это или утверждение. Кто он? Маг? Но почему тогда дал себя схватить? Я хотел сейчас все это спросить, но произнес совсем другое.
- Почему вы подумали, что я с поста охраны?
- Но я же послал магический сигнал туда и надеялся, что кто-нибудь из «магов порядка» почувствует его.
- Я почувствовал.
- Спасибо еще раз, вот уж не знал, что в академии есть «маги порядка». А почему вы прибыли один?
- Я не маг (его брови поползли вверх от удивления). Меня зовут Шерин Дана, студент-энергетик.
- Но как вы смогли…, может вы тиклит, маг от рождения?
- Нет, вроде бы. Никогда за собой такого не замечал. Я просто почувствовал странный зов, о помощи. А в чем дело?
- Да так. Странно, что на посту никто не заметил сигнала. Как только меня окружили, то я послал весть именно туда. – Мужчина задумчиво пригладил свои шикарные усы. – Ничего, разберемся. А теперь, если не возражаете, мне бы хотелось покинуть это место.
Он поправил свой камзол и подобрал с пола сумку. Я тоже встал, следуя за ним к выходу, по пути собираясь поднять дверь и поставить ее на место. «Я думаю, не стоит этого делать» - он покривил лицом. – «Там не очень приятное зрелище, должно быть». Я начал вспоминать, что происходило в подробностях, и от этого к горлу подступил комок. И это сделал я?! Мужчина замер на пороге и медленно повернулся ко мне: «Говорите, что вы студент-энергетик?» При этом он с недоверием прищурил один глаз. Я тоже выбежал на улицу и чуть не потерял дар речи, глядя во двор. Там лежало три тела, и казалось, что они угодили в лапы дикого зверя. У одного не было головы, у другого – проломлена грудь. Мой новый знакомый подошел к третьему и присел рядом с ним, закрывая платком себе нос. Он что-то поднял и посмотрел на меня с широко открытыми глазами: «ЧЕМ ВЫ ЭТО СДЕЛАЛИ?» Я узнал в той вещи, что он держал в руках, маску, которая была на предпоследнем из «работников». «Это карбон, самый редкий и прочный сплав! Его можно повредить только таким же карбоновым оружием» – в глазах человека появилось недоумение. Я от этого чуть окончательно не тронулся рассудком и осторожно поднял правую руку, глядя на костяшки пальцев. Сейчас на них не было и царапины. Невероятно! Невозможно кулаком пробить даже простое железо! Человек так и сел прямо на землю, все еще удивленно глядя на меня: «Этим?!?» Он показал на мою руку и снова на то, что осталось от маски. Так мы прождали минуты две: я, который не знал, что и думать; мужчина, сидевший с отвисшей челюстью, смотря на кусок карбона. И три трупа, которые просто лежали и молчали.
Я немного пришел в себя и наконец-то задал давно мучавший меня вопрос: «Извините, но не скажете ли, как вас зовут?» В другое время этот вопрос показался бы совершенно бесцеремонным, но человек не придал этому значения. Он встал с земли и элегантным движением поправил воротник камзола: «Имею честь представиться: мастер Кондрат, архивариус «Дома энергии», хронист знаний божественного Молоха». Он принял величественную позу и с улыбкой посмотрел на меня. О нет, сегодня точно неправильная ночь. Одни неожиданности: то «работники», то странные видения, а теперь еще и сам архивариус «Дома энергии». Что он, собственно говоря, здесь делает? В «Нижнем Бреги»? «Шерин Дана, студент-энергетик» - сказал я, поклонившись, хотя он и так уже знал. «Нет, не кланяйтесь. Вы же мой спаситель: это я должен вам выказывать свое уважение» - мастер отряхнул пыль с одежды, поднес руку к груди и слегка наклонил голову. – «Благодарю вас, Шерин. Знаете, после всего случившегося так и хочется дойти до ближайшей таверны. Вы со мной?» Я кивнул и, последний раз бросив взгляд на поле боя, последовал за мастером. Хорошо послуживший мне шест на всякий случай я взял с собой. Еще только середина ночи, и он может пригодиться.
Мы без проблем добрались до главной улицы. Здесь по-прежнему тускло горели фонари, и я, набравшись храбрости, спросил архивариуса: «Мастер, вам не кажется неправильным, что нижний город должен платить налог за энергию, в отличие от верхнего?» Он вздохнул: «Я понимаю, о чем вы, но я не всесилен. Архивариус хранит знания «Дома», занимает главный пост в совете, но он не может один решить за весь совет в целом. В «Верхнем Бреги» живут все члены гильдии силы воды и большинство советников гильдии силы огня. Электра – их творение, их товар, и они вольны распоряжаться им как угодно».
- Но как можно так растрачивать энергию, зная, что под боком живут люди, которым она очень нужна? Которые страдают от нехватки света?
- Весомый аргумент, но налоги нужны «Дому энергии» для того, чтобы платить рабочим, оснащать станцию, чинить оборудование. Мы не можем бесплатно отдавать наш товар.
- Вы же видите, что чиновники тратят свет на роскошь, а в нижнем городе даже главная улица так не освещена. Если хотя бы часть энергии переправить сюда, то людям можно было бы жить спокойнее по ночам. Вы же сами сегодня пострадали от этого, разве не так?
- Я пострадал, но другие чиновники «Дома» - нет. Поймите, мне тоже небезразлична ситуация внизу, но большинству нет дела до этого. Я, конечно, поставлю вопрос в совете, но не знаю наверняка, что получится.
- А если вмешается сам Молох. Вы же архивариус, в конце-то концов, ближайший к нему человек.
- О-о, молодой Шерин, не слишком ли высоко берете? У Божественного дела по всему миру. И более важные, чем проблема света в Бреги. Я отвечаю перед ним за «Дом энергии» и обращаюсь только по очень серьезным делам.
- Но разве страдания людей не серьезное дело, Он же заботится о каждом в этом мире, как говорят «адепты культа».
Кондрат задумался: «Да… Вы правы… В этом мире…» И он замолчал, а я опять ничего не понял. Что означает его задумчивая последняя фраза? Мы шли дальше, в сторону ворот, а фонарные столбы один за другим оставались позади и все также тускло светили. Наш высокопарный разговор совсем не придал им энергии.
* * *
- Оставьте вы уже эту палку, не надо пугать посетителей! – мастер обратился ко мне, указывая на вход в трактир. – Мы и так выглядим, как кладбищенские зомби. Я положил шест в кусты у тротуара и внимательно осмотрел себя: одежда перепачкана, боты сбиты в нескольких местах, а на руках и лице кровавые разводы вперемешку с пылью.
- Мастер, надо бы привести себя в порядок. Нас же не пустят внутрь.
- Бросьте, это же не ресторан «Старый Жинер». Тут некоторые и «покрасивее» нас найдутся. А так мы хотя бы сольемся с толпой.
Конечно же, он шутил. Но умыться не помешало бы. Кондрат зашел в трактир, я за ним следом. Первое, что бросилось в глаза – это светильники под потолком. Настоящие энергетические светильники. Стало быть, хозяин заведения не бедствует, раз может позволить их себе. А ведь снаружи таверна кажется небогатой. Также была здесь керамическая стойка и высокие стулья около нее. Помещение оказалось просторное и уютное. Резная мебель из хорошего дерева напоминала мне бары в академии. Мы подошли к стойке, и Кондрат подозвал бармена: «Слушай, любезный, а нельзя ли у вас вымыться?» Парень не обратил внимания, продолжая дальше расставлять бутылки на полках. Он, наверное, принял нас за бродяг, и меня это стало раздражать. Да как этот барменишка какой-то там таверны может игнорировать самого архивариуса?! Я подался вперед, собираясь сказать парню что-нибудь нелицеприятное, но мастер придержал меня. Он поднес палец к губам и положил на стойку несколько гилей: они весело зазвенели. Бармен на миг замер и повернулся к нам, приветливо улыбаясь: «Что будет угодно господам?» При этом он довольно ловко сгреб монеты в карман. «Налей-ка нам чего-нибудь покрепче, сынок, а то ночь тяжелая выдалась» - и Кондрат выложил еще десять гилей. Перед нами сразу появилось две рюмки и бутыль с кристально-прозрачной жидкостью. Архивариус заправски выдохнул в сторону, одним глотком отправляя содержимое рюмки внутрь. Потом довольно крякнул и показал на мою порцию: «Пейте, Шерин. Изумительная вещь этот Прот!» Я осторожно поднял руку. Она немного тряслась, и я почувствовал, как у меня возрастает недоверие к этой жидкости. Обычно я пью лишь пиво, и сейчас предпочел бы лучше его, но было бы нелюбезно отказать мастеру. Кондрат усмехнулся: «Эх, молодежь! Все пиво да пиво, а настоящие мужские напитки забываем». Мне почему-то стало стыдно за себя: разбивать кулаком карбон можешь, а выпить Прот – поджилки трясутся. Я, по примеру мастера, выдохнул и резко опрокинул рюмку. Сначала холодная жидкость прокатилась обжигающим комком по горлу, и я чуть не подавился. Но потом она опустилась в желудок, разгоняя по телу волну приятного тепла. Я медленно вздохнул и зажмурил глаза. Казалось, сейчас я могу, как дракон полыхнуть огнем, а из носа пойдет горячий пар. Но все обошлось. Я открыл глаза, и архивариус положил ладонь мне на плечо: «Ну вот, совсем другое дело». Он сделал жест бармену, что напиток можно оставить и снова повторил вопрос: «Так где, вы сказали, нам можно привести себя в порядок?» На этот раз парень услужливо объяснил, как пройти к жилищу хозяина, которое находилось тут же, в трактире. Мол, спросите у него самого. И сделал удивленное лицо, когда Кондрат прихватил с собой Прот, но возражать не стал.
