Следующий день прошёл незаметно, и я его совершенно не запомнила.
Часов в пять вечера, когда Марины ещё не было дома, меня осчастливил своим визитом Сергей. Он принёс «Практическую магию» и большой двухкассетный магнитофон.
- У меня его негде поставить, – сказал астральный воин. – Пусть постоит у вас недельку. Можете послушать музыку. Ну, я пошёл.
Не дожидаясь моего ответа, он устремился вниз по лестнице. Я отнесла магнитофон к себе в комнату и водрузила на сервант, к неудовольствию мамы: она терпеть не может, когда в квартире находятся чужие вещи, тем более, такие дорогие.
В эту ночь мне довелось пережить интересное приключение.
Комната у меня небольшая, но с огромным, во всю стену, окном. Возле окна стоит раскладной диван. Я сплю на нём. Иногда, особенно зимой, ко мне под бок пристраивается Черныш, но в этот раз он, пользуясь хорошей погодой, отправился на ночную прогулку.
Вечер был жарким, и мне пришлось открыть окно, хотя обычно я этого не делаю, так как дверь моей комнаты не запирается и оглушительно хлопает от сквозняка. Чтобы она не мешала мне спать, я подпёрла её стулом.
Не помню, что именно мне снилось, но среди ночи я неожиданно проснулась от звука отодвигаемого стула. Недоумевая, кому понадобилось так шумно вламываться ко мне, я взглянула на дверь. Она была распахнута настежь. В белесом лунном свете я увидела фигуру высокого худого мужчины. В следующий миг он очутился рядом со мной, молча, всей тяжестью навалился на меня и прижал к дивану.
Я совершенно не испугалась. В моей жизни это был не первый инкубус. К тому же я узнала Сергея, и мне стало смешно. Вот, оказывается, какими вещами занимается по ночам наш воин Света!
Борясь с ним, я вспомнила про ножницы, которые вечером оставила на столике возле дивана. Железное остриё разряжает астральный флюид. Это известно всем, кто вызывает духов. Протянув руку, я нащупала ножницы и пару раз с удовольствием ткнула ими пришельца. Он живо отскочил от меня и исчез.
Весь день я вспоминала своё ночное приключение и обдумывала план мести. Если парень умеет проделывать такие трюки, как вывод и полная материализация астрального тела, значит, за ним всё-таки стоят некие силы. Может быть, это и не Господь Бог с сонмом ангелов, а какая-нибудь сущность из нижнего астрала, но всё же он не предоставлен самому себе. Значит, и мне следует заручиться поддержкой обитателей Тонкого мира, тем более, что там я уже имею одного таинственного знакомого. Кроме того, у меня есть высший покровитель. К нему я обращаюсь с просьбами, и он всегда выполняет их. Не знаю, кто эти двое – призраки, демоны или ангелы, но они почему-то избрали меня объектом своих забот, и могут помочь мне.
Вечером, перед тем как уснуть, я вызвала на «внутренний экран» своего воображения образ гигантского чёрного креста на фоне тревожного тёмно-багрового неба и мысленно обратилась к почитателям этого магического символа, прося посвящения в тайны колдовского искусства. Я взывала к ним несколько раз, не особенно веря в то, что меня услышат, но моя просьба не осталась без ответа.
Примерно около полуночи я уснула и во сне очутилась в большой квадратной комнате без окон. На каменном полу чадил светильник. Отблески огня дрожали на стенах, затянутых чёрной материей.
Комната находилась в подземелье. Воздух в ней был не сырой, но затхлый. Слева стоял массивный старинный стол. Тяжёлая чёрная скатерть покрывала его целиком, свешиваясь до пола.
Я почувствовала чьё-то присутствие и обернулась.
Из темноты ко мне шагнул человек в чёрной одежде странного покроя. Это был, по-видимому, ритуальный костюм, но не традиционная мантия, а куртка и короткие брюки. Взглянув на босые ноги незнакомца, я невольно поёжилась: от каменного пола исходил леденящий холод.
Человек поманил меня к себе и взял за руку. Внешне он очень напоминал героя моей книги. Его лицо и кисти рук фосфорически светились. Шелковистые золотые волосы, связанные шнуром, ниспадали почти до пояса.
По-прежнему храня молчание, незнакомец подвёл меня к столу. На скатерти белела шестиконечная звезда Соломона.
Колдун извлёк из воздуха и разложил в середине звезды деревянные таблички с какими-то знаками. Это были руны. Я уловила его мысль. Он желал, чтобы я выбрала наугад несколько табличек. Не раздумывая, я взяла несколько рун и небрежно рассыпала их за пределами шестиконечной звезды. Человек в чёрном медленно поднёс к ним руку со сверкающими перстнями. У него были красивые длинные пальцы. Под его рукой деревянные таблички ожили, задвигались, как живые, и выстроились ровным полукругом. Колдун вглядывался в них с едва заметной улыбкой, не позволявшей проникнуть в его мысли. Я не могла отвести глаз от его светящегося лица.
