Они познакомились еще в школе. Она хотела стать певицей, он — художником. После уроков, пока шли домой, она напевала ему песенки, слышанные по радио, а он на все праздники дарил ей свои рисунки — море, корабль, или цветы; букеты в вазах с хорошо прорисованной тенью. Они оба хотели в Италию. Ее завораживали музыкальные термины: контральто, октава, сопрано, а он мечтал о Венеции, городе-сказке, где вместо улиц — река.
— Когда-нибудь я буду петь в Гранд-Опера и мне будут кричать «Брависсимо!» — смеялась она. — А ты станешь великим художником, как Леонардо да Винчи или Рафаэль.
— Только бы скорей закончить школу, — вздыхал он. — А там накопим денег или просто, пешком, через всю страну — в Италию!
Они жили в тихом городке глубоко в провинции, городке зеленом, но дымном, рабочем. В нем была река, но по ней не плавали гондольеры, в ней даже не купались, потому что туда сбрасывали свои сточные воды несколько заводов.
После школы она поступила в педагогический, а он закончил автомеханический техникум. Они поженились, когда она была на втором курсе.
— Представляешь, Римская империя была когда-то самой могущественной в мире, римские легионы доходили даже до тех мест, где теперь Россия, — рассказывала она ему после лекций. — Может быть, даже прямо здесь, где мы сейчас сидим, разбивало лагерь войско Александра Македонского.
Он тоже загорался:
— Все дороги ведут в Рим, когда-нибудь мы его увидим. Вот закончишь вуз...
Когда она была на четвертом курсе, родился ребенок, девочка, назвали Марией.
— Жалко, что мы не сможем в ближайшие годы поехать в Италию, — вздыхала она, пеленая ребенка. — Не оставишь ведь эту куклу, — И тут же смеялась, увидев как малюсенькая розовая ручка вырывается на свободу. — Ты только на нее посмотри!
Он целовал дочку, целовал жену и успокаивал:
— Италия никуда не денется. Поедем всей семьей, когда подрастет дочка. Все равно пока не удалось скопить на дорогу.
После института она стала работать учительницей музыки, он к тому времени уже два года колесил по городу водителем-экспедитором.
— Еще пару лет такими темпами, и увидим Флоренцию, — радовался он после очередной шабашки.
А дочка кричала:
— Флаленсия! Флаленсия!
Потом родился сын, которого назвали Ромой. Им казалось символичным когда-нибудь привезти сынишку в город, основанный его тезкой.
Прошло множество долгих зим и лет. Выросли дети, подрастали внуки.
Постаревшие, они сидели в парке и смотрели на закат. Розоватое солнце отражалось в речном серебре, таяло в нем и медленно гасло. Деревья стояли безмолвные, словно тоже зачарованные прекрасным зрелищем. Не шевелилась ни одна веточка, ни один листик, природа отдыхала после жаркого дня. Из-под моста выплыла лодка, сидящая в ней парочка тихо смеялась, переговариваясь. В самом воздухе ощущался мир, гармония и покой.
— Как здесь хорошо, — умиротворенно сказал он. — Как в раю.
— Да, — ответила она, улыбаясь, и положила свою ладонь на руку мужа. — А все-таки жаль, что мы не были в Италии.
Июнь 2003