Мы через боковую дверь прошли в служебные помещения и постучали в одну из комнат. Нам открыл хозяин заведения и, после того, как мастер в очередной раз повторил просьбу, разрешил воспользоваться ванной комнатой. За небольшую плату, конечно. Она оказалась рядом со складом. В комнате была широкая деревянная скамья, вешалки для одежды и обширная душевая кабинка. Я пропустил Кондрата первым, из уважения к возрасту. Он скинул камзол, рубаху, боты и пошел мыться, Прот взяв для чего-то с собой. Я только по-доброму ухмыльнулся, но промолчал. Может, мастер им голову мыть собрался, кто знает? Хотя чего ему мыть на голове, он же лысый? Тем временем я нашел здесь хорошую щетку и принялся чистить наши вещи. Плевать, что она была для обуви. Архивариус вышел минут через двадцать, свежий, чистый и веселый: полбутылки уже не было. Я разделся, в свой черед, заходя в кабинку. Мастер протянул мне напиток. «Зачем?» - я смутился. «Голову мыть» - сказал он и стал одеваться. Я посмеялся его шутке и отказался от предложения, заверив, что лучше с удовольствием выпью потом, в трактире. Он пожал плечами, а я прикрыл дверцу и потянул за цепочку на потолке. Вода в душе оказалась теплая и приятная, она смывала с тела грязь и давала новые силы уставшему организму. Я подставил лицо струям и почему-то вспомнил водопад, падающий в озеро. Я подумал о маленькой капле: может быть вечером, когда я был на мосту, она пронеслась вместе со всем потоком. Потом из озера капля попала в водосборник и по каналу труб добралась до бака, что над душевой кабинкой. И сейчас я умываюсь той самой водой, а эта капля пробегает по мне, вместе с другими помогая очистится. Дальше она через систему селекторов под городом попадет в «мировой океан» и отправится в долгое путешествие по нему, повинуясь течениям. Пройдет какое-то время и, может быть, она опять появится в водопаде. А я буду смотреть на него и не узнаю той капли, не смогу отличить, так как они все для меня одинаковые. Я стоял под душем и нежился. Теперь я точно знал, почему вода - моя любимая стихия. Она вечна, бессмертна. Она разделена на бессчетное множество таких вот капель, которые по отдельности ничего собой не представляют. Но, собравшись вместе, они образуют великую силу, что может и разрушать, и давать жизнь. Вода – это единый организм, где каждая молекула является неотделимой частью его. Любую каплю можно заморозить или испарить, но лед растает, а пар остынет и превратится во влагу, и она снова вернется в «общий поток». Она начнет свой цикл жизни еще раз и потом еще раз, и так бесконечно. Жаль, что люди не похожи на капли. Мы отживаем свое время и умираем, а что потом – неизвестно… А вдруг? Нет, глупость! Если мы как капли, то где же наш «общий поток»? Мои мысли прервал деликатный стук в кабинку: «Шерин, вы там не заснули?» Это архивариус проявил беспокойство. «Что? …А…да. Нет, я в порядке. Уже выхожу!» - я выключил воду и открыл дверь, мастер Кондрат дал полотенце. «Я долго, да?» - мне стало не по себе. «Да уж около получаса стояли. Мне даже скучно стало» - он продемонстрировал пустую бутылку. Я начал вытираться, про себя удивляясь стойкости мастера. Сколько же Прота ему нужно? Расчесавшись, я заплел волосы в хвост и посмотрел в зеркало. Так-то я себе больше нравился: бодрый, чистый, свежий и румяный. Кондрат же заметил это и сказал: «Перед девушками красоваться надо, а не перед зеркалом. Пойдемте уже в бар». Он выразительно поднял брови и однозначно постучал по пустой бутылке. «Да-да, мастер, я сейчас» - я поспешно оделся в чистые вещи.
Мы поблагодарили хозяина за услугу (я – словами, архивариус - гилями) и вернулись в трактир. Там было все также безлюдно, если не считать бармена. Мастер выложил еще пятьдесят гилей за Прот, пиво и мясное ассорти на закуску, что сильно обрадовало парня. Мы, как клиенты, ему все больше и больше нравились. Я дождался, когда все будет готово, и мы обосновались за столиком в углу. Там было приоткрыто окно, и прохладный ночной воздух освежал местечко. А мы с Кондратом, тем временем, открыли Прот и пиво, начиная неторопливую беседу. За стеной шелестели листья деревьев, на столе стояла снедь, а в желудке устраивалось содержимое бутылок. Как прекрасно: можно забыть о делах, о спешащем куда-то времени и просто поговорить, наслаждаясь наступающей в сознании эйфорией.
* * *
Я налил себе пива и со стаканом в руке откинулся на спинку дивана. Мастер тоже наполнил кубок и теперь внимательно разглядывал пузырьки, что поднимались со дна и весело лопались на поверхности, создавая миниатюрные фонтанчики. Я так понял, что разговор нужно начать мне. «Мастер, а что вы делали в «Нижнем Бреги», если не секрет?» - я забыл уже про всякую субординацию по отношению к архивариусу и обращался к нему как к старому товарищу.
- Возвращался – он продолжал глядеть сквозь жидкость, вертя в руках кубок. – Из Шинрезида. Там была небольшая проблема с поставками угля в Нордок для гильдии силы огня.
Мне стало интересно: «А почему именно там? Ведь в Шинрезиде нет филиала ни одной из гильдий». «А вы любопытный, Шерин Дана» - Кондрат косо взглянул на меня, не пряча ухмылки. – «Ну что ж, расскажу поподробнее. Как вы знаете, гильдия шахтеров находится в Тифлене, что в горах соседнего континента. Оттуда руда поставляется «Дому металлов» и часть в Нордок, для нас». Архивариус не закончил говорить, просто я его перебил: «А зачем материал из гор везти сначала в Шинрезид, а потом, как я понимаю, по морю до Нордока? Ведь путь «Тифлен - Нордок» короче. И по суше быстрее все же, чем по морю». Я понял, что сказал на редкость глупую вещь. Кондрат стукнул кулаком по столу и впервые придал голосу некоторую строгость: «Ну, молодежь, никогда старших до конца не дослушают! Им лишь бы подловить на чем-нибудь, показать свою правоту! Мне даже обидно за вас: студент-энергетик, а карту мира совсем не знаем, да?!» Он так разошелся, что даже бармен бросил свои дела и с интересом повернулся к нам. Я мне стало неловко перед мастером. Что он сейчас будет думать о студентах и об академии? Чему там обучают будущих инженеров, которые даже не знают простых географических истин? Да как вообще таким можно доверить станцию? Я вдруг представил, как на меня будут смотреть наставники и учителя, узнав, что я в своем лице опозорил перед мудрым архивариусом всю академию! Надо было как-то спасать положение. «Извините, мастер!» - я решил показать свои знания. – «Я просто не подумал. Конечно же, путь из Тифлена в Нордок по суше перекрывается горным хребтом, и перевезти товар невозможно, правильно?» После моих слов он остыл и заговорил уже обычным тоном: «Ну, слава Молоху, не все еще дураки». Кондрат отхлебнул пива и продолжил: «Но не только в этом дело. Вы слышали, что в Шинрезиде построили недавно литейный завод? Так вот, гильдия шахтеров поставляет материал еще и туда. Тем более, что Шинрезид для Тифлена – единственный большой порт, откуда можно увозить товар в остальные города».
Признаться, я был удивлен. До сих пор ничего не знать о заводе в моем родном городе. Нечего говорить, прошло десять лет, и теперь мой дом – академия. Но все же! Я снова обратился к архивариусу: «Скажите, а в чем собственно проблема с поставками угля?» «Да в заводе и проблема. Как его построили, весь рабочий люд побежал туда. Корабли побросали, на рыбную ловлю плюнули. Ведь, как-никак, а работа на заводе – это работа на гильдию сплавов, хорошие деньги. Ну, вот мы и порешили с мастером Турилли, архивариусом «Дома металлов», встретиться в Шинрезиде и все обсудить» - он почему-то прервался, налил себе Прот и залпом выпил, даже не поморщившись. Я тоже в этот раз предпочел пиву крепкий напиток и выпил повторно вместе с Кондратом. Разговор становился все интереснее. Архивариус взял из блюда несколько долек соленого огурца, прожевал и вернулся к рассказу: «Поговорили мы с Турилли, значит. Вроде бы пришли к согласию. Вместе будем платить морякам за транспорт: я за линию «Шинрезид - Нордок», а он за свои линии. Да вот только теперь денег больше отдавать надо, нежели раньше.»
Я выслушал до конца весь рассказ архивариуса и наполнил стаканы Протом. Мастер удивленно взглянул на меня, когда я поднял рюмку и вымолвил: «Ну, за сотрудничество великих «Домов»!» Кондрат засмеялся в усы и, шутя, погрозил пальцем: «Так и пристрастимся к выпивке, молодой Шерин». Но все же повторил мой тост, и мы со звоном сдвинули рюмки. Со временем Прот кончился, перешли на пиво. Поговорили на более обычные темы: про студенческие будни (архивариус вспомнил молодость), про новые премьеры в театрах, поспорили о качестве пива, ну и в том же духе. Где-то через час мы были уже, мягко сказано, изрядно поддатые и обнимались как братья, исполняя разные веселые песни. В основном, конечно, пошленькие, из-за чего бармен часто косился на нас и лишь с укором иногда покачивал головой. Застолье продолжалось, а об испытаниях-экзаменах на завтра не хотелось даже думать.