Почему ты живёшь в мире сновидений, ангел, околдовавший меня? Я искала твоё подобие на земле, но не встретила никого, похожего на тебя. Возьми меня с собой! Без тебя мне всё отвратительно и скучно. Даже если ты ангел мрака, я пойду с тобой в твою подземную страну.
Будто услышав мои мысли, человек в чёрном взглянул на меня в упор с той же странной улыбкой. Его глаза были пусты и холодны, как у кобры, но что-то в нём неудержимо притягивало, влекло меня к нему. Я не испытывала страха. Мне хотелось, чтобы он помог мне разорвать связь с моим физическим телом. Он много лет был моей мечтой, и теперь, когда он так неожиданно появился передо мной в этом подземелье, я решила, во что бы то ни стало, удержать его или уйти с ним.
На его лице появилось жестокое выражение. Он схватил меня за горло. Я никогда не задумывалась о том, что те, кого душат, испытывают не только ужас, но и боль. Я не хотела сопротивляться, понимая, что могу уйти с ним, только если умру на земле, но боль была так сильна, что я невольно рванулась из его рук. Он выпустил меня. В тот же миг чёрная комната исчезла. Я проснулась с досадой на свою несдержанность и его нерешительность. Он должен был убить меня, но не смог или не захотел.
Завтракала я с трудом. Было больно глотать, словно меня душили не во сне, а наяву. Однако несколько часов спустя боль прошла.
Сортируя почту, я мысленно разговаривала с колдуном. Я упрекала его в том, что он не пожелал говорить со мной и не смог меня удержать. Я просила помощи, но он ничем не помог мне. Что мне делать? Где искать его?
Внезапно без всякого моего усилия перед моим внутренним взглядом возникла та же комната. Человек в чёрном стоял, опираясь на стол, и смотрел на меня. На груди у него висел большой пантакль, которого я не заметила ночью: круглая пластина из чёрной кожи. На ней была изображена перевёрнутая пентаграмма с вписанной в неё козлиной головой. Мне почудилось, что у козла живые глаза. Они горели, как угли. В верхней части пантакля светилась сделанная алыми буквами надпись «Samael», в нижней части – «Lilith».
В моё сознание проникла мысль, посланная колдуном. Нет, он не отказал мне в помощи. Символическое убийство было частью обряда посвящения. Он тот, кого послали ко мне, он не оставит меня. Я должна ждать его. Он скоро появится вновь.
***
По субботам я работаю. На Главпочтамте общий выходной – воскресенье, а второй свободный день дают по графику.
В ту субботу, 25 июля, я вернулась с работы усталая и злая. Моё настроение ничуть не улучшилось, когда мама сказала мне, что Марины нет дома. Сергей зашёл за ней утром, и они отправились в церковь.
- Куда? – ошарашено переспросила я.
- В церковь! – сердито повторила мама. – Что у вас за знакомые? Одна шваль – то поэты, то теперь этот мракобес. Не можете вы себе найти порядочных парней!
Здесь мне придётся сделать отступление и объяснить, почему нас обеих так поразило то, что Марина пошла в церковь.
Сознание людей быстро меняется, и скоро только историки будут помнить, что было время, когда в нашей стране вера в Бога считалась чуть ли не преступлением против Советской власти. За отказ от службы в армии по религиозным убеждениям сажали в тюрьму. На верующих смотрели как на потенциальных изменников Родины. Детей из религиозных семей не принимали в детские и молодёжные организации. Им была закрыта дорога в высшие учебные заведения и, естественно, на престижную работу.
Официально религия не была запрещена. Закон о свободе вероисповедания формально защищал права верующих, но в жизни эти права попирались постоянно и безнаказанно.
Хотя я не христианка, я всегда уважала людей, не боявшихся в тех невыносимых условиях травли, унижения, всеобщего осуждения открыто исповедовать свою веру, ходить в церковь, исполнять религиозные обряды.
Коммунистам и их семьям строжайше запрещалось иметь какие-либо дела с верующими.
В нашей семье было два коммуниста, поэтому мы с Мариной не могли позволить себе, как некоторые из наших подруг, на Пасху или в какой-нибудь другой православный праздник тайком от родителей пойти в церковь и поглазеть на нарядных прихожан. Если бы кто-то из знакомых случайно увидел нас хотя бы поблизости от церковного двора, нашему отцу грозили бы большие неприятности.
Когда я училась в девятом классе (это было в 1980 – 1981 годах), из параллельного класса к нам перевели тихую скромную девочку Аню. Вся школа знала, что она верующая. Об этом нас оповестила директриса. На общешкольной линейке она выставила Аню и двух её младших сестёр на всеобщее обозрение и громко объявила: «Смотрите, дети, вот эти три девочки верят в Бога!»
