Мне всегда было интересно, как жили люди в XIX веке. Нет, не подумайте ничего плохого, я отлично знаю историю, смотрю фильмы о той эпохе и все такое, но чего-то не хватало для полного представления, каких-то деталей. И вот, мне представилась возможность узнать все о любимой эпохе, непосредственно там побывав.
Я всегда путешествую во сне. Где я только не побывала! Кем я только не была! Жанна Д’Арк это я. Принцесса Нефертити - тоже я. И даже «железная леди» Маргарет Тетчер это тоже я. А вот в любимой эпохе я не бывала ни разу, хоть всегда и мечтала. Случай представился в ночь с 12 на 13 марта, с четверга на пятницу.
«Как бы я жила в XIX веке?» - думала я, ложась спать. - «Разумеется, я буду дворянкой. Богатой. Нет, не надо очень богатой, а то все кавалеры будут любить не меня, а мое приданое. Ладно. Я буду средне богатой дворянкой.
Разумеется, я поеду на бал, и все кавалеры будут бороться за право танцевать со мной, но я буду гордой и надменной. Наконец, я благосклонно кивну самому достойному молодому человеку, он поцелует мне руку, а я скажу: «Ах!»".
- Ах! - воскликнула я, от неожиданности садясь на пол. Я уже не лежала в своей постели, а сидела в прихожей. Она походила на прихожую моей бабушки - ковер на стене, часы в углу, люстры на потолке нет, но повсюду подсвечники - большие напольные и маленькие на столе.
Сейчас свечи не горели, а через окно, занавешенное тяжелыми бордовыми гардинами, пробивался неяркий солнечный свет. Должно быть, день клонился к закату - часы, стоявшие в углу показывали пять часов. В общем, комната выглядела старомодной и я в своей пижаме с Микки-Маусами в интерьер как-то не вписывалась.
Поднявшись с пола, я прошла дальше. Дверь, находившаяся в конце комнаты, привела меня, должно быть, в гостиную. Атмосфера мало изменилась - опять ковры и подсвечники. В углу высился книжный шкаф, вдоль стены тянулся диван, обитый плюшем, в середине комнаты стоял круглый стол, а в дальнем углу - кресло, такое же, как диван, на котором лежал ворох какого-то белья.
Я растерянно остановилась посреди комнаты. Никого нет. Куда же все подевались? Неужели я весь свой сон так и буду бродить по этой квартире? Хм… достойно.
Тут ворох белья на кресле зашевелился. Я в испуге отпрянула.
- Сейчас, сейчас, - послышался голос. - Я только заполню журнал и займусь вами.
Раскрыв рот, я уставилась в кресло. То, что я сначала приняла за гору белья, оказалось человеком. В кресле, сгорбившись, сидел ветхий старичок и торопливо что-то писал в амбарной книге, разложенной у него на коленях. Он был похож на кленовый листок, заложенный осенью в книгу и засушенный. Спина его была сгорблена, голова почти облысела, но лицо просто дышало добродушием.
Наконец, старичок оторвался от своего занятия, закрыл книгу и улыбнулся мне.
- Ну что ж, сегодня я тебе снюсь, - сказал он, сделав ударение на слове «тебе». - Давай познакомимся. Меня зовут Поликарп Кондратьевич. А ты, конечно, Алиса.
- А вы откуда знаете? - удивилась я.
Поликарп Кондратьевич усмехнулся. При этом его лицо, и без того морщинистое, вовсе стало похоже на печеное яблочко, однако не утратило обаяния.
- Я, милая моя Алиса, знаю все, - сказал он. - Такие как я обязаны знать все.
- А вы какой? - не удержалась я от вопроса.
- Я? - Поликарп Кондратьевич задумался. - Знаешь, давай поговорим об это после, хорошо? Сейчас нам надо собираться.
- А куда мы собираемся? - я удивлялась все больше и больше. Что, в этом сне мне еще и культурная программа обеспечена?
- На бал, разумеется, - старичок сказал это так, будто бал - дело обыкновенное, о котором даже не стоит говорить. У меня же от этого сообщения сердце забилось быстро-быстро, а потом вдруг ухнуло куда-то вниз - я подумала об одной очень неприятной вещи.
- Но я же не могу ехать на бал прямо так… в пижаме.
Старичок, который уже поднялся и теперь пытался распрямить спину, укоризненно посмотрел на меня, вздохнул и вновь вернулся к своему занятию.
Я открыла рот, чтобы сказать еще что-нибудь и вдруг ахнула. Вместо пижамы на мне было пышное зеленое платье с кружевами, на руке болтался привязанный к запястью веер, а ребра сдавило корсетом. Последнее обстоятельство меня не на шутку испугало - был перекрыт доступ кислорода, и я едва не рухнула в обморок в первую же секунду - закружилась голова, и потемнело в глазах. Я была вынуждена схватиться за стену, закрытую красно-черным ковром, едва не свалив его.