* * *
- Мастер, а вот м-мы тут сидим поимаешь, сидим… - я чувствовал, что язык заметно заплетается, но ничего поделать не мог. Странное ощущение: знаешь, как сказать, а не можешь, знаешь, как взять стакан, а рука проходит мимо. Кондрат обратил ко мне мутный взор, его голова с трудом повернулась, смешно покачиваясь. Казалось, она хочет отделится от тела и отправиться в свое собственное путешествие. «Ну сид-дим, чего? Хорошо сидим, потреблям вот!» - он потянулся за бутылкой, сжимая и разжимая ладонь. Это было похоже на то, как ребенок тянется за игрушкой. Я представил глупую сцену: архивариус в младенческом возрасте, еще не умеющий ходить, но уже тянущийся за чем-либо. При этом он произносит что-то типа «Ма-а, дяй!» и с обидой ревет, когда не может это получить. Я снова взглянул на мастера и залился безудержным пьяным смехом. Тот с обидой возмутился: «Что смешно? Смешно сид-дим, да? Или смешно потребляем?» Я немного притих и успокоил Кондрата: «Нет, все хорошо. Просто мне завтра еще и экзамен сдавать, ага». «Ну и сдавайте» - невозмутимо посоветовал мастер и повалился на стол, так и не добравшись до желанной бутылки. О-о, так нечестно! С кем же сейчас мне разговаривать? Не с барменом же. И чего это в трактире так безлюдно по ночам? Да еще эти испытания, растудыть их через Толщу и в Хаос! Знаю-знаю, скажет Басс потом: «Я же говорил, что в трактир завернешь. Нельзя тебя одного отпускать!» А это что за непонятные личности? Вроде бы только что никого здесь не было. И одежда у них какая-то безвкусная: балахоны серые, не лиц не видно, не рук… Вообще похожи на каких-то… «Работники ночи!?!» - последнюю фразу я прошептал совсем неслышно, мигом отрезвев и расталкивая архивариуса.
В сам трактир вошло пять человек, а на улице, по ближайшим подсчетам через окно, оставалось еще персон тридцать. А я был один, без оружия, с пьяным мастером на руках, и против такой толпы не помогла бы никакая Ярость. Вот так беда бедой! Но «гости» пока внимания на нас не обращали, они пошли целенаправленно к стойке. Лицо бармена побелело и не выражало ничего, кроме обреченности. Я наклонился к Кондрату: «Мастер, мастер, здесь проблема!» «Играете свою роль» - совершенно трезвым голосом произнес он, не меняя лежачей позы и не поднимая головы. Времени задавать вопросы не было, но я его и так понял. «Шерин, ни о чем не спрашивай. Ты меня слышишь через астральный канал?» «Да» - я просто направленно подумал. «Так вот, притворись, что тебе плохо и следуй к душевой». «Но, мастер». «Я же сказал ни о чем не спрашивать! Подойдешь к двери в подсобные помещения и по моему приказу побежишь через жилище хозяина во двор. Про меня не думай, я справлюсь».
Я встал из-за стола и, покачиваясь, пошел к двери. «Работники» разом повернулись ко мне, бросая из под капюшонов злые взгляды. Главное сыграть! Я зажал рот руками, как будто в приступе тошноты, и чуть не упал на стойку. Один из бандитов толкнул меня в спину: «Пшел, пьянь!» Я понял, что они купились на уловку, и боком подобрался ко входу в подсобку. Потом оперся на один из стульев и стал ждать сигнала мастера. Бармен посмотрел на меня, и я сделал ему незаметный жест рукой, что нужно падать на пол. Он едва кивнул в ответ. Надо же, понял и не растерялся, хотя и был сильно напуган. Пульс дробью отдавался в голове: честно признаюсь - я боялся. Большей частью за мастера.
В этот миг парень-бармен закрыл голову руками и нырнул под стойку. «Давай!» - сигнал Кондрата вырвал из цепей ожидания, и я оттолкнулся от стула, влетая в дверь спиной вперед. Хорошо, что она была не заперта. Раздался громкий хлопок, и послышался звон разбиваемого стекла. Это было оглушающее заклятье, не самое трудное, но действенное. Магическая волна прокатилась по трактиру, ломая мебель и переворачивая все на своем пути. Пятерых «работников» подкинуло под потолок и швырнуло в разные стороны. Двоих из них проткнули насквозь щепки от столов и кресел, которые были сейчас ничем не хуже стрел. Другого ударная волна вмяла как виноградину в стеллаж с бутылками. А ведь парень их так аккуратно расставлял. Дальнейшего я уже не увидел, потому что перекатился через себя и, вскочив, со всех ног побежал к комнате хозяина. Каждый шаг давался как во сне, за секунды в голове возникло столько мыслей, что и не описать. А главная была – Что делать? Инстинкт гнал прочь, Требовал спасать себя и только себя, а совесть заставляла помочь архивариусу. Но он же маг, причем неслабый, сам справится. Тем более что его приказ пыл недвусмысленный: просто бежать отсюда подальше. А почему же тогда он не справился в прошлый раз? Нет, не так я воспитывался, некому было вдолбить мне чувство самосохранения. И, если посмотреть, я тоже кое-что могу. Я уже оказался в доме хозяина трактира, он спал богатырским сном и ничего не замечал. Но, вместо того, чтобы выпрыгнуть во двор, я выскочил в то окно, что вело к крыльцу. Мастер был уже на улице и отбивался от первого неприятеля. В его руках блестел средней длины меч. Где это он его взял? И почему не использует магию? Но потом все вопросы, потом! Я вспомнил, что в одном из кустов спрятал шест. Где же он? Ага, вот здесь. Надо было быстрее помочь мастеру, тем паче, что толпа бандитов уже заходила ему с двух сторон. Меня пока никто не заметил. Ничего, сейчас заметят, выродки! Я рванулся к кусту, где лежало оружие, но доставать его оттуда времени не было. Я просто, как мяч, пнул железную палку. На что надеялся? Не знаю. Ногу пронзило острой болью, но эффект удался. Шест вылетел из зарослей стремительным росчерком, он закрутился в воздухе и, как копье, пробил голову тому «работнику», что атаковал Кондрата. Тот нелепо взбрыкнул конечностями, падая под ноги крайним врагам. Мы выиграли несколько мгновений.
«Шерин, бежим! Чтоб тебя через Толщу!» - закричал мастер и пырнул одного из замешкавшихся людей. Мы рванули что есть сил, даже не оборачиваясь назад. Я с облегчением заметил, что мастер ничуть не отстает. До поста охраны нижнего города оставалось метров пятьсот, нужно было только дотянуть. «Мастер, пошлите сигнал магам» - я хрипло сказал архивариусу срывающимся голосом. «Уже послал» - он напряженно выдохнул. – «Беги, Дана, беги. И моли Молоха, чтобы ноги не подвели!» Я мельком оглянулся и увидел, что преследователей стало намного больше. Откуда взялись?! И что, они даже охраны не боятся? А у ворот уже стояло несколько фигур. Я надеялся, что среди них есть те «маги порядка», которых я видел вечером. Бежать приходилось в гору, и силы начали потихоньку оставлять тело. Но я знал, что не имею права упасть.
Четыреста метров до цели. Два мага у ворот подняли вверх посохи. Толпа разбойников прибавила ходу, а мою ногу прострелило разрядом боли. Неважно!
Триста пятьдесят метров. Мимо нас пролетело несколько арбалетных болтов. «Маги порядка» выполнили посохами восьмерку и их самоцветные навершия засияли голубым свечением. Подступило головокружение, а нога еще пуще дала знать о себе.
Триста метров. Я услышал, как сзади спустили тетиву несколько десятков арбалетов. Выручил архивариус: он поставил за спину прочный магический щит, и все болты преследователей пропали даром. Но при этом мастер заметно покачнулся, я едва успел не дать ему упасть. У ворот чародеи медленно опустили посохи навершием в землю, и поперек дороги появилась огненная черта, которая переливалась радужными сполохами. «Маги порядка» были готовы произнести заклинание, но ждали нас. Почему же они не атакуют чем-нибудь другим, лишь бы избавить нас от пытки бегства?
Двести метров. В ногах стали лопаться капилляры, и они отказывались нести тело дальше. Я уже задыхался от тяжелого бега вверх. Позади снова запели болты, и в это раз один из них все же пропорол мне плечо. Я повалился на бок и прокатился по земле. Невероятно! Но от страха у меня хватило сил вскочить и не отстать от архивариуса, который, вроде как, не заметил моего падения.