Очевидно, таким способом она пыталась отвратить трёх заблудших учениц своей школы от устаревшей веры в мифического «боженьку» и заставить их обратиться к традиционной «религии» нашего Советского государства, в небесах которого затмевала все светила своим величественным и, как тогда казалось, немеркнущим сиянием святая для нас троица: Маркс, Энгельс, Ленин. Но упрямые девчонки упорствовали в ереси. Они предпочли стать отщепенками в школе, чем выбросить свои православные крестики и нацепить на форменные блузки комсомольские значки.
Я не присутствовала на той школьной линейке. О происшедшем на ней мне рассказали одноклассники.
Моё отношение к верующим и религии было определено не только семейным воспитанием, но и книгами. В ту пору моим любимым литературным героем был Овод. Разделить убеждения Ани я не могла, но, увидев, что её третируют и учителя, и одноклассники, взяла её под своё покровительство. В классе я была лучшей ученицей и одним из неформальных лидеров. Со мной считались. Когда Аня стала моей подругой, её оставили в покое.
Аня жила в пригороде, ездила домой на электричке, иногда на автобусе. После занятий я провожала её на вокзал. В ожидании электрички мы гуляли по перрону и разговаривали о самых разных вещах, в том числе, конечно, о религии. Аня пересказывала мне библейские истории, вспоминала случаи, когда высшие силы вмешивались в жизнь её семьи, помогали, исцеляли, предупреждали об опасности. Она не приглашала меня пойти с ней в церковь, принять крещение. Она просто вводила меня в свой мир – загадочный и чудесный. Я верила её рассказам об ангеле-хранителе. Это было гораздо интереснее, чем не верить ни во что, кроме достижений современной науки.
Мои домашние явно перестарались, стремясь воспитать меня убеждённой атеисткой и материалисткой. Если бы они вообще никогда ничего не говорили мне о сверхъестественном, я бы жила в реальном мире без Бога и дьявола, без волшебства и чудес. Но в детстве мне читали волшебные сказки, а потом классическую литературу: Гоголя, Жуковского, А.К. Толстого. Мне объясняли, что зловещая мистика писателей прошлого века – это дань романтизму, отражение душевного состояния талантливых людей, изнемогавших под гнётом российского самодержавия. Такая прозаическая подоплёка создания «Вечеров на хуторе близ Диканьки», «Вия», «Людмилы», «Семьи вурдалака» казалась мне невозможной.
Я читала Данте. Он жил не в эпоху романтизма и не в царской России. Я восхищалась Оскаром Уайльдом. Его мистика отнюдь не походила на обработку народных преданий. Но настоящим откровением стал для меня «Фауст» Гёте. Эту книгу я перечитывала много раз, стараясь понять смысл того, что произошло с доктором Фаустом. Он заключил сделку с Мефистофелем не ради обретения сиюминутных удовольствий, а для того, чтобы получить знания, недоступные учёным его времени. Чернокнижие, договор с дьяволом – в этом было что-то, очень близкое мне. Единственное, что не позволило Фаусту стать моим литературным кумиром, это бегство его души от Мефистофеля. Я не поступила бы так бесчестно с существом, которое столько сделало для меня. Если бы дьявол согласился купить мою душу за свою верную службу мне до конца моих дней, я бы не обманула его.
Бог не был мне нужен, но я любила Сатану. Мне хотелось, чтобы он существовал. И кто-то в потустороннем мире откликнулся. С некоторых пор я начала ощущать то, что называют вмешательством провидения. У меня появился невидимый покровитель. Вероятно, он следил за мной и прежде, просто я не подозревала об этом. Думаю, что именно он прилагал усилия, стараясь увести меня от полного безверия к сатанизму. И он добился своего.
Это был тёмный дух. Он вёл меня по жизни. Его незримое присутствие давало мне ощущение полной неуязвимости. Я считала себя очень везучей. Мне казалось, что все мои желания непременно должны сбываться, потому что дьявол любил и охранял меня.
Мне было пятнадцать лет, когда я в первый раз увидела его во сне. Сон был яркий, удивительно похожий на реальность. Я стояла в кухне у окна и смотрела во двор. В квадратном палисаднике шумели пирамидальные тополя и густые кусты штокрозы. Собирался дождь. С третьего этажа мне были хорошо видны верёвки с бельём, трепещущим на ветру, словно разноцветные вымпелы и флаги.
Внезапно передо мной за окном появилось существо, абсолютно не вписывавшееся в этот мирный пейзаж неухоженного двора в провинциальном южном городке. Демон с перепончатыми крыльями вынырнул откуда-то снизу, ухватился когтистыми руками за карниз и молча глянул на меня сквозь стекло. Худощавый, совершенно голый, с зеленовато-серой кожей, длинными гладкими, тёмно-пепельными волосами и странными чёрными глазами, словно нарисованными на узком лице, он вдруг показался мне знакомым. Чем-то очень близким, родным повеяло на меня. Даже во сне я не помнила, кто он, откуда я его знаю, но я любила его когда-то, где-то в другом мире, и эта забытая любовь вырвалась из потайных глубин моего существа и захлестнула меня жаркой волной.
