Сторонний наблюдатель интеллектуальных тусовок несомненно заметил, как буквально за несколько лет едва ли не каждый второй представитель сферы умственного труда или интеллектуальный самородок обзавёлся различными научными званиями и степенями. Академики, профессора, доктора необычных наук лавинообразно увеличились в своём числе. Нужно отметить, что в России традиционно уважали научных работников. До революции 1917 года деятели науки, инженеры вызывали у населения чуть ли не священный трепет: народная молва достоверно знала о подвижничестве русских учёных, их готовности положить на алтарь науки свой материальный достаток, здоровье и саму жизнь. Поэтому учёные пользовались заслуженно благоговейным почитанием.
Отзвуки этого почитания сопровождали учёных и в советский период развития страны. Но ложные, противоестественные идеологические установки, предписывающие предоставление «гегемону» зелёного света в его массовом освоении псевдонаучного ремесла, заставили снизить профессиональный и этический критерии признания научных достижений вчерашних рабочих и крестьян. Якобы научные звания стали широко распространённым явлением. Непомерно увеличилось и число научно-популярных учреждений, обычно дублирующих друг друга как по направлениям, так и по методологии исследований. Чисто инженерная тематика, к примеру, была переведена в разряд научных дисциплин: официальным идеологам незыблемости императива «диктатуры пролетариата» требовался весь этот маскарад номинальных научных званий для подтверждения истинности теории непреходящей исключительности рабочего класса. К концу же восьмидесятых годов такая практика привела к тому, что присвоение научных званий стало формальной, донельзя забюрократизированной процедурой. Авторитет «остепенённых» резко упал: образованный советский народ хорошо понимал псевдонаучность многих теорий, исследовательских тем и проектов, многие из которых были надуманы только для приобретения различных льгот и привилегий, а также для стабильного многолетнего финансирования околонаучных потуг.
С реставрацией в 1991 году в России капитализма научные звания и степени стали выгодным товаром. Девиз «Всё на продажу!» стал определяющим в коридорах научного истеблишмента: к примеру, заплатив в академическую кассу 10000 долларов, можно было быстро и непринуждённо стать уважаемым в академических кругах доктором тех или иных наук. А в связи с либерализацией учреждения и регистрации различных организаций, как грибы после дождя бешеными темпами стали образовываться невесть какие Академии. Соответственно, взрывообразно возросло и число «степенных» академиков этих Академий.
За короткое время вся эта амбициозно-низкопробная суетня окончательно подорвала уважение в народе к учёным как истинным, так и приблудившимся. С одной стороны, такое развенчание – печальный факт, так как среди массы новоиспечённых академиков как-то совсем потерялись действительно заслуженные учёные, выдающиеся достижения которых высоко котировались на мировом уровне в среде настоящих учёных. А с другой стороны, данная ситуация наводит на довольно интересные размышления. Размышления вот какого рода.
В мире существуют живые языки, на которых изъясняются те или иные народы, и мёртвые языки, на которых ранее изъяснялись растворившиеся в истории народы. Естественно, мёртвые языки уже не могут служить средством общения между людьми в реальной жизни сегодняшних дней. Арбитром в вопросе срока жизни языка выступает бесстрастный закон естественного отбора: ставшее невостребованным, отжившее, избыточное, закостенелое в старых стереотипах неминуемо должно кануть в Лету.
А что же или кто сможет объективно оценить степень нужности, полезности или вредоносности научных знаний? Возможно, вопрос звучит кощунственно, поскольку все современники воспитаны в убеждении суперважности для судеб земной цивилизации всех без разбора достижений научной мысли.