Сто метров. И в это время какой-то злополучный камень попался под ноги. Нет, это не может быть конец! Ведь спасительная черта так близко, а маги готовы нас защитить! Я почувствовал, как рвутся связки. И колени подгибаются к земле, не в силах противостоять боли. Наступила странная тишина, и миг падения как будто превратился в вечность. Сзади померещились алчные руки, которые только и хотели, что загрести меня в свои жуткие объятья. Я поймал взгляд мастера. Его голос слышался, казалось, из незримого далека: «Нет! Ты не можешь упасть! Ты должен по…». И еще откуда-то сверху пришел до боли знакомый крик, тот самый, полный страха и надежды: «Ты должен помочь». И он дал мне такую силу, о какой я не мог даже и мечтать. Волна этой силы прошла снизу вверх по позвоночнику, и на спине в миг выросли шесть ослепительно белых крыльев. Они были заметны только для меня, я просто знал это. Крылья одновременно расправились и взмахнули сами по себе, толкая меня вперед, а я успел подхватить мастера. Я знал и то, что со стороны это выглядело как прыжок. Мы с архивариусом буквально пролетели последние пятьдесят метров и оказались по ту сторону спасительной черты. Я увидел, как маги вскидывают посохи и навершия озаряют все вокруг ярким светом. Следом прогремел взрыв, такой мощный, что уши немилосердно заложило. Там, где только что были «работники ночи», ввысь поднялась волна из щебня и гальки. Она подбросила людей над домами, ломая, круша щебнем их тела. Кто-то умирал сразу, растерзанный заклятьем, кто-то, только падая на землю. Но я не слышал их криков: я не слышал ничего, кроме далекого успокаивающего шума прибоя, который лишь был в моей голове. Я лежал на спине и смотрел на ядро Сердца мира. Там уже появился тонкий светлый серп. Неужели утро? Как же долго я не видел свет, а светлый серп все увеличивался и увеличивался. Начинался новый день, и ночь убиралась восвояси. Не было боли, не было страха, я совсем не чувствовал тела. Я был этому только рад и одними губами прошептал: «Спасибо. Как я могу тебе помочь? Объясни…». Полоса рассвета пробежала по воротам между городами, по земле, и осветила мое лицо. Ядро превратилось в сияющий шар, который ласкал глаза. Призрачный голос возник снова. Но теперь в нем не было страха, только надежда: «Смотри…». И свет заполнил собой весь мир. Я засыпал.
Глава 2: Возвращение.
(???.???.???)
Было темно, но глаза быстро приходили в себя. Предметы приобретали очертания, сознание просыпалось ото сна. Я сел на кровати и тяжело задышал. То, что я сейчас чувствовал, было непонятно и страшно: мне опять снились цветные видения, которые были слишком реальны, чтобы быть просто сном. И все бы ничего, если бы это случалось регулярно. Но последний из них я помнил только в детстве. Там я находился в странном мире, где нет горизонта. И жизнь во сне похожа на ту, что была несколько тысяч лет назад. Ребенком я изучал историю и тогда узнал, что эта давняя эпоха называлась – технократическая. Я думал сперва, что это сны о прошлом, но нет. Почитав хроники, я убедился в том, что наш народ никогда не жил в подобном мире, какой был в моих снах. Я рассказывал свои видения родителям, но они лишь успокаивали меня, говорили, что это из-за волнения и излишней детской впечатлительности. Они не понимали, да и я не мог им описать то, что было на душе. Каждый раз, просыпаясь, я какое-то время путал сон и явь. Были короткие временные пробелы в памяти. Пробуждаясь, я жил как будто двойной жизнью, пока окончательно не приходил в себя. Но все равно некоторые моменты и образы не давали мне покоя и в реальности. Уже тогда меня начали посещать бредовые мысли: кто я на самом деле? Когда сплю или когда бодрствую? Вдруг, по настоящему моя жизнь протекает там. А родители, друзья и Великий лес всего лишь сон? «Бред, шизофрения!» - говорили мне ровесники и однозначно крутили пальцем у виска. А взрослым я о своих мыслях не рассказывал, только о снах. Но все это было, как я уже говорил, в детстве и прошло к годам пятидесяти, а то и раньше. Что же произошло сейчас?! Почему вернулись цветные сны?! Я все также сидел на кровати, обхватив голову руками, и тяжело дышал. «Ну, давай соберись! Приди в себя! Вспомни, кто ты!» - я шепотом приказывал сам себе, по крайней мере, тогда это помогало. – «Мое имя – Шерин Дана. …Что еще за Дана? Нет, не так. Имя вроде бы правильно, а теперь ветвь. Какая же у меня ветвь? Тоис? Нет, но похоже на то. Энис? Тоже неправильно, а все равно как-то ближе, чем Тоис. Онис? Шерин Онис!»
Я все шептал себе под нос: «Точно! Вспомнил, слава Толбе! Какому Толбе? И причем тут ему слава?» Но в это время моего плеча коснулась чья-то теплая рука.
Я вздрогнул и резко повернулся, отскакивая назад, да так, что чуть не упал на пол. Передо мной на кровати сидела девушка. Она смотрела на меня испуганными глазами и заметно дрожала. У нее были изящные очертания тела и длинные темные волосы, которые ниспадали до талии. Лицо показалось мне знакомым, вот только бы не зеленые, как будто кошачьи, глаза и заостренные вверх уши. Она заговорила мягким нежным голосом: «Шерин, что с тобой?» «Не знаю, а ты кто?» - я еще не вырвался от оков сна и трудно соображал. Но она вдруг успокоилась и сощурила глаза: «А ты кого это собирался здесь увидеть?» Я сел на кровать, продолжая тупо ее разглядывать. И хотя тут имелось, на чем остановить лукавый взор, мысли возникали совершенно о другом. Они беспорядочно метались в голове, но нет-нет, да и становились на место, заполняя пробелы в памяти.
Эта девушка – моя подруга, очень давняя. Мы даже планировали пожениться, вроде бы, но вот имени ее я не помнил. «Извини, любимая. Это все сны» - я додумывал фразу на ходу. – «Они опять вернулись, те, что из детства. Я тебе никогда о них не рассказывал?» Она недоуменно покачала головой в знак отрицания. И мне пришлось рассказать ей все, потому что это была моя единственная сейчас надежда вспомнить. Девушка молчала все то время, пока я говорил, лишь иногда удивленно поднимая тонкие брови. Потом она вздохнула и обняла меня, успокаивающе прижимая к себе, как ребенка: «Все хорошо, милый. Ты в порядке, ты здесь, со мной. А об остальном не беспокойся». «Но я многого не могу вспомнить, даже твоего имени!» - я чуть отстранился и взглянул ей в глаза. Она лишь улыбнулась и поцеловала меня легким касанием губ: «Я тебе помогу. Вот, например, я – твоя подруга и любовь Нио из ветви Са. Ты – главный архитектор проекта «Ойкумена». Ну что, вспомнил?» «Нио Са…» - вымолвил я. – «Красивое имя. Пожалуй, я поменяю название проекта». Какого проекта? Да неважно, вспомню.
Остаток ночи мы уже не спали. Нужно было многое вспомнить, а начали, как принято у всех цивилизованных эльфов, конечно с главного.
* * *
К утреннему рассвету все прошло окончательно, растаяло, как призрачный туман на ветру. Странный мир без горизонта остался там, за гранью, вместе со своими бедами и похожими на нас существами. Единственное, что запомнилось из видения – это какое-то бегство, где я-из-сна чуть не погиб. Но, Велик Толба, это был всего лишь сон. Я жив и здоров, стою на терассе и встречаю рассвет, вдыхая пьянящий аромат утренних трав. Роща просыпается вместе со мной, набирается сил для нового дня. У «Дубового холма» собираются энты, разумные древоподобные существа, и их младшие братья – бьерны.
Давным-давно эльфы и «древесные» были непримиримыми врагами. Но это была архаичная эпоха: мы были глупыми до такой степени, что сами разрушали тот мир, в котором живем. Леса вырубались, уничтожались многие виды зверей, а нам было все равно. Сейчас трудно и смешно представить эльфа, которому, чтобы построить дом, нужно срубить дерево. Лес тогда давал щедрые подарки и не замечал, как нас становилось все больше и больше, пока, наконец, он не начал сдавать позиции. В отличие от других животных, мы не умираем и не болеем, что дает эльфам преимущество над остальными. Разрастались города из дерева и камня, прокладывались дороги, цивилизация оттесняла и оттесняла природу. Мы считали себя венцом творения, пиком эволюции, а лес – лишь материалом для удовлетворения наших потребностей. Но, оказывается, мир просто ждал, когда эльфы перейдут некую грань дозволенного. И она была пройдена, а природа наконец-то показала глупым существам, что они не единственные разумные на этой земле.
Из самых глубин леса донесся гул, который был похож на звук музыкального рога. И он пробудил к жизни до селе спящих «хранителей»: энтов и бьернов, но тогда мы называли их просто «древесные». Ожившие деревья вошли в города и селения, разрушая все, нами построенное. Но, что странно, никого не убивали, уничтожая лишь саму цивилизацию. Редко, когда нам удавалось убить хотя бы одного из них, так как ни одно оружие не причиняло «деревьям» вреда. «Древесные» теснили эльфов, как когда-то эльфы лес. И наступил момент, что отходить нам было некуда. Позади был океан, а за ним снова Великий лес. Последняя кучка выживших решила стоять до последнего, но случилось неожиданное. Впервые «хранители» заговорили с нами и оказались даже мудрее нас. Они предложили нам знание того, как можно стать едиными с природой, жить в гармонии с миром. Мои предки отбросили тот примитивный этап развития, на котором были и познали новые секреты мира.
Сейчас я, Шерин Онис, потомок тех эльфов, смотрел на энтов, как на старших братьев. «Дубовый холм» все заполнялся ими, пришедшими на молитву к самому древнему энту. По легенде, он проснется только тогда, когда всему миру понадобится его защита. Дай Бог, чтобы этого никогда не случилось. Я перевел взор от «хранителей» на Рощу внизу. Это была самая большая Роща на всей земле, ее населяло тридцать миллионов эльфов. С терассы наверху она была как на ладони, так как наше древо возвышалось над всей Рощей. Мой далекий предок, первый из «новопознавших», посадил его. Оно было самое раннее из всех, самое первое древо-дом, поэтому и выросло выше остальных. Предка звали Онис, который основал нашу ветвь, да и всю Рощу в придачу. Жаль, что его сейчас нет в живых. Да, мы не стареем и не болеем, но несчастные случаи бывают и у эльфов. Он бы очень порадовался, увидев, как из одного им посаженного древа получилась огромная Роща, которая протянулась от моря на западе до владений «древесных» на востоке. А с севера и с юга она была ограждена горными хребтами, отчего получила еще одно название – долина «Онисград». «Онис» - по имени моего предка-основателя, а «град» - это старое название поселений, город, как говорилось раньше.