Дрожащими от радостного волнения руками отодвинув шпингалеты, я распахнула окно и впустила крылатого гостя в кухню. Он обнял меня с давно знакомой мне нежностью.
- Пришёл взглянуть, как тебе живётся, дочка, – сказал он.
Мне не хотелось вспоминать о нудной зубрёжке в школе, о безрадостных домашних праздниках с крикливыми невоспитанными знакомыми отца, после которых оставались горы грязной посуды и ощущение потраченного впустую времени. Не хотелось рассказывать о том, как меня, несмотря на моё отчаянное сопротивление, заставили вступить в комсомол. Не хотелось плакаться по поводу насмешек домашних и родни над моей мечтой о писательской карьере. Сейчас всё это было неважно, но по тому, с какой грустью смотрел на меня демон, я поняла, что все мои невысказанные обиды известны ему.
Я накрыла стол, достала из холодильника всё, что осталось там после вчерашнего застолья. Мой гость охотно попробовал салаты, но не притронулся к мясной пище. Совершенно не помню, о чём мы с ним говорили. Он что-то рассказывал мне. Его скромность и сдержанность удивляли и глубоко трогали меня. Таким мог быть ангел, но не выходец из преисподней. Никогда ни с кем мне не было настолько легко, хорошо и спокойно.
Прощаясь со мной, он взял с меня слово, что я никому не расскажу о нашем свидании. Думаю, это он сделал так, что вся наша беседа стёрлась из моей памяти при пробуждении. Я выполнила обещание, надеясь, что он появится снова. Каждый вечер, ложась спать, я мечтала увидеть во сне моего странного друга, но если он и появлялся, то в ином облике, и я не узнавала его.
Я не говорила об этом с Аней. Она была с Богом, а я – против Бога, но мне не хотелось терять её дружбу. Нас объединяла вера в сверхъестественное. Вместе мы были уже не одиноки среди тех, кто не верил ни во что. Мы могли им противостоять.
В 1982 году я окончила десятый класс. Мне хотелось как можно скорее окунуться во взрослую жизнь. Отдохнув два месяца, я поступила комсомольской вожатой в новую, только что открывшуюся школу. Должна признаться, что моя работа была мне совсем не по характеру. Кстати, в мои обязанности входило вести атеистическую пропаганду. Зато в этой школе я познакомилась с человеком, который оказал на меня не меньшее влияние, чем Аня.
Звали его Владимиром Георгиевичем. Он был любовником одной из моих сотрудниц и часто заходил к ней на работу. Не знаю, что он нашёл во мне интересного, но мы с ним подружились и подолгу беседовали. Он был «верующим наизнанку», то есть, как и я, не признавал Бога, но с уважением относился к Сатане. Мне запомнился наш разговор о колдовстве.
- Продажа души дьяволу – это не сказки, – говорил Владимир Георгиевич. – Просто нам, современным людям, нечего продавать. Мы живём так, что уже с детства становимся кандидатами в преисподнюю. В наше время очень немногие после смерти уходят к Богу. Большинство попадает в ад. Поэтому дьявол сейчас не покупает души. Они достаются ему даром.
Я долго размышляла над этим. Меня абсолютно не беспокоила возможность попасть в ад. Я не сомневалась в существовании мира мёртвых, но он виделся мне не как два противоборствующих лагеря, а как нечто многослойное, многоцветное, многообразное.
Я верила в колдовство, потому что знала несколько связанных с ним случаев, но Бог по-прежнему оставался для меня сказочным существом, литературным персонажем, впрочем, как и библейский дьявол.
В христианском учении мне импонировала идея борьбы Добра и Зла. Она предоставляла много возможностей жить нескучно. Главное было выбрать – на чьей стороне сражаться. Свой выбор я сделала без колебаний. Дьявол был ближе и, похоже, лучше, чем Бог, понимал нас, людей. Он не требовал от нас аскетизма и самоотверженности. Его служители могли жить нормальной человеческой жизнью.
Разумеется, я не делилась этими мыслями со своими домашними и разговоров о чертовщине с ними не вела. От Марины, правда, у меня не было секретов. Она тоже верила в потустороннее, и до нашего знакомства с Сергеем между нами не возникало разногласий во всём, что касалось религии.
***
Марина вернулась домой примерно через час после моего прихода. Наша церковь разочаровала её. Несколько лет назад ей довелось побывать на богослужении в католическом храме в Тбилиси. После того внушительного зрелища служба в захудалой православной церквушке выглядела пародийно. К тому же выстоять её на ногах оказалось непросто. Почему в православных храмах нет скамей?
