***
- Гось…
Тишина.
- Гось!…
Господи, отвали.
- Гося!
- Что?
- Доброе утро.
Ненавижу.
***
- Гось, слушай…
- И ты туда же?
- В смысле?
- В смысле «гось». Какой я Гось, Саш?
- Тебя это так раздражает?
- Очень. Это будто она со своими вечно отчего-то сладкими губами и капризным истасканным сюсюканьем.
- Прости.
- Просто учти на будущее.
Темный небесный потолок, ветер и сигарета дрожит в остывших белых пальцах.
***
- Дай.
- Хрен тебе.
- Ну дай!
- Хрен тебе.
- Ну дай, блин!
- Хрен тебе.
- Ты не дашь?
- Не дам.
- Почему?
- А не хрен.
Такие ровные словно вырезанные из глянцевой бумаги губы, что прямо мороз по коже.
***
Обалдительные кринолиновые глаза. От них-то я и потерял голову.
***
- Гось…
- Что?
- Я так люблю тебя… Ты меня хочешь?
- Я хочу спать.
Она дышит тихонько-тихонько, зажмурив кринолиновые глаза. Поэтому я больше не люблю ее.
***
- Постой!
Стою.
Виснет на шее.
Целует мягкими как пух и как всегда приторными – что она, варенье что ли ела? Прямо ложкой, из банки? - губами.
Я смотрю в ее кринолиновые полузакрытые глаза и думаю о губах, будто бы вырезанных из глянцевой бумаги. Наверняка горьких.
***
- Пачку сигарет «Парламент Лайтс», пакет 3-хпроцентного молока, полбатона.
Молоко вскрываю тут же, начинаю пить.
Возвращаюсь.
- И еще шоколадных конфет. Вон ту, зотолистую пачку.
***
- Это мне?
- Да.
- Гося, какой ты лапа, спасибо. Обожаю эти конфеты!
Целует губами, выпачканными в ее любимом шоколаде.
***
Темный холл дискоклуба, пустая танцплощадка.
Мартини у барной стойки.
Шумная разбитная компания коллег.
Еще мартини – кажется, почти целая бутылка.
Сквозь туман – губы, которые, кажется, вырезаны из глянцевой бумаги.
Жесткие, а на вкус – кислые, будто подпорченые зеленые сливы.
Еще мартини.
Такси.
***
- Гось…
- Ммм?
- Гось, я люблю тебя.
Рывком поворачиваюсь к ней, целую сладкие мягкие губы, жмурю глаза.
Когда выпускаю ее из объятий, ее восхитительные кринолиновые глаза плачут.