Я стоял и ждал рассвет. Красное зарево на востоке уже заняло полнеба, вот-вот должен был появиться и край солнечного диска, выплывающий из-за горизонта. Внизу разрасталось движение: каждый житель старался забраться ярусом повыше, чтобы стало видно рассвет. Все живое сейчас притихло в ожидании наступающего момента, желая впитать в себя часть силы, которую даст светило. Раньше это умела только природа, а теперь умеем и мы – эльфы. Несколько минут не было вообще ни звука, ни движения, только белый туман плавно перетекал из одной формы в другую. Но потом показался маленькой алой точкой восстающий диск, и мы все разразились ликующим приветствием. Каждый шумел на свой лад, но смысл был один: все эльфы славили начало нового дня, и благодарили Толбу за то, что этот день настал. Но это было только начало, потому что солнечный свет еще не достиг Рощи. Полоса сияния быстро приближалась к нам с востока. И там, где она проходила, туман мигом рассеивался, а на его месте вверх от земли, обвивая каждый лист и ветку на дереве, вырастал фонтан ярких золотых нитей. В том месте лес наполнялся магией на весь день и всю ночь. На вершинах загорался радужный светлячок, который сразу же разбивался на множество маленьких частей, и они, как снежинки, сыпались вниз. Нио выбежала на терассу в самый последний момент, когда уже полоса рассвета подошла к Роще. Этого момента ожидал каждый эльф в Онисграде, который не проспал его начала. Но даже если кто и спит, то он все равно наполнится силой, просто не почувствует этого в отличие от встречающих утро. На мгновение я затаил дыхание, потому что Это похоже на погружение в воду. Я широко открыл глаза, и солнце на горизонте стало из алого сразу желтым. Волна света, подобно той самой воде, охватила все тело, становясь очень быстро то теплой, то холодной, то мягкой, то жалящей. Магическая энергия врывалась внутрь, создавая на плоти радужные всполохи, которые один за другим пробегали за спину и сгущались в тугой комок. Казалось, кто-то взял тебя за плечи и теперь выгибает их назад. Ком становился все больше и ярче, пока так же, как елочные светлячки, не лопнул на маленькие снежинки. Я ощутил порыв свежего ветра в лицо, который нес в себе все благоухания леса, а за спиной в разные стороны из позвоночника вырвалось шесть толстых, ослепительно-белых хвостоподобных нитей, шесть магических крыльев. Они трепетали по ветру, и я знал, что в этот момент сознанием охватываю весь мир: чувствую каждую росинку на лепестках цветов, каждую пушинку на тополином лугу, каждого зверя и птицу, каждого эльфа, который тоже чувствует и меня. Это был момент полного единства с миром, когда тебе доступно любое заклинание из всего арсенала леса.
Я поморгал глазами и потянулся, предварительно спрятав крылья и надевая халат. Нио была рядом со мной. Она грациозно вытянулась, даже не думая убрать свои шесть нитей. Ото всюду раздавалось веселое пение и радостный гомон: это жизнь поздравляла себя с началом нового дня, нового витка в бесконечном узоре. Я крепко обнял девушку, она ответила мне страстным поцелуем, и мы снова смотрели друг на друга сквозь радужку глаз, в которых отражалось сияние просыпающегося мира. «Доброе утро, Вечная. Как ощущения?» - я подхватил ее на руки. Она в ответ провела ладонью по дубовой коре парапета. И в том месте, где пальцы Нио касались дерева, в одночасье распускались бутоны алых роз: «Великолепно, Шери». Я улыбнулся и подошел к краю, но подруга жестом остановила меня: «Послушай, радость моя, а ты уверен в своих силах?» «Не волнуйся так, уж это я не забыл» - ответил я и шагнул с терассы вниз. Порыв прохладного воздуха засвистел в ушах, и мы устремились к земле, чувствуя, как замирает сердце. Я выждал миг, когда оставалось всего пять ярусов до конца, и только сейчас расправил магические крылья. Падение плавно замедлилось, а в полуметрах от травы совсем прекратилось. Я мягко приземлился на одно колено и услышал, как мне зааплодировало множество рук. Я помог Нио встать на ноги и поклонился толпе зевак. Это были дети, которые шли на утренние занятия. Им, неверно, лет тридцать-сорок, если считать, что «возраст стабильности» у нас наступает в сто двадцать. Тогда эльф перестает телесно изменяться и считается взрослым.
Ближайший к нам малец подпрыгнул, неумело взмахнув своими нитями в подражание мне. Но Нио ловко поймала его и погрозила пальцем за шалость. Она права: им еще только предстоит научиться фокусировать силу и управлять магическим чувством, а пока следует воздержаться от сложного волшебства, особенно от полетов. Я отвлек девушку от воспитательной деятельности: «Милая, посмотри, пожалуйста. Мне кажется, я халат в полете порвал». Она внимательно осмотрела мою спину, когда я повернулся: «Гм, да. Тут не маленькая дыра. Как ты умудрился?» «Не знаю» - я виновато пожал плечами. – «Наверно ветка какая-нибудь или еще что». Она покачала головой: «Тогда иди на поляну к Аледу, у него лучший шелк. Только не заказывай больше халатов, возьми плащ или балахон». «А ты? Ты со мной?» Она хотела удивиться, но видимо привыкла за ночь к моим пробелам в памяти: «Я занята до полудня. Меня дети ждут: сегодня группа самых маленьких, что даже в темноте видеть не умеют. Ну, до встречи в Саду знаний». Я поцеловал Нио и пошел по главной тропе на юг. По дороге встречались знакомые, с которыми я здоровался, желая доброго дня, но не всех вспоминал.
В центре Рощи росли в основном дубы и секвойи, как самые удобные жилища, но понять, что это именно они, было трудно. Так как эльфы изменяли их по собственному усмотрению. Обычно сажались рядом три или более одинаковых дерева, которым давали расти свободно лет пятьдесят. Потом в ход шла магия: она заставляла растения сплетаться друг с другом ветвями, чтобы образовать стены и переходы. Теперь дом напоминал широкую колонну, разделенную на ярусы, этажи – как это называлось в старую эпоху. Деревья росли после этого только вверх, где каждый новый ярус был точной копией приведущего. Между рядом стоящими домами раскидывались мостики. Особенно в центре Рощи, где от них просто рябило в глазах. А некоторые слишком сообразительные личности даже создавали некое подобие висячих садов и площадей на средних и возвышенных ярусах. Из-за этого в самом низу приходилось использовать «ночной взор», так как свет сюда практически не попадал. Я радовался только тому, что многие это понимали. И, по решению совета, в самых темных местах устанавливались сияющие кристаллы, которые питались магией. Утром они заряжались «силой рассвета», а ночью с ними делился энергией каждый мимо проходящий эльф. Я был не исключением, не смотря на авторитетную ветвь Онис.
Тропа выводила меня из центра Рощи и поворачивала на запад, к морю. А я направлялся дальше, на юг, где была «поляна ткачей». Через несколько кварталов начнется река, которой нет названия: все так просто и говорят – Река. Тем более что она единственная в долине, и перепутать ее не с чем. Но я не успел еще выйти из центра, как мое внимание привлекла странная аномалия: светокристалл на окраине одного из кварталов отчего-то очень тускло горел. Такого просто не могло быть, ведь рассвет прошел здесь совсем недавно! Ему положено сиять еще до самого заката. Я подошел к нему и приложил ладонь на гладкую поверхность, отдавая немного своей силы. Камень стал теплее и снова разгорелся в полную мощность. Так-то лучше. Я потер ладони и уже собрался отправиться по делам, но кристалл вдруг потемнел, как будто меня здесь и не было. Что за мистика, раздери меня Тьма?! «Куда же уходит мана?» - прошептал я, обходя камень вокруг. Визуально все было в порядке, и я решил прощупать ауру этого места. «Есть!» - я увидел то, что искал. Магический поток, обвивая камень, скользил вверх, но вместо того, чтобы возвращаться к подножию, он превращался в толстую нить. Она лилась по воздуху и терялась в зарослях сирени в ста шагах от меня. Я скрылся в сумраке ели, принимая невидимую форму и включая «ночной взор». «Если так и дальше буду тратить ману, то к ночи у меня ее совсем не останется» - подумал я и стал подкрадываться к кустам.- «Еще только раннее утро, а я уже наворожил и «полет», и кристалл зарядил, и «ночной взор», конечно. А теперь – «невидимость»! Точно, на целый день не хватит».