На обратном пути Сергей, ни с того ни с сего, затеял нелепый спор о Викторе Цое, песни которого Марине очень нравятся. Сергей на полном серьёзе пытался убедить её в том, что Цой служил тёмным силам. Идти с девушкой и говорить гадости о её любимом артисте? На такое способен только круглый дурак. Пожалуй, мне повезло, что мой приворот не удался…
В воскресенье Сергей пришёл к нам в гости. Мы его не приглашали, но для него это не имело значения. Он принёс кассету с записями Цоя. Мы прослушали её вместе.
- После таких песен не хочется жить, – высказал Сергей своё мнение.
Мы не стали спорить. Это было бесполезно.
Кроме кассеты Сергей принёс маленький бисквитный торт. Марина вскипятила чай и накрыла стол в моей комнате.
- Я люблю сладкое – всякие тортики и шоколадки, – говорил Сергей, разрезая свою покупку на диковинные квадраты и треугольники. – Шоколад вообще полезен там, где большая радиация. Когда я жил в Свердловске, меня всё время тянуло на шоколадные конфеты. Мы с женой однажды подрались из-за них.
- Подрались? – удивлённо переспросила я.
Довольный, что завладел нашим вниманием, Сергей рассказал нам следующую историю.
Как-то вечером он валялся на диване. Жена сидела за столом, смотрела телевизор и ела шоколадные конфеты. Сергею тоже хотелось шоколада, но было лень вставать. Окликнув жену, он попросил принести ему конфету.
- Встань, да возьми сам, – отреагировала жена.
Конечно, проще всего было бы поступить именно так, но Сергей предпочёл, подобно героям Высоцкого, «трудный путь, опасный, как военная тропа». Он уставился жене в затылок и начал внушать ей, чтобы она дала ему конфету. Минут через пять жена недовольно обернулась:
- Прекрати!
Сергей не прекратил. Он не видел в своей шутке ничего плохого и продолжал внушение.
- Да прекрати же! – побагровев от гнева, жена вскочила, бросилась к нему и ударила его по щеке. Сергей оттолкнул её и скатился с дивана. Теперь он уже не мог остановиться. Его сознание полностью идентифицировалось с подсознанием взбешённой супруги и, помимо своей воли, он работал ей назло.
Жена разрыдалась и кинулась в драку. В истерическом припадке она била его ногами и кричала. Испуганный, он выскочил в соседнюю комнату и запер дверь на задвижку. Жена сорвала дверь с петель и ворвалась к нему. Сергею пришлось спасаться бегством, а конфеты ему так и не достались.
Я намеренно привожу его рассказ без его собственных оправданий и моих комментариев.
В этот вечер Сергей ударился в воспоминания о своей неудавшейся семейной жизни.
Его тёща преподавала в школе, где он когда-то учился. Почему он решил жениться на её дочери, которая была на шесть лет старше него, я, честно говоря, не поняла. Никто их не сводил, просто, по таинственному стечению обстоятельств, Сергей постоянно оказывался в одних компаниях с этой женщиной, их сажали рядом, и он был вынужден ухаживать за ней, а потом провожал её домой. Так или иначе, она всё время находилась в поле его зрения и однажды каким-то непостижимым образом женила его на себе. Лишь прожив с ней несколько лет и став отцом, он, наконец, «прозрел» и понял, что был приворожён.
На этот счёт у меня, правда, есть своя версия. У жены Сергея была хорошая двухкомнатная квартира в Свердловске. После свадьбы они жили там. Когда оскорблённая супруга выставила Сергея вон за измену (о половине я уже рассказывала), он попытался отсудить часть её жилплощади, но в Свердловск приехала тёща и помогла дочери отвоевать квартиру. По словам Сергея, тут тоже не обошлось без чёрной магии. Ему едва удалось добиться разрешения видеться с дочерью. С позором возвратившись в свой город, он поселился у родителей.
Летом бывшая супруга приезжает с дочерью к его бывшей тёще, но видеться с ним не желает и не подпускает его к ребёнку. Это бесит Сергея. Вдобавок, после развода он начал чувствовать себя очень плохо. По ночам у него крутит ноги, болит сердце. Мебель в его комнате скрипит и потрескивает – верный признак порчи. Однажды на новолуние большой шифоньер весь трясся, будто его кто-то толкал изнутри.
Не могу сказать, как отнеслась Марина к рассказу Сергея. Она предпочла промолчать. Зато не промолчала я. Тёщу Сергея я хорошо знала. Я училась в той же школе, что и он. Эта женщина вела у нас физкультуру. Она была груба, пряма, могла обругать и ударить. Её побаивались. Как-то на уроке мой одноклассник отпустил в её адрес пошлую шуточку. Она сбила его на землю боксёрским ударом в челюсть. Класс воспринял это, как справедливое наказание.