В своё время Сократ, походя, изрёк мудрейшую фразу: «Как много на свете вещей, которые мне не нужны!» Что касается науки, то, похоже, человечество, привычно без каких-либо сомнений освящая все результаты научных изысканий, загнало само себя в ловушку. Бурное развитие науки и техники оторвало человека от природы, принудив его к проживанию в искусственной среде обитания. Почему-то так сложилось, что наука, оставив втуне представление о человеке как неотъемлемой части общего биоценоза планеты, наращивает усилия по сохранению и развитию своего иллюзорного миропонимания окружающего пространства. К чему это ведёт – видно каждому человеку в здравом рассудке: истощение природных богатств планеты, деградация самого человека, постепенное исчезновение и перерождение животного и растительного миров. Царству технократов, презирающих объективную реальность духовного мира, люди обязаны, прежде всего, земным учёным, заведшим человечество в непроходимые дебри ложных понятий, постулатов, концепций, идеологий и философических рассуждений.
Ясно, что по аналогии с языками многие научные знания уже мертвы. И эти «трупы» смердят и отравляют всё, что ещё живо. Ни у кого не хватает духа произвести ревизию, отделить живое от мёртвого: жрецы священной коровы, в которую произведена наука как таковая, насмерть стоят на пути любого, дерзнувшего высказать мысль о необходимости её кардинального «лечения». Естественные же процессы жизнедеятельности не могут навести порядок в данной сфере, поскольку свод знаний, многие из которых уже превратились в антизнания, позитивистской науки «прописан» в неестественном мире, созданном человеком на погибель самому себе.
Сколь много существует учёных, стремящихся навязать обществу свои мёртвые доктрины, – вряд ли кому известно. Эти учёные «ложных знаний» уподобляются служителям ветхих богов, пытающихся всеми мыслимыми способами оживить их отверженные пантеоны. Очевидно, настало время избавления от подобных псевдонаучных вериг. Потеря авторитета и народной поддержки представителями традиционных научных «джунглей» – всего лишь первый шаг в этом направлении.
Кстати, вновь возникающие Академии в большинстве своём основываются на знаниях, получаемых эзотерическим путём посредством контактёрства (ченнелинга). Эти знания мироустройства совсем другого качества в сравнении с классическими (экзотерическими) научными знаниями. Новые академики оперируют понятиями и теориями, которые не нуждаются в формальной доказательной базе, так как получаемые контактёром послания нельзя доказать логически или посредством эксперимента. Но, вместе с тем, эти знания легко доступны и открыты широким массам людей, которые активно впитывают в себя слова, речи, декларации, призывы академиков новой формации. Тогда, как на развитие классической науки требуются значительные инвестиции, в случае с эзотериками затраты минимальны: на типографские расходы, на лекционно-семинарскую деятельность да на поездки по стране. Если так и дальше пойдёт дело, то уже в ближайшем будущем традиционная наука, подпирающая каркас технократической цивилизации, рухнет. Может, хоть таким образом произойдёт очистка сознания людей от груза мертвых пластов давно отживших научных доктрин и теорий, а служители культа иллюзорной (мнимой) науки останутся не у дел? Может, тогда, наконец, человек вспомнит о своём месте в природе и своей ответственности за неё перед ней?
Ну а в наибольшей степени культивация и консервация мёртвых знаний происходит в образовательной системе. Вне всякого сомнения она должна кардинально измениться. И с этим, пожалуй, наилучшим образом справятся дети, уже сейчас бойкотирующие в школах усвоение этих абстрактных мёртвых знаний. Учебный процесс, построенный на методической базе прошлого опыта и устаревшей модели мироздания, пробуксовывает в современных условиях детского локаута. Детвора требует от педагогов изменений, изменений как самих педагогов, так и всего того, что они преподают в школе. Только незашоренные отжившими постулатами педагоги способны пройти аттестацию у детей. Остальные – ремесленники и бракоделы, лишённые призваннности Учителя, просто обязаны соответствовать объективным обстоятельствам реальной картины мира, для чего им настоятельно рекомендуется уйти из школы, поменяв профессию педагога на другую, которая является их истинным призванием по жизни.
Итак, в действительности со стороны всевозрастающего множества людей началось глубинное переосмысление достижений науки. В результате этого процесса происходит жёсткий отбор учёных, способных развивать «живую» науку, ориентированную на человека и природу. Ныне широко распространённому в научной среде принципу «Наука ради науки» нет места в новом времени нового мира разумных людей.
5.08.1999
Сергей БОРОДИН