У сирени нить от светокристалла не терялась, как я только что думал, а поглощалась каким-то существом. Я приготовил «призрачный аркан» и скользнул бесшумной тенью к просвету в кустах. Там, прислонившись спинкой к коряге и находясь в глубоком трансе, сидел Ост – маленький зверь с большими глазами на вытянутой мордочке и длинным хвостом. Он подергивал остренькими ушками, перебирая ручонками в воздухе. Зверек настолько был поглощен делом, что меня не замечал, поэтому я вышел из «невидимости» и убрал заклятье «аркана». Я сел рядом с Остом, решив подождать окончания транса: хоть он и воровал ману, заслуживал наказания, но я не в праве был вредить его здоровью, вырывая из астрала. Осты были загадкой для нас: они могли впитывать ману сверх своего потенциала. Дело в том, что, перейдя из архаичной эпохи в новую, эльфы познали магию. А вместе с ней и то, что каждый обладает своим потенциалом силы, количеством «маны», как потом это назвали. Во время рассвета я могу впитать не более пятисот единиц – это мой потенциал. Но у кого-то он больше, а у кого-то меньше: его можно развивать в течение жизни. Я использую ману на заклятья, в качестве оплаты каких-либо услуг, на зарядку светокристаллов: так она тратится весь день. Так же я могу получать ее из разных источников и от других эльфов, но больше пятисот у меня все равно не будет. А Осты вообще как будто не имели грани для силы, качая и качая ману в себя. Рассвет давал им сполна, но они и дальше могли заряжаться. И что странно – Осты не могли использовать силу на заклинания, только отдавать и принимать. Мы не понимали этого, но научились использовать их умение. Сейчас у каждого эльфа-ремесленника был, как правило, хотя бы один ручной Ост. Для чего? Ну вот, к примеру, я приду к Аледу ткачу. За работу он попросит, предположим, пятьдесят единиц маны, а потенциал его уже заполнен до края. В этом случае я отдам плату его ручному Осту. Тут у меня появилась подозрительная мысль: а чей же это зверек рядом со мной? То, что он ручной, я понял сразу, ведь диких Остов в Онисграде не водится. Я посмотрел на него опять и заметил, что он начинает открывать свои большие глаза. В следующий миг Ост уже был в моих руках и что есть мочи вырывался, дико вереща. Я несильно сжал его, заставляя угомониться. Это помогло, и сейчас зверь просто подрагивал в ладонях, смотря на меня перепуганными глазами. В них я увидел маленькие росинки слез: ну еще не хватало ему разреветься, вот ведь нежные существа. Я ослабил хватку и погладил воришку: «Не надо, малыш. Я не обижу тебя, только скажи, кто твой хозяин?» Он все еще боялся, но все же смог запинающимся голоском пропищать: «О-у-у. Оури – хозяин… Хо-хо-хозяин - Биорн». «Ури Бьерн?!» - я не поверил своим ушам, подумав: зачем ему ручной Ост? – «Он твой хозяин?» «Да, Оури. Хозяин накажет Глена, Глен плохой!» - зверек чуть опять не расплакался. Я выругался про себя, но успокоил его: «Нет, не плач, Глен. Сейчас мы пойдем и найдем Ури». Я посадил его на плечо и пошел по главной тропе на запад. Тут уже было много народу, все спешили по делам. В толпе я заметил знакомое лицо, остановился и поздоровался: «Орин Са, доброго утра!»
- А-а, Шери, доброго и тебе! – брат Нио усмехнулся и посмотрел на Оста. – Твой? А зачем он тебе, никак в ремесло подался? И чем занимаешься?
- Нет, не мой. Это Ури Бьерна, я его нашел у дороги.
- А зачем ему Ост? – удивился Орин.
- Я тоже ничего не понимаю. Кстати, ты его нигде не видел?
- Ты что, Шер? В Роще тридцать миллионов душ, а я только проснулся. Где бы я его увидел? Но ты не переживай, Ури наверно там же, где и обычно.
Я засмеялся: «Понял тебя, брат». И мы попрощались.
* * *
Бар «Утренняя роса» находился на берегу Реки, и владельцем его был друг моего прадеда, эльф, живший еще в старую эпоху. Его звали Глен Дис, как и Оста у меня на плече. Дом Глена составляло древо из трех сосен и двух секвой, где на первом ярусе был бар. Вина с маркой «Дис» славились своим качеством по всему Онисграду и даже в других Рощах. В обширном дворе рядом с древом было не протолкнуться от посетителей. Я с трудом смог дойти до стойки. Хозяин бара отдыхал в кресле, потягивая эль. Ему не было нужды суетиться, за него это делали бармены и официанты. Я присел рядом: «Доброго тебе дня, уважаемый. Как работа?» «Не жалуюсь» - эльф потянулся, прищурив глаза. – «А это у тебя кто?» Глен Дис показывал на Оста. Я погладил зверька, который по привычке причесывал шерстку: «Это Ост Ури Бьерна».
- Славный, а как зовут? – Дис пощекотал его по пузу, отчего тот защебетал и куснул эльфа за палец.
- Глен.
- Что, Шерин?
- Нет, это Оста зовут Глен. Только это не я его так назвал, а Бьерн.
Тут хозяин Дис помрачнел: «Так, Бьерну за это больше вина не дам». Я решил, что он обиделся и попробовал исправить положение: «Не кипятись, друг. Он это от уважения к тебе. Лучше налей мне чарку «Пьяного энта»». Под этим названием скрывалась самая знаменитая настойка Глена, но вот почему вдруг она называлась «Пьяный энт», я понять не мог: где же видано, чтоб «древесные» вообще пили спиртное. Эльф приподнялся в кресле и выудил откуда-то деревянную бутыль: «Вот она, родная. Для самых уважаемых гостей и берегу. Но извини, Шерин Онис, при всем моем уважении к твоей ветви, не бесплатно. Сорок маны, пожалуйста». «Да за такую вещь и пятидесяти не жалко!» - я протянул руку Глену, но тот покачал головой. Потом кивнул на стойку бара: «У меня потенциал уже полный, слей Мелкому». А через миг Дис уже искал взглядом того самого Оста по имени Мелкий, так как рекомого нигде не было видно: «Леда, где Мелкий?» Девушка-официант иронично подняла взгляд к небу и показала куда-то вниз: «Господин Мелкий и господин Лысый изволили нашкубаться и в данный момент пребывают в нерабочем состоянии». Мы с Гленом посмотрели под стойку и увидели просто милейшую картину. Ост по имени Лысый во всю храпел, поглаживая вздувшийся живот. Рядом сидел другой зверек, который сокрушался по поводу стойкости товарища и тонким голоском пищал:
Лейся вино, лейся эль.
По чарке, хозяин, нам с другом! Быстрей!
Мы выпьем до дна и снова нальем,
А как нашкубаемся, так упадем.
И никогда не устанем мы пить –
Поскольку на свете так радостней жить!
Мелкий с чувством икнул и, обессилев, повалился на брюхо Лысого. Тот что-то проворчал, пытаясь почесать себе пузо. Но вместо этого поскреб спину друга, что последнему, видимо, очень понравилось.
Глен Дис глубоко вздохнул, нахмурил брови и строгим голосом произнес: «Леда, кто налил Мелкому?» Эльфийка побледнела: «Не-не знаю, в-вот на рассвете совсем трезвый был. Ну, там, попросил у меня рюмочку полечиться. Уж ему так плохо после ночной смены-то было. Я его и пожалела». «Пожалела, значит?!» - хозяин стукнул кулаком по столу. – «А кроме тебя? Его еще, наверно, Ирвин с Фойджи пожалели. Да у Лысого «закрома» отыскались, в виде пары бутылок! Ладно, давай работай. А с этими я потом побеседую». Эльф повернулся ко мне: «Вот, посмотри. Какое с ними ремесло? Одни убытки, так что пусть чарка будет бесплатно. От этого не обеднею». Мы выпили по одной, и эльф снова куда-то спрятал бутыль. Потом он поудобнее устроился в кресле и спросил: «Так что ты намерен делать с Остом?» «Найду Ури Бьерна и верну ему» - я наклонился к эльфу поближе, приглушая голос. – «Тут ведь вот какое дело. Я Оста в одном из кварталов нашел. Представь себе: иду я и вижу, как светокристалл тухнет, а этот сидит и качает из него ману.» Глен открыл от изумления рот, проливая на землю эль: «Смотри-ка, какие дела в нашем Онисграде творятся. Сколько живу, впервые слышу, чтобы ручной Ост без приказа хозяина ману тягал!» Я кивнул, показывая взглядом в сторону посетителей: «Вот мы и спросим Ури Бьерна про его зверушку». «Иди, спроси. Он где-то здесь должен быть» - услышал я напутствия Глена, поднимаясь из-за стола.