В учительской среде о тёще Сергея рассказывали такую байку. Однажды вечером, когда она возвращалась с работы, к ней привязались двое подонков. На тёмной улице не было ни души. Уверенные в своей безнаказанности хулиганы оттеснили женщину с освещённого тротуара в тень дома. Один попытался вырвать у неё сумочку. Учительница не растерялась. Схватив хулиганов за затылки, она ударила их лбами так, что оба отключились, притащила за шиворот в находившееся поблизости отделение милиции и швырнула под ноги обалдевшему дежурному: «Вот, разбирайтесь с ними!»
Примерным поведением она не отличалась: выпивала, могла явиться в нетрезвом виде на урок, но чтобы она занималась колдовством… В это было трудно поверить.
Меня покоробило презрение, с которым Сергей говорил о своей бывшей жене, и то, что он старался вызвать к себе наше сочувствие. Не люблю такого! Если сделал подлость, честно признай себя подлецом и не сваливай свою вину на дьявола и колдунов. Легко сказать: «Меня бес попутал!» – но что ты за христианин, если нечисть манипулирует тобой, как хочет!
Я сказала Сергею, что в компании новых приятельниц ему не следовало бы упоминать о бывшей жене и любовнице, тем более, жаловаться на них. Это не по-мужски. А что касается его жены, то на её месте я бы обошлась с ним не лучше – предательства нельзя прощать.
- Ну, положим, я бы не стал выгонять её из дому, если бы она полюбила другого, – самоуверенно возразил Сергей. – Ревность – большой грех. Дьявол зацикливает человеческую психику на чувстве ревности, чтобы отнять у людей радость духовного общения и любви. На небесах, между прочим, любовь совершенно свободна, а я живу по небесным законам. Я иду к тем, кому нужна помощь, даю им поток любви и поднимаю их к Богу.
Я едва не подавилась чаем. Хорошая миссия у нашего рыцаря Господня! Наверное, Дон Жуан тоже был посланцем сил Света, только Командор, к сожалению, об этом не знал. Получается, что если ты решил служить Богу и жить по небесным законам, то земные законы и мораль для тебя перестают существовать? А как же Библия? Ведь в ней сказано: «Не прелюбодействуй».
- Я не отрицаю Библию, – важно сказал Сергей. – Но надо хорошо представлять себе, что такое прелюбодеяние на самом деле и чем оно отличается от высокой божественной любви. Похотью ведают нижние центры астрального тела, а я работаю на сердечном чакраме. Я пропускаю через своё сердце божественный свет и передаю его людям. Это очень тяжело. У меня часто болит сердце. Я хотел помочь моей половине сделать правильный выбор, но она отвергла мою любовь. Она родила второго ребёнка от своего мужа, хотя я просил её не делать этого. Как раз именно она прелюбодействует, живя с нелюбимым человеком только потому, что он её хорошо обеспечивает. Её ребенок родился в грехе и долго не проживёт. Он очень больной. Когда он умрёт, она вернётся ко мне.
Я позволила себе заметить, что женщина имеет право рожать столько детей, сколько хочет, и ограничить её в этом может только муж. В этот вечер мне ни в чём не хотелось соглашаться с Сергеем. Он действовал мне на нервы не столько тем, что говорил, сколько убеждённостью в собственной непогрешимости. Он это почувствовал и надулся, как капризный ребёнок. Тем не менее, он просидел у нас почти до полуночи.
Когда он, наконец, ушёл, я, жалея о потерянном времени, достала рукопись и вдруг ощутила скуку. Такого со мной ещё не бывало. Мне внезапно разонравилась моя книга. Я пробегала взглядом страницу за страницей и находила погрешности, недочёты, ошибки, которых не замечала прежде. Я словно взглянула на свою работу другими глазами… и внезапно поняла, что это действительно так! Сергей что-то сделал со мной, с моим сознанием. Он сам или кто-то, стоящий за ним. До сих пор я ни разу не подвергалась такой ментальной обработке, а потому не особенно встревожилась, так как была уверена, что это ненадолго.
Но ни на следующий день, ни через неделю мне не удалось восстановить утраченный интерес к работе над книгой. Когда я бралась за рукопись, в голове у меня появлялось неприятное ощущение, будто тяжёлый туман окутывал мозг. Это меня бесило. Я возненавидела Сергея, но все мои попытки избавиться от него были тщетны. Каким-то непостижимым образом он умудрился завоевать сердце Марины. Если бы я могла предположить, что она станет его активной помощницей и союзницей в борьбе против всего, что было нам с ней близко и дорого прежде, я бы пресекла их дружбу в первые же дни. Но теперь было поздно. Марина влюбилась. Сергей казался ей необыкновенным и мудрым, как пришелец с другой планеты. Она поверила в его высокую космическую миссию и, затаив дыхание, слушала всю ту дикую чушь, которую он нёс. Для неё эти бредни были откровением свыше. Её злило, когда я, потеряв терпение, начинала спорить с ним.
