Вокруг кружит муха. С виду, то есть издалека она выглядит совершенно цивилизованным существом, со светскими манерами мухи аристократки района Челси. С почтительной галантностью она пудрила мне мозги, нашёптывая на ухо сокровенные речи, пытаясь увести мой маломальский огрызок разума подальше от её поиска. Шесть ног и крылья, не выдавали её для окружающие, как собственно и для меня. Но я же видел её озорные глазки, навевающие чувство мирской неудовлетворённости, своим пучком каверзных идей и сумасшедших решений. Обследование моей комнаты привело её в замешательство по поводу обитающих здесь планов на будущее, заготовленных и разложенных, по полочкам явно не мной и ещё не успевших, покрыться тончайшем слоем пурпурной пыльцы времени, как на других вещах развалившихся здесь довольно давно. Она осматривалась.
Периметр её полётов втечечении следующих пять минут был резко сокращён до размеров листа а2, для лучшей индификации остатков здравого смысла. Эти малюсенькие кубики могли находится или на полу (в уже поношенном и измятом, домашними тапочками, состоянии), или на высоте антресолей с удобной посадочной линией для приземления.
При ближайшем рассмотрении, нахмуренные реснички напоминали… с их зелёными глазами и фосфорическим свечением крыльев… Её суетливая манера полёта удивляла (с элементами страха) меня не меньше, чем, призраки детства – раскрашенные клоуны цирка шапито, норовящие выпрыгнуть на тебя из укрытия блестящего грима. Появление ощущения тревоги предугадало дальнейшие события, её тень, костлявой походкой приближалась к двум существам, потерявшимся в этой свалке беззакония. Один взмах меча правосудия (газеты) и муха ни о чём не сообщит своим подрастающим детям, жаждущим знаний. Это дед… Дед, зашедший в дверь, очень не любил не званных гостей, будь они хоть кто: мухи, люди или даже слон.
После злодейства дедушки я долго не мог заманить себе в комнату ещё хоть одну муху, тем более с такими манерами как у покойной. Если кто и залетал, то лишь неотёсанные комары из рабочих кварталов северной части города, или божьи коровки которых все считали умалишёнными. Лишь через полгода в пьяный, ясный день в открытую форточку вписался кусок жужжащего воспоминания. Муха.