В моей комнате стояли кровать, стол, зеркало и окно.
Кровать была великой обманщицей. Она заставляла меня летать. Когда же я падала, всегда понимала, что тело находится и находилось всегда здесь. Возвращаться в него, всё равно что в яму. И тогда мне думалось, что это моя могила.
Стол был близким другом. Он помогал мне писать, жертвуя собой, чтобы предоставить мне как можно больше места для творчества. На нём росла лампа, освещавшая мою руку, ручку, листок и строки, что я успел вывести в свет.
Зеркало было прекрасным эталоном. Оно всегда, когда бы в него ни смотрелись, показывало меня. Само его поведение побуждало видеть себя, смотреть, думать, анализировать, обращаться, задавать вопросы и, не дожидаясь ответа, думать дальше, двигаться.
Окно было неразрешимой загадкой. Оно показывало с двух сторон. С одной оно показывало улицу, пешеходов, машины, тротуары, парки, аллеи, деревья в чугунных кольцах, собак и кошек, пыль, которую по утрам иногда смывала специальная машина, струёй воды, рассветы и включения фонарей. С другой стороны оно показывало комнату, в которой был белый потолок, светлые обои и коричневый пол; в комнате стояли кровать, стол, зеркало и окно. Да, окно было видно именно с этой стороны окна, ведь само оно стояло напротив зеркала, которое было прекрасным эталоном окна. Да, окна, потому что только окно способно было видеть с двух сторон. И ничто не могло этому помешать. Окно было неразрушимой загадкой.