В оккультных науках Сергей был полным профаном. Он не заканчивал ни курсов, ни школ экстрасенсорики, не читал ничего, кроме журнала «Наука и религия», да двух-трёх фантастических романов о переселении душ. Библия была его настольной книгой, но толковал он её своеобразно и всех, чьё мнение расходилось с его собственным, обвинял в сговоре с посланцами Тьмы.
Он рассказывал нам, как однажды во время медитации видел самого Христа, и тот открыл ему истинный смысл своего учения. Встреча окончилась для Сергея постыдно. Взглянув в глаза Господа, он ощутил себя таким порочным ничтожеством, что, по его собственным словам, упал в глубокую тьму преисподней.
Несколько лет назад Сергею довелось посмотреть пару голливудских фильмов из сериала «Звёздные войны». Я, конечно, не утверждаю, что он слегка тронулся на них, но они, безусловно, произвели на него слишком сильное впечатление. Он объявил себя астральным воином, личным защитником Христа и поклялся искоренить вселенское зло. По-моему, он в этом не преуспел. Во всяком случае, результаты его упорной героической борьбы с силами Тьмы на планете Земля до сих пор сказывались лишь на нём самом и его близких. Недаром от него отказались и жена, и любовница, и друзья, все, кроме Алексея.
Нервы у Сергея были явно не в порядке. Он жил в постоянном напряжении, каждый миг ожидая атаки со стороны невидимых врагов, любое мелкое недомогание принимал за результат астрального нападения. Для защиты от недругов из потустороннего мира он носил на шее, не снимая, освящённый шнур с множеством узелков, но этот амулет не очень-то помогал ему, судя по тому, что Сергей постоянно болел. В тридцатиградусную жару он не расставался с вельветовой курткой и резиновыми сапогами. Одевался он неряшливо, но при этом очень следил за своей кожей и ногтями, регулярно брился и пользовался хорошими одеколонами. Его обычное настроение колебалось между плохим и отвратительным. Он был вечно раздражён, подавлен, недоволен, зол и зверски вампиризировал на окружающих.
По складу своей личности я человек, легко отдающий энергию, и после длительного общения с Сергеем всегда чувствовала большой упадок сил. Моё неуёмное желание спорить и ругаться с ним было родом психической защиты. Моя критика приводила его в бешенство, и это заставляло его самого отдавать энергию мне. Неудивительно, что он считал меня страшной ведьмой.
Наши с ним нескончаемые беседы о Боге и Сатане доставляли мне удовольствие, потому что мне легко удавалось вывести его из равновесия. Он раздражал меня своим чрезмерно серьёзным отношением к самому себе. Я чувствовала, какой он на самом деле тупой, безвольный, слабый и недобрый. Но Марина считала иначе, и кто-то на небесах, видимо, тоже. Мне хотелось уличить Сергея перед ними, заставить его показаться им во всей своей неприглядности, но получалось наоборот. Марина стремительно отдалялась от меня. Сергей заворожил её. Она не желала видеть того, что было очевидно. Ей нравилось, что он сразу обратил на неё внимание и начал беседовать с ней о высоких материях. Я не подозревала, что она интересуется экстрасенсорикой. Не знаю, почему она никогда не говорила мне об этом. Я могла бы сама учить её.
В конце концов, Сергей настолько надоел мне, что однажды я просто выгнала его и посоветовала навсегда забыть нашу квартиру и номер телефона. Марина устроила скандал и заявила, что если я не хочу его видеть, это не значит, что и она тоже порвёт с ним.
- Он будет приходить ко мне, – сказала она.
Мама поддержала её, несмотря на свою неприязнь к Сергею. Мне пришлось уступить.
***
Моё отношение к нему изменилось после того, как мы с ним побывали в группе экстрасенсов, куда нас пригласил его знакомый по имени Виктор. Ещё несколько лет назад этот человек был алкоголиком. Однажды на глаза ему попалась книга по биоэнергетике. Прочитав её, он загорелся желанием стать экстрасенсом, бросил пить, прошёл курс очистительного голодания. Такие случаи, конечно, очень редки, но они всё же есть, и это радует.
Группа, в которую входил Виктор, состояла из шести человек. Руководила ею приятная пожилая женщина. Для своих занятий экстрасенсы арендовали актовый зал одной небольшой организации и собирались в нём по субботам.
Мы пришли втроём. Они обрадовались нам, как обычно радуются в таких маленьких компаниях появлению каждого нового члена. После краткого знакомства нас протестировали на способность видеть ауру и различать её цвета. Я была удивлена не меньше наших новых знакомых, когда Марина, прежде не занимавшаяся экстрасенсорикой, вдруг начала описывать в мельчайших деталях ауру руководительницы группы. Впрочем, я ведь тоже не училась специально различать цвета ауры. Это стало получаться у меня само собой во время занятий на курсах биоэнергетики.
