Я встречаю людей.
Забываю спросить имена.
Позже взгляды украдкой кидаю.
Вроде он, нет - она.
Здравствуй день, ночь. Хотя сейчас вечер. Метро. Газеты прочитаны, утренняя дрема пропала, появилась вечерняя усталость. Но это ничего, это нормально просто все ёдут домой. И суп, вопросы жены, после которых хочется вешится, новости, дети, много детей это всё впереди. Они согласны на это. Согласны ли вы… - согласен. Согласна ли… - согласна. Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать друг друга. В дальнем углу, два тела, ну сколько можно. А (я всё понял), он уезжает, он едет домой, ему плевать на этот грязный город. А кто жмётся рядом, какая разница, ведь она верит и значит, всё будет хорошо, сейчас нет смысла её расстраивать. А гости, наевшись салатов, потанцевав, и расколов сервизы утешат, пылких дам. - Где же невеста? Утешат и невесту. Пассажиры метро, также покачиваются в такт, не замечая друг в друге, друзей, товарищей по работе, братьев, тёток с яблочным пирогом. Не в этой жизни. А почему бы и нет, рви стоп кран, кричи караул и беги к выходу, но за дверью узкая шея туннеля, а стеклянные двери ещё больше пугают. Если скрести по стеклу, тихо, тихо, постукивать ногтем, и пищать, ты думаешь нас спасут, ради этого куска бекона у самого края скамейки, ради этой тётки с бородавкой на носу и не бритыми усами, какой-то придурок полезет сюда. – Забудь. Красавцы в касках, они расписали пулю на зелёном атласе стола, запив это изрядным количеством виски. И мы ждём их. Найдётся герой, его штормит, качка, дремлет, в забытье появляется море и корабли, метро и подвалы, сантехники дуэлянты, секундант милиционер со свистком в руке, бежит куда-то. - Авария. И опять входят и выходят, бодаясь, кидаясь на места жирным задом. Хлоп. А здесь в туннели стоят, многие зырк не заметно на часы, сколько время. Тронулись – тихий с придыхание всхлип тётеньки. Гражданочка не знаю как на счёт вас, но я ещё нет, я ёщё в состоянии бороться, я выйду на Красную площадь и как заору. Петь. Пить? Ну, можно и выпить, почему бы и не тяпнуть пару стопок. Каков повод. Бдзынь об что-то в хорошей компании, лишь было бы на что, если только тринадцатая зарплата. А у меня есть – загадочно посмотрел на, меня мужской испытывающий взгляд. – Будешь? Как вам и сказать то, неудобно как-то. А у вас много, может самому не хватит? Да ты что парень. Рождество – а у меня заказ на работе, пара литров с закуской. Всё равно тут ещё неизвестно сколько торчать. А машинист так ничего и не объявлял, он спит, тихо посапывая на коленях помощника. Парень ну давай, по стопарику. Подожди мужик, девушку пригласим. – У вас красивые глаза, нам ещё тут долго стоять, а они уже покрываются инеем. Пойдёмте со мной, пригубить рюмку. – Мой новый друг прав. Пожалуйте, тут местечко у нас заготовлено, за наш, за наш столик. В Вагон ресторан. - Эй, человек. Выкладывай, что у тебя есть да поживей, есть очень хочется. – Слушаюсь ваше сиятельство. - Мне кажется, пока наш гарсон бегает по вагонам в поисках трюфелей, не пропустить ли нам по маленькой. – Ну, за удачу. Поехали. Дамочка что ж вы так, закусывайте, закусывайте. Кстати, разрешите представится, Фёдор. Фёдор Гурский, резчик стекла завода, завода, а хрен с ним, ведь какая разница а, мы застряли, проблемы наши наверху, мы здесь в хорошей компании, а они там хоть стреляйтесь. Выпив ещё, палец Фёдора странно вытянулся и погрозил тем на поверхности. В этот момент мне виделись грядущие революции и зачем-то голые женщины. И я предлагаю стоя, стоя дедок, за любовь, за любовь в вашем обличии – обращаясь к даме…
…Время текло медленной струйкой, попытка потушить сигаретный дым не удалась. Дым, дым. Вагон для некурящих, в конце состава. Да ещё в такой обстановке, вы будете затыкать мне глотку. Орал Фёдор. Как нестыдно. Лучше бабушки место уступи, вишь, зевает. Прошу мадам, разрешите принести бельё. Полтийничик, с вас-с. Эй, морда снимай дублёнку не видишь бабуля, зябнет. Графиня Заварова. Отец ейный три дня лежал, после того как голову ему отсекли красные на Каховке, в заросшей лопухами канаве валялся, весь в слизнях по геройскому телу, пока денщик Сидор, не придал останки земле. Мать торговала собой в Константинополе, а они сестрой комсомолкой вернулись в Россию. Сестра умерла в перестройку, в Перми. Заварова Анастасия Павловна заснула, ей снилась улица, парад в честь 50-летия октября и внуки. Наверху улицы опустели. Дети легли спать, свадьба переросла в свой апогей драку, во время оной и пропали злополучные серебряные вилки. Ах жаль. Весёлый праздник. Двое из дальнего угла поцеловавшись и пожелав всем спокойной ночи, легли баеньки. Бедняга парень он опоздал на вокзал, вот-вот уже в это самое время скорый поезд на Челябу, выпустив огненную отрыжку, закрутил железными колёсиками. Неужели он и вправду бы вернулся сюда? - Эй, фрачник прими ещё заказик. - Никак нет барин, хозяин велел закрывать. – Хозяин твой шельма, и тупая свинья. Ещё по рюмке. И вызови такси. – Невозможно-с, мы в Метро, сэр. Может сиденьеце получше-с подобрать. – Да нет холоп, мы уже сходим. Тяжёлое круглое лицо Фёдора, рухнуло на пол. Синяя, жирная сволочь, затекла ему на морду, теперь уж точно с работы турнут . Вагон попал под влияние чар Морфея, он спал, сопение, кудахтанье, бас, храп в форме кваканья, пение фальцетом. Вагон метро продолжил жить уже ночной жизнью. В царстве сна. Новая знакомая, обнявши меня, тихо мурлыкала под ухом. Что делать? Мы все устали, мы все торопились домой, но метро паучья сетка и верно мы в неё попались. Что ж попробуем завтра, завтра после работы. Но мне почему-то кажется, что у нас опять ничего не выйдет.