Поликарп Кондратьевич, наконец, поднялся и заботливо посмотрел на меня.
- Это с непривычки, - улыбнулся он. - Еще бы, нелегко такую штуку носить, - он подал мне руку, и я оперлась на нее. - И зачем напридумывали столько всего? - сердито проворчал он. - Себя же мучите. То ли дело, в Древней Греции - свободные тоги. Да тогда люди вообще были умнее, - Поликарп Кондратьевич ушел глубоко в свои воспоминания. - Один Архимед чего стоил. Умнейший человек! И на него, однако же, затмения находили. Как про ванну свою придумал, по улице голым помчался, - старичок рассмеялся. - Бежит и опит: «Эврика! Эврика!». Уж я его удерживал-удерживал, а он рвется: «Это прорыв! Прорыв науки!»
- А вы что, и в Древней Греции были? - я расхрабрилась и попыталась заговорить, но тут же пожалела об этом - кислород из легких опять исчез.
- А? - Поликарпа Кондратьевича будто вырвали из глубокого сна, но суть вопроса он, видимо понял. - Ну конечно! - с гордостью воскликнул он. - В Древней Греции был, в высших кругах вращался - Аристотель, Платон, Евклид, Архимед тот же самый.
- А где вы еще были? - спросила я, от удивления забыв даже про то, что почти не могу дышать. Неужели этот старичок так же, как и я путешествует во сне?
- В Египте был, - добросовестно начал перечислять Поликарп Кондратьевич. - И в Риме был, и где я только не был!
Я была удовлетворена этим ответом. Надо же, нашла родственную душу.
- Ну что? - заботливо спросил старичок. - Готова? Поехали.
Практически неся меня на руках (к костюму прилагались еще и туфли на высоченных каблуках), - Поликарп Кондратьевич двинулся к выходу.
Выйдя из дома, я восторженно огляделась. Вдоль мощеной улочки тянулись двухэтажные кирпичные домики, у подъезда стояла карета, запряженная двумя лошадьми, на вожжах скучал кучер. На другой стороне улицы, взявшись под руки, шли барышня и молодой человек. Девушка была одета в голубое платье, а на голове у нее покачивалась того же цвета шляпка с ленточками. Юноша был одет в коричневый сюртук и брюки. Лицо его выражало высокомерие и полное безразличие.
Где-то в конце улочки, там, где она пересекалась с большой широкой улицей, раздался крик: «Эге-гей!», простучали копыта лошади, за ними протряслась коляски, на которой в полный рост стоял извозчик, умудряясь одновременно держать вожжи.
За домами садилось солнце, и в воздухе ощутимо витал запах девятнадцатого века.
Поликарп Кондратьевич усадил меня в карету. Внутри пахло чем-то сладким, сиденья были обиты красным.
Кучер чмокнул губами, карета вздрогнула, и мы поехали по вечерним (несомненно, Петербургским) улицам.
Вдоль дорог тянулись домики - желтые и белые, в чем-то похожие друг на друг, и, в то же время, разные. По тротуарам, словно в ногу, взявшись за руки, шагали нарядные барышни и молодые люди, все с постными выражениями лиц.
Сначала я с восторгом оглядывала все это великолепие, но потом заметила, что платья у девушек различаются только цветами, а все дома построены в одном стиле.
Наконец мы остановились у белого здания с колоннами и лепниной.
Поликарп Кондратьевич помог мне выбраться из кареты, и я похромала к дому.
В ярко освещенном холле топтались люди. Несмотря на то, что их было довольно много, стояла тишина, нарушаемая лишь шарканьем подошв.
Где-то пробили часы, и в холл вышла золотоволосая женщина, очевидно, хозяйка дома, и воскликнула:
- Господа! Давайте же, наконец, танцевать!
Общество оживилось и двинулось в зал, который тоже был ярко освещен. У стен стояли зеленые скамеечки, гордо именуемые диванами, а в середине было свободно место для танцев.
Заиграла музыка, какой-то вальс, если я не ошибаюсь, кавалеры взяли под руки дам, которых они, конечно же, приглашали заранее, и пары задвигались под музыку. Я, разумеется, осталась без пары.
Никогда я не любила вальсы. Я не понимаю их красоты! По-моему, это безумно скучно и однообразно.
«Им весело», - со вздохом подумала я, глядя на танцующие пары. - Танцуют, ни о чем не задумываются», - но тут я увидела постные выражения лиц у дам и кавалеров, и усомнилась, правда ли им так весело, как кажется?
Люди разговаривали между собой, кое-где вспыхивал смех, какой-то слишком натянутый, и глаза всех вальсирующих были какими-то неживыми.
