Александр стоял возле дешевого бара и курил, посматривая на свою сиротливую вишневую Оку. Густая ночь окружала его. Ядовитые светофоры мигали, пытаясь поймать спектр радуги. Темнота смеялась над ним, жестоко растирая холод по артериям. Он кинул взгляд на пустую улицу, устилающуюся вдаль серым асфальтом… А ведь у него все было…Сигарета мигнула вызывающим огоньком и замолчала. Он крутанул колесико зажигалки… Красавица любящая жена, семнадцатилетний сын, понимающие родители, деньги… И его любимая Нива, широкая чайка с бесконечными крыльями. А теперь ничего нет. Все уплыло, растворилось и повесило на глаза белую штору неведения. Это все из-за нее.
Опять она. Он резал себе вены и висел в петле над потолком. Но только в мечтах. И все из-за нее. Ноги уже не первый раз предавали его – он держался стену, неравномерно покачиваясь. «Слишком много выпил, - эта мысль прилипла к сознанию». Александр вытащил сотовый из кармана. «Света, я еду» - его шепот в трубке. Он сделал шаг к машине и, уютно расположившись на сиденье, откинув голову на спинку, закрыл глаза. Голову буравила дрель. В мыслях была она. Он вспомнил это лето. Он вошел, сухо стукнув калиткой, и увидел… ее. Ей восемнадцать, ему тридцать шесть. На что он мог рассчитывать? К тому же у нее был роман с его сыном. Он вспомнил ее. Длинные светло-русые волосы, огромные зеленые глаза, дрожащие губы и худенькие руки. Он подняла взгляд и уткнулась в его лицо. Он умолял себя не любить ее, потому что уже влюбился. Из дома вышел Никита, его сын, и нежно обнял ее за плечи. Она обернулась и молча нашла его глаза. Александр понял, что впервые ненавидит своего сына. Никита уходит с ней, а ему осталось лишь ее мерное имя, соленые губы от слез: Яна, Я – на, Я – ноч - ка…
Александр вспомнил ее и заплакал. Он уже не мог не жить. Но без нее… Она ушла месяц назад и больше не возвращается. Он повернул ключ зажигания и порулил домой, на другой конец города.
- Последнее время ты слишком поздно приезжаешь, - заметила Света, поправляя золотистую прядь. Он лишь махнул рукой и, сняв куртку, отправился на балкон. В последнее время это стало единственным местом, где он мог находиться. Александр вытащил потертую пачку L&M и закурил нервно и жадно, беспорядочно пуская дым, закрученный в кольца. Где-то там, далеко остались Света и сын. Он устремил взгляд сквозь рассерженные кроны деревьев, сквозь этот мир. Он думал о ней. Ее взгляд…а потом уже больше месяца пустота в душе глазами. Он любил ее. О, Господи…Бешеные сухие слезы, опять…Яна, Яна. Где ты, Яна?
- Пап, - позвал его Никита.
Александр встал к нему лицом.
- Дай мне денег. Мы с друзьями хотим завтра устроить вечеринку. Может, еще и Яну позовем, хотя…
Сердце сорвалось. Александр вытащил из кармана крупную купюру и вложил ее в руку сыну. Он держал в сухой ладони тишину.
- Вы с Яной поссорились? – едва слышно спросил он.
- Да, - кивнул Никита, - теперь все кончено.
Александр бросил вниз с балкона тлеющую сигарету и наблюдал, как она сливается с землей. Он любил ее.
Почему сегодня, именно сегодня идет дождь, размышлял Александр, крутя руль в сторону знакомого бара. Капли косыми плитами лежали на стекле грязной машины. Он стоял у навеса и топтал ногами свою жизнь. Грусть. И она… Яна…Это… мираж? Сон? Явь? Галлюцинации? Смерть? Она ударялась оконной рамой в его висок и смеялась металлическим копьем.
Он увидел ее. Эти глаза. Она обернулась, посмотрела на него и… прошла мимо.
- Яна! – крикнул он и помчался, отражаясь в лужах, - Яна, подожди!
Она остановилась и стукнула каблуками.
- Здравствуй, Яна, - он осторожно поддерживал ее тоненькую кисть.
- Здравствуй, Саша, - она обняла его, - я… я скучала по тебе.