Проталкиваться сквозь толпу быстро надоело, бороздя двор вдоль и поперек, а Ури все не попадался. Подумать только, как будто прячется! Или он уже покинул бар? Нет, на Бьерна не похоже: раньше полудня этот эльф никогда отсюда не уходит. Я поискал еще немного и решил бросить это занятие. Да ну его, схожу вечерком к древу-дому Бьернов и оставлю Оста там. Но, по неизвестной прихоти судьбы, до вечера ждать не пришлось. Ост Глен дернул меня за ухо и пропищал: «Оури хозяин! Глен видит хозяина! Там-там-там!» При этом он стал прыгать по плечу, одной рукой тыча в сторону выхода, а другой продолжая дергать меня за кончик уха. «Да перестань уже, больно ведь!» - я приструнил малыша. – «Идем к хозяину, идем! Только ухо отпусти!» И в самом деле: около выхода, за первым столом, выращенным из ольхи, сидел смуглый темноволосый эльф в окружении нескольких пустых бутылок. Он безмятежно опустил голову и спал, а его шевелюра разметалась по столу. Эх, Ури, Ури. Доведет тебя скоро эль до прогулок по «заоблачным мирам». Я присел рядом, но эльф даже не поднял головы: «Подъем, вино принесли!» Это безотказно подействовало: он отодрал голову от стола и стал озираться. Потом увидел меня сквозь радужку своих зеленых глаз и еще больше потупился, наверно не ожидав мою персону здесь встретить. Я чуть похлопал его по щеке, так, для профилактики отрезвления: «Ури, это Шерин, Шерин Онис. Узнаёшь вот этого Оста?» Глен, как ни в чем не бывало, продолжал сидеть на плече, как на насесте, и целеустремленно ковырять в своем, слава Толбе, носу. Потом этой же рукой полез мне снова в ухо. Да сдалось оно ему?! «Глен!» - я даже прикрикнул на Оста, и это было слышно на весь бар. Рядом со стойкой в дальнем конце двора поднялась фигура Глен Диса: «Чего тебе там, Онис?» «Извини, хозяин Дис! Это я к Осту обращаюсь!» - прокричал я, не подумав о своих словах. Все посетители дружно захохотали, принимая это за шутку, а хозяин бара погрозил мне кулаком. Я покраснел, выругался про себя и обратился к Ури: «Ну, Бьерн, этот Ост тебе знаком?» «Да, эт-то мой. А-а где ты его нашел?» - он потянулся к зверьку, но тот отчего-то забился мне под халат. Я отстранил руку эльфа и усмехнулся: «Вижу, вы не очень-то ладите». Он стал мигом трезветь, а в его голосе появилось раздражение: «Онис, отдай Оста! Я его всю ночь искал, паршивца!» «Погоди, сначала послушай вот что. Ты вообще знаешь, где я его подобрал?» - я перешел на шепот. «Это у тебя я и хочу спросить» - Ури скрестил руки на груди, откидываясь на спинку стула. Я положил локти на стол и приблизился к нему, смотря прямо в глаза: «Твой Ост воровал ману из светокристалла». Зрачки Бьерна забегали, а руки задрожали: «Ложь! Ты думаешь, что это я приказал ему воровать! Ты хочешь опозорить нашу ветвь!» Я оставался спокоен, лишь перебирал в голове кое-какие мысли и догадки. А чего это он так завелся? Онисы и Бьерны, конечно, друг друга недолюбливали: были инциденты в прошлом. Но до открытых столкновений дело не доходило, и жить две ветви никогда друг другу не мешали. Сейчас я даже не слушал его брани, только разглядывал содержимое стола и ждал, когда он успокоится. Так-так, что-то здесь неладно. «Ты закончил?» - осведомился я, приметив, что за нашим разговором уже наблюдает большинство посетителей. Ури, как говорится, метал молнии и тяжело хрипел от злости, проклиная меня сквозь зубы. Я простил ему и это: протрезвеет до конца – сам устыдится. Следующие слова я произнес уже совсем тихо: «Ури Бьерн, какой у тебя магический потенциал?» Он мгновенно замолчал, видимо догадываясь, зачем я это спрашиваю. «Да иди-ка ты, Онис, троллям зад подтирать!» - выпалил он и сам заржал над своей пошлостью, окончательно выведя меня из себя. Я медленно поднялся со стула, глядя в землю. Тишина повисла над ветвями, и даже гоготание Ури слышалось по-другому. То, что я собирался сейчас сказать, я имел право произносить только в крайних случаях. Если ошибусь – мой авторитет сильно пострадает, да и статус всей ветви Онис тоже. Но терпеть так дальше выходки Бьерна было невыносимо, и я решился. Резко вскинув голову и пробуравив глаза эльфа строгим жестким взглядом, я заговорил, нарочито громко, чтобы слышал каждый: «Уриан из ветви Бьерн! Правом, данным мне предками, быть судьей и решателем споров, я, Шерин из ветви Онис, приказываю тебе открыть свой магический потенциал Силы!» Весь бар еще пуще притих, затаив дыхание. Мгновения плавно следовали одно за другим в такт биению сердца. Заявление было очень серьезное, так как потенциал нельзя было узнать без желания хозяина. Вопрос об этом приравнивался к вопросу, который так же нельзя было задавать девушке: лишена ли она невинности. Но сейчас был не тот случай, при котором положено следовать этике. Я очень рисковал, обвиняя Уриана. По двору прошел шепот, из которого я понял, что сегодняшнюю историю про светокристалл и Оста уже знают все. Бьерн упорно молчал, косясь, то на меня, то на окружавших нас эльфов, нервно перебирая пальцами. Не знаю, чем бы закончилось эта затянувшаяся тишина, если бы хозяин бара не нарушил ее. Глен Дис возник неожиданно: «Хватит корчить из себя туполобого кабана, Ури. Все и так ясно: ты здорово влип. Шерин, его потенциал Силы – сто единиц». Обвиняемый сжался, как черепаха под панцирем и бешено вылупился на Диса. Потом он резко вскочил и рванул к выходу из бара, в надежде скрыться. Но я был готов к этому и, опередив всех, схватил беглеца за предплечье, опрокинув на спину одним из приемов рукопашной схватки «Йонго». Два крепких молодца подняли эльфа и усадили обратно на стул, крепко держа за руки. Хотя смысла в этом, я думаю, уже не было. Никуда бы он не делся: заклятье «аркан» все равно любого догонит. «Как ты узнал, что у него сотня?» - спросил я Диса, поправляя халат. «А я уже давно знал» - покачал головой Глен. – «Он каждое утро покупает по пять бутылок эля, двадцать маны за штуку. А на большее у него не остается. Вот и решил завести Оста, чтобы тот воровал для него». Я только и мог, что позавидовать смекалке Диса. Теперь надо было вынести вердикт нарушителю. Я не мог его просто так отпустить, потому что кто-нибудь еще из малодушных эльфов захотел бы поступить по примеру Ури, начать воровать. Я собрался с духом: «Уриан Бьерн. Ты обвиняешься в тяжком деянии – воровстве, а также в принуждении и жестоком обращении с подручным Остом. Ты будешь препровожден на суд твоей ветви для вынесения приговора. Я же, как судья, со своей стороны принуждаю тебя к следующему. В течение двух месяцев вся твоя мана будет уходить на зарядку светокристаллов в районе квартала твоего древа. Согласны ли свидетели с вердиктом судьи?» Я оглянулся на стоящих вокруг стола. Они слаженно покивали головами: «Правильно, Онис. Это ты его, вора, еще и пожалел». Несколько эльфов поставили Ури на ноги и повели к выходу. Он не сопротивлялся, лишь в последний момент обратился ко мне, безвредно шипя сквозь зубы: «Ты мне за это еще заплатишь, Онис! Клянусь, ты когда-нибудь ответишь!» Но я пропустил угрозы мимо ушей.
Ост по имени Глен уже снова был на моем плече и опять теребил бедное ухо. Я снял зверька, протягивая Глен Дису: «На, возьми. Куда же его теперь? А у тебя хоть при деле будет». Хозяин бара отрицательно замахал руками: «Нет-нет, Шер. У меня своих пьяниц предостаточно. Мелкий с Лысым одни чего стоят. Этот с ними сдружится и таким же станет. Отнеси кому-либо другому». Я пожал плечами: «Твое дело. Тогда Аледу отнесу, я как раз на Поляну иду. Что ж, увидимся». «Хорошо. До встречи, Онис» - сказал Глен Дис и, опомнившись, крикнул официантам. – «Ну, что рты пораскрыли! Быстро за работу! У клиентов уже, поди, глотки пересохли!» А я пересадил «своего» Глена на другое плечо, наказав не трогать ухо, и отправился на поляну «ткачей». К полудню, думаю, со всеми делами смогу управиться. «Ох, не было печали!... Теперь вдобавок Оста пристраивать надо. Ну да ладно. Разберемся». С этими мыслями я последний раз окинул взглядом двор и направил свои стопы на восток.
* * *
Если идти на запад от бара «Утренняя роса», то выйдешь к гавани. Там Река впадает в море, образуя небольшую дельту. Но мне нужно было идти к поляне, что находится на востоке. Я брел по главной тропе, по пути встречая знакомых ремесленников, предлагал им Оста. Как на зло он никому не был нужен. Мало помалу жилые кварталы сменились полем, за которым был мост на другую сторону Реки. Я, конечно, мог бы и перелететь ее, но впереди еще был целый день, и мана могла понадобиться. Это утром я, решив пощеголять перед Нио, не подумал, что сто единиц на «полет» вышло все-таки дороговато.