Бездумно оглядывая зал, я встретила взгляд, очень похожий на мой, - полный скуки и обреченности. Он принадлежал пареньку моего возраста. Длинная светлая челка падала ему на лоб, почти закрывая глаза, и казалось, что он смотрит на всех исподлобья. Краем глаза я заметила, что он довольной симпатичный.
Я хотела спросить у Поликарпа Кондратьевича, кто это, но обнаружила, что старичок куда-то исчез.
Неожиданно кто-то тронул меня за плечо, и за спиной послышался робкий голос:
- Извините… можно я вас приглашу?
За моей спиной стоял тот самый паренек. Глаза из-под челки смотрели с надеждой, а все его лицо было залито краской. Он был настолько смущен, что, казалось. Уже пожалел о своем поступке.
Меня еще никто ни разу не приглашал на танец, и я не знала, как реагировать на это. Сказать, что я не танцую? Но ведь так хочется хоть раз в жизни по-настоящему потанцевать! Школьная дискотека - это все-таки не то.
Наконец, я, кажется, нашла правильный выход.
- Я бы с удовольствием, - услышала я собственный голос, неправдоподобно тонкий. - Но, к сожалению, я совсем не умею танцевать
- О! Это очень просто! - просиял паренек. - Хотите, я вас научу?
- Если вам не сложно, - пробормотала я. Мне, правда, очень хотелось по-настоящему потанцевать. К тому же, мой кавалер мне действительно нравился.
Парень просиял и, взяв меня под руку, вывел на середину зала.
- - Смотрите, - начал он. - Сначала шаг правой ногой назад, потом левой в сторону, а потом - поворот.
Я послушно повторила шаги.
- Вот видите, это совсем не сложно! - вновь просиял кавалер.
- Неужели это все? - изумилась я.
- Ну, по правде говоря, - парень немного смутился. - Это все, что умею я. Ой! Я же забыл представиться! Меня зовут Игорь, - он вдруг поклонился мне.
- А я Алиса, - растерянно пробормотала я.
И такого еще никогда не было. Никто мне не кланялся, и я не знала, как реагировать, поклониться в ответ, что ли?
Интуиция не подвела меня, реакция под названием «истукан» оказалась верной. Проще говоря, я просто осталась стоять, делая вид, что ничего не заметила, и Игорь воспринял это как должное.
Мы начали танцевать. Это и в самом деле оказалось очень просто - шаг, шаг, поворот, назад, влево, поворот.
- А у нас по-другому танцуют, - задумчиво сказала я.
- Да? - удивился Игорь. - Разве можно танцевать по-другому?
- У нас и музыка другая
- Какая? Расскажи мне, - попросил Игорь.
- Когда-нибудь расскажу, - пообещала я. Меня слишком захватил танец, и не хотелось возвращаться в свое время даже мысленно.
Вдруг в музыку вмешался звон. Громкий, занудный и неотвязный. Я зажмурилась и помотала головой, чтобы прогнать наваждение, а когда открыла глаза, уже сидела в своей комнате на кровати. На тумбочке звенел будильник.
Сон исчез, растаял, словно его и не было, оставив после себя только воспоминание.
Я задумчиво встала, собралась и пошла в школу.
Весь день я витала в облаках, мысленно переносясь на бал. Не смеялась над шутками, не шутила сама. Друзья лезли с расспросами - «Чего ты такая грустная?». Я все время отмалчивалась.
Прозвенел звонок, и я автоматически поднялась. Вошла учительница, но не одна. Рядом с ней стоял светловолосый мальчик. Я во все глаза уставилась на него. Это был вылитый Игорь! Нет, даже так: это был Игорь.
- Ребята, к нам пришел новый мальчик, - начала учительница. - Его зовут Игорь Валеров. Я надеюсь, вы примете его в свою компанию, - она оглядела класс и обратилась к Игорю: - Сядь туда, за третью парту, рядом с Алисой Орфеевой, она у нас вроде бы человек цивилизованный.
Игорь послушно сел рядом со мной.
Учительница начала объяснять новую тему, и все уткнулись в тетради, конспектируя ее слова.
- Меня зовут Игорь, - зачем-то еще раз представился новичок.
- А я Алиса, - ответила я, хотя он это уже и так понял.
Несколько минут мы молчали, потом он попросил:
- Дай, пожалуйста, линейку.
Я подала ему то, что он просил. Игорь задумчиво посмотрел на меня и спросил:
- Мы раньше с тобой не встречались?
- Может быть, во сне? - пожала я плечами, и мы рассмеялись.
С тех пор я редко думаю о прошлом и уже не так сильно мечтаю жить в девятнадцатом веке. Да и тот свой сон я уже почти забыла. Только недавно, кажется, в древнем Египте, я видела горбленного старичка с добродушным лицом. Я хотела подойти поговорить с ним, но он сразу же исчез.