Любовь по-русски из жизни дуры
- Хабалка, чёртова.… Что пишешь – то?! Что пишешь?? - мать стояла сзади, в сердцах потрясала грязной кухонной тряпкой, - Стыдоба ведь! Стыдоба.… Ох, дура - ты, дура! Выгонят с работы, на что ребёнка кормить будешь?!
Дочь молча перевела каретку. Вынула отпечатанный лист и по линейке окаймила рамкой объявление фломастером.
" Высокая блондинка, 60 - 100 - 60, образование - высшее, симпатичная, без вредных привычек, ласковая и общительная, продаст - 100 тонн цемента по безналичному расчёту. Рассмотрю любые предложения. Интим - не предлагать".
Далее - телефоны и адрес.
На следующий день объявление появилось во всех городских СМИ. И на заборах в людных местах.
Через месяц на складе не хватало цемента. Взмыленная фирма подсчитывала барыш.
- Это ж надо было… - родить такую дуру?! Вот, господь наказал... Ты бы лучше мальцу чего-то купила… - в сердцах ворчала мать, протирая новый хрусталь, - Дурацкий компьютер и трехлитровую банку мелочи!?? Вот и всё?! И это, за такую работу... Ох, дура! Ох, дура...
Дочь молча подвела курсор и клацнула "мышкой".
" Вышлю по предоплате качественно отчеканенный на металле герб страны. Стоимость изделия - 1( один ) доллар США".
Далее следовал номер банковского счёта.
Объявление, переведённое на три языка мира, улетело в бескрайние просторы «всемирной паутины».
Через полгода, мать, путаясь в шёлковом, японском кимоно, ловила со дна трёхлитровой банки последние монеты. Она аккуратно протирала их бархатным обрывком и поштучно раскладывала в прозрачные коробочки-шкатулки, гербом вверх.
- Это надо ведь, быть такой дурой !? …Господи, да что же это?! Ты, посмотри, дура… Посмотри, какие благородные мужчины тебе пишут... Ох, дура! Ох, дура...
Дочь небрежно отодвинула пачку нераспечатанных конвертов и взяла свежую местную газету. На последней странице её заинтересовало объявление:
" Мужчина средних лет, безработный, познакомится с обеспеченной женщиной, для совместного проживания на её жилплощади. Нахожусь в длительном запое. Звонить в любое время"…
Она молча набрала номер телефона. На другом конце трубки что-то замычало.
- Сволочь ты, Паша! Ох, и сволочь! Бабу, значит, ищешь?! …При живой-то жене… Ну-ну... А, что, сын без отца растёт - тебе наплевать?! …Ну, что ты там мычишь, скотина?! …Мычит - оно! Чтобы - вечером дома был! Всё!!!
Через три месяца с кухни раздавалось печально – удалое…
« Хаз булат удал-лл-ой, бедна сакля твой-яя…»
Поющее дружное трио, сидя на двух разломанных табуретах, счастливыми глазами смотрели, как смакует соленый огурец их малое чадо. Мать, украдкой утирая умильную слезу порванным рукавом ситцевого халата, чуть-чуть покачивала внука на коленях. А дочь, периодически прикладывая холодный гранёный стакан к синяку под глазом, в перерывах между куплетами, ласково шептала:
- Ох, и дурак ты, Паша…. Ох, и дурак…
«…Зо - оо – олотою казной я осыплю тебя…»
Бархатный баритон тонул в колоратуре женского сопрано. Паша, мужественный и спокойный, обнимал женские плечи.
В углу кухни стоял огромный холщовый мешок с пустыми бутылками. Сдав их, можно было жить безбедно.