Поле, которое было практически в центре Рощи, специально не насаждалось. Его оставили для барсов, где уже несколько веков была их охотничья территория. Тут, на границе поля и Рощи, главная тропа поворачивала на север: к моему древу, и еще дальше. Пока не упиралась в Сад знаний (Я вспомнил, что обещал Нио успеть туда к полудню). Но что поделать, раз поход к Аледу вылился в такую историю с Остом. Хотя у меня еще есть часа три. Должен успеть, коли ничего опять не случится. Я отправился неспешным шагом, надеясь, что дорога до моста не займет больше получаса. День был безоблачный, и солнце обильно освещало землю. Особенно прекрасен в это время горный хребет на севере: снежные шапки которого переливались кристальным блеском, словно алмазы. Справа от меня паслось стадо оленей, тщательно пережевывая сочную траву. Я осторожно прошел мимо, стараясь не напугать их, но вожак почему-то поднял голову и предостерегающе повел рогами из стороны в сторону. Странно, чего он так всполошился? Я поднял руку, стараясь погладить оленя по шее: «Прости, вожак. Я не собираюсь причинять тебе и твоему стаду вре…» Договорить я не успел, так как олени резко тронулись с места и припустили к Реке. А позади себя я почувствовал какое-то стремительное движение. Я мигом развернулся, выбрасывая в сторону неизвестной опасности «магический удар». Самое простое заклинание самозащиты, когда мана преобразуется в энергетический импульс. Всего пять единиц, и какой-нибудь безмозглый тролль уже пролетит метра четыре. Но то, от чего я сейчас защищался, было отнюдь не троллем. Белоснежное, в частую черную полоску, тело оторвалось от земли, безрезультатно перебирая в воздухе мохнатыми лапами. Через две секунды зверь уже прогнулся и ловко опустился на все четыре ноги, открыв пасть от изумления. Я надеялся, что с ним все в порядке. Надо же быть таким идиотом! Испортил из-за своих страхов барсу всю охоту. Не приведи Толба, он разозлится и пожелает отыграться на мне. Но барс сел на задние лапы, а я в очередной раз удивился, потому что зверь заговорил: «Ну и как это понимать, эльф? Зачем ты испортил Рамуру охоту? Мало того, что ваше племя мясо не ест, так еще и другим решили запретить?» «Нет-нет, брат Рамур. Я и не думал тебя отвлекать» - ответил я (Раз Осты могут говорить, то почему бы барсам не уметь разговаривать). – «Это вышло случайно. Прости». Зверь помотал головой: «Я прощаю тебя, эльф. Но ты должен сделать меня очень быстрым. Я знаю, ты это умеешь». Я подошел к барсу и сел на траву, поднимая двумя ладонями большую белую лапу.
Отличие между выполнением заклинания самому и зачарованием чего-либо или кого-либо было в том, что во втором случае вы должны были «научить» вещь или существо данному заклинанию. Я всегда был хорошим учеником и посещал каждое занятие по волшебству. Конечно, я давно ничего не зачаровывал, но вспомнил, как это делается. Первое, и самое простое действие: почувствовать астрал. Я беру оттуда энергию, а взамен отдаю свою ману, ровно столько, сколько требует заклинание. Второе действие: создать с помощью энергии эффект. Так, барсу нужна скорость? Пусть будет скорость. Я представляю, как поле очень быстро проносится подо мной, и ветер свистит в ушах, а высокая трава рассекается при движении. Теперь осталось главное: передать это Рамуру. Я сжал покрепче огромную лапу зверя, и чары оказались внутри него. Но они пока «спали». И «проснутся» только по приказу барса или меня. Я открыл глаза: Рамур моргал и озирался.
«Эльф, ты обещал сделать меня быстрым, но я не чувствую этого!» - он угрожающе с обидой зарычал. Я встал и спокойно посмотрел на него: «Успокойся. Волшебство начнет действовать только после твоего или моего приказа».
- Так прикажи ты! Рамур не умеет!
- Нет, ты умеешь. Представь, как под тобой проносится поле, ветер свистит в ушах, и …
- Знаю-знаю. И высокая трава рассекается при движении.
Я опешил: «Ты, брат, никак мои мысли читаешь?» Он ухмыльнулся во всю свою широкую морду и сощурился: «Нет. Просто мы все представляем скорость почему-то одинаково. Может быть это признак того, что у нас одни предки? И жизнь в начале времен зародилась из одного организма?» Я открыл рот и сел на траву, не обращая даже внимания на забавы Глена с моим ухом. Вот это да! Рамур оказывается еще и философ?! Барс, как ни в чем не бывало, смотрел в небо и чесал лапой загривок. От кого он этому научился? Я поднялся и дернул Оста за хвост, чтобы не безобразничал. «Рамур, я, честное слово, удивлен твоим познаниям. Где ты этому научился?» «Я часто разговариваю с эльфом по имени Орин. Он приятный собеседник и не распугивает мне добычу» - барс посмотрел на меня с укором. Брат Нио? Тогда все понятно, нашел значит себе верного слушателя среди зверей. Рамур неожиданно подпрыгнул и молнией помчался по полю. Он сделал несколько виражей вокруг меня, высоко подбрасывая пыль. «Ар-р, я чувствую Силу! Теперь у Рамура будет хорошая охота! Спасибо, эльф!»
Барс уже собрался погнаться за оленями к реке, но я его остановил: «Подожди, брат! Я понимаю, тебе не терпится начать приняться за охоту! Но помоги и мне тоже. Заклятье будет действовать еще долго, до заката». Он остановился, повернув ко мне голову: «А в желудке-то урчит!» «Да-да, конечно» - Я бежал к барсу, попутно дергая Глена за хвост. – «Но это не займет много времени, с твоей-то скоростью. Довези меня до «поляны ткачей»: это за Рекой, где много зарослей орешника».
- Ну ладно. Давай садись быстрее, эльф. И держись крепче, только не за уши. Оторвешь еще.
Я запрыгнул барсу на мягкую спину и посадил Оста между колен, чтобы не сорвался по пути: «Спасибо, Рамур. Кстати, меня Шерин зовут. Из ветви Онис». Он немного присел для старта: «Хорошо, Шерин Онис. Я запомню! Вперед!» Барс зарычал, и мы тронулись с места, да так, что Глен от испуга забился мне под халат, а я совсем пригнулся к шее Рамура, позволяя тому нестись на предельной скорости, не обращая на нас внимания.
Он преодолел мост всего тремя прыжками, хотя тот был не меньше двухсот метров в длину. Передо мной открылась «поляна ткачей». Она была настолько же широка, как то поле, где я встретил Рамура. Только здесь все заросло орешником, который возвышался аж на десять метров над землей. Барс затормозил так резко, что я чуть не слетел: «Ну вот, Шерин Онис. Я тебя и привез туда, куда ты хотел. Так что попрошу слезть со спины». Я спрыгнул на землю и вытащил перепуганного Глена. «Спасибо, Рамур» - сказал я, поклонившись. – «Удачной охоты. И передавай привет Орин Са, если встретишь». «Передам, эльф!» - прорычал барс, удаляясь от меня. Я посмотрел, как поднимается пыль у него из под лап и потрепал Оста за ушко: «Эх, брат Глен, опять мы с тобой одни остались. Да не горюй, сейчас я тебе найду хорошего хозяина. Мы пойдем к Аледу, знаешь такого? Он добрый и честный, он не станет с тобой жестоко обращаться, как Ури Бьерн».
При мысли о Бьерне мои брови нахмурились. Да, я нажил себе врага! Да, я воспользовался правом судьи! Но такие вещи, как воровство, прощать нельзя. От них нужно избавляться на корню. Даже методом наказания и принуждения. Ост на плече оборвал мои мысли, дергая меня за ухо. Я опять хотел его поругать, но понял, что он не шалит, а желает о чем-то спросить. Я посмотрел на зверька: «Что случилось, Глен?»
- Оури Биорн, плохой! Глен хочет нового хозяина!
- Будет тебе новый. Вот только придем к Аледу.
- Нет, Глен хочет, чтобы хозяин стал Уонис.
- Как!? Ты говоришь обо мне?
- Да-да! Шерин Уонис хороший хозяин. Уонис ведь никогда не оставит Глена?
В его глазах появились слезы, и Ост прижался ко мне, тыча мокрым носиком в шею: «Глен любит Шерин, любит, любит, любит». Я почувствовал, как он вздрагивает, а следом раздалось громкое всхлипывание, прерываемое иногда неразборчивым щебетанием. «Любит, любит, не оставит,…Уонис,…хозяин, Глен любит!» - Ост пищал все громче, обнимая меня за шею, пока, в конце концов, совсем не расплакался. Я сел на траву и стал его поглаживать. Ну скажи, Толба, за что мне такое наказание! Какой же этот Ост чувствительный и ранимый оказался. Как же мне теперь поступить? Отдам Аледу, так он будет реветь и реветь, распугивая клиентов. Оставлю себе? Но я никаким ремеслом не занимаюсь, мне Ост не нужен. И каждый спрашивать начнет: мол, зачем тебе, Онис, этот Ост. Да, ну все во Тьму, не могу смотреть больше, как животное мучается!
- Глен, успокойся. Перестань реветь. Я не собираюсь тебя отдавать.
- Уонис будет хозяин?
- Да. Шерин Онис теперь твой… друг. Не хозяин, просто друг. У тебя больше не будет хозяина.
- А почему не хозяин?
- Стану им, если начну свое ремесло. А пока просто друг, запомнил?
- Дроуг?! Дроуг-дроуг-дроуг!
Он соскочил и, весело кувыркаясь, запрыгал по траве, а я улыбнулся ему. «Все равно, что бы ни говорили, а новый друг – это всегда радость. Кем бы он ни был, хоть Остом, хоть барсом, хоть эльфом, да хоть даже троллем. Главное, чтобы друг был настоящим». Я встал и начал играть с Остом в догонялки. Он улепетывал и шутя кусался, когда я его хватал. «Не важно, каков этот друг. Но если он любит тебя, и ты любишь его, то такая дружба будет длиться вечно. А любая беда станет нипочем». Мы играли и кувыркались с Гленом. И я подумал, что давно так не резвился. Только в детстве, что прошло давным-давно. Это было как возвращение в тот возраст, где радость могут доставить такие простые вещи, как игра, невинная шалость и другие ребяческие забавы. Я в очередной раз поймал Оста и, смеясь, посадил его на плечо: «Ну что, не смог убежать, друг?» Он захохотал, спрыгивая вниз: «Догони, дроуг Шерин, догони!» «Ах ты, негодник!» - я прокричал ему вслед и побежал по главной улице «поляны ткачей». А еще мне на миг показалось, что за нами наблюдали.