В отличие от нас с Мариной, Сергей чувствовал себя неуютно. Он не выносил компаний, где его не воспринимали как оракула и не взирали на него с благоговением. Экстрасенсы отнеслись к нему не враждебно. Они просто попытались разговорить этого мрачного молчуна в грязных резиновых сапогах и задали ему несколько совершенно безобидных вопросов о том, что именно его интересует в экстрасенсорике, на чём он специализируется. Это его почему-то рассердило. Он заявил, что собирается посвятить свою жизнь борьбе с Сатаной, который отнял у него всё: и любовь, и семью, и даже его магические способности.
В запальчивости Сергей признался, что не видит в астрале. По его словам, он утратил дар ясновидения после развода с женой из-за порчи, которую ему сделали, но мне подумалось, что его постигла кара Божья. По-моему, руководительница группы решила так же, хотя из вежливости не высказала своего предположения вслух. Она посоветовала Сергею от всего сердца простить пожелавших ему зла. Действительно, это обязательное условие для того, чтобы избавиться от порчи и проклятия. Сергей злобно возразил, что не всякого врага можно простить. Лично он не умеет прощать тех, кто ломает ему жизнь, и будет мстить не им одним, но всем колдунам и ведьмам, какие только встретятся ему в жизни.
- Вы ещё увидите, как по городу поплывут гробы, – заявил он.
После его речи всем стало не по себе, и все засобирались домой.
- Обязательно приходите в следующую субботу, – пригласила нас руководительница группы.
Мы с Мариной пообещали прийти.
По дороге назад Сергей молчал, засунув руки в карманы вытянутых на коленях спортивных брюк. Я не обращала на него внимания. Его злая болтовня на заседании ничуть не испортила мне настроения. В отличие от нашего астрального воина, я была хорошо, со вкусом одета, а это для меня очень важно. На груди у меня висел на золотой нитке кулон из букового дерева в форме четырёхконечной звезды – подарок знакомого экстрасенса. Этот кулон я надела в первый раз и сразу почувствовала, что в нём много положительной энергии.
На центральной улице возле продуктового магазина Сергей резко остановился.
- Ладно, – сказал он. – Дальше идите без меня, вам тут близко.
Надо было попрощаться и уйти, но мы с Мариной всю дорогу проболтали, а Сергей не проронил ни слова. Из вежливости я спросила его, понравилось ли ему сегодняшнее занятие и придёт ли он на следующее. Он вдруг весь затрясся, глаза наполнились слезами.
- Они ничего не поняли! – срывающимся от обиды голосом заговорил он. – Их бы на моё место! Им легко рассуждать о прощении врагов. Никто из них не пережил того, что я!
Мы смотрели на него с недоумением. Нам ещё не приходилось встречать мужчину, который вёл бы себя настолько по-женски и так болезненно реагировал на чужие советы. Мне стало жаль его и немного совестно из-за того, что я смеялась над ним. Он показался мне хрупким, беспомощным, уязвимым, как ребёнок. До сих пор мы с Мариной считали, что он намного старше нас. Он выглядел на все сорок и держался с нами высокомерно и снисходительно, каждым жестом, каждым словом давая понять, что мы перед ним – девчонки. Мы гадали, сколько ему может быть лет. Он не хотел отвечать на этот вопрос, вероятно, из тех соображений, что, зная точную дату рождения человека, проще подобрать средство магического воздействия на него.
Тем не менее, пообщавшись с Сергеем в течение двух недель, я поняла, что он намного моложе, чем выглядит и хочет казаться. И теперь, когда я увидела его в истерике, меня вдруг осенило – он почти мой ровесник, шестьдесят третьего года рождения. Кот-Кролик. Опасный знак! О человеке, рождённом в этот год, в гороскопе сказано: «В нём больше сентиментальности, чем настоящей чувствительности. Небольшая личная неприятность расстраивает его больше, нежели великие беды других людей. Война и голод в мире трогают его лишь в том случае, когда он лично от этого страдает, но страдает он так сильно, что может не выдержать и умереть.
Кот по незначительному поводу может заплакать, но быстро утешается. Меланхолия женщин этого знака – один из главных козырей их очарования.
Кот консерватор. Он ненавидит всё, что может поколебать его жизнь, вызвать осложнения. Больше всех он стремится к комфорту и безопасности…
Азиатские народы с недоверием относятся к Коту. Говорят, что колдуны превращаются в котов. В Европе их сжигали заживо, обвиняя в сговоре с дьяволом. Но, видимо, столь плохая репутация не очень заслужена. Египтяне, например, почитали Кота как Бога. Бог, колдун или человек, в его взгляде есть что-то мистическое. Его видимая слабость может перерасти в опасную силу!»
Если бы я тогда вспомнила и эту, последнюю строчку его гороскопа! Но Сергей умел внушать к себе жалость. Бедный, беззащитный Котик! Я вдруг поняла, что мы нужны ему.
«В конце концов, – подумала я, – не умрём же мы оттого, что два-три раза в неделю послушаем его бредовые рассуждения о кознях дьявола. Марине это интересно…»