Судьба свела меня с этим человеком во второй половине 80-х годов. Тогда я, студент юридического института, практиковался при отделе внутренних дел в одном из городов Сибири.
Руководителем у меня был следователь Владимир Чистяков. В те дни к нему в кабинет нередко заходили двое сотрудников в гражданском. Один был интеллигентного вида старичок: седой, волосы зачёсаны назад. В очках и всегда при галстуке. Внешне напоминал артиста Михаила Яншина. Второй – здоровенный мужик лет тридцати.
Старичок, думал я, какой-то старший милицейский чин. Однако слишком по-свойски держался он с подчинёнными. И уж больше всего удивляло, что и Чистяков, и сопровождающий дедулю здоровяк, обращались к нему на «ты». Напарника этого дедушки я принимал за подобие его адъютанта или что-нибудь в этом роде.
Чистяков никогда не говорил мне, кто эти люди, и однажды я поинтересовался:
- Володя, а что это за мужики к тебе постоянно заглядывают? Ну… тот старикан с телохранителем, что ли…
- А, это ты про Александра Ивановича, - улыбнулся Владимир. - Думаешь, какое у него звание?
- Может быть, полковник? Или, в крайнем случае, – «подпол»?
Володя снова улыбнулся:
- Это Александр Иванович Зернов, младший инспектор уголовного розыска. А по званию он – старшина. Правда, не верится? А второй тоже из «уголовки» – Витя Сапунов, старлей. Мы с ними сейчас одно дельце распутываем…
Александр Иванович возглавлял отделение младших инспекторов, специализировался в основном на раскрытии карманных краж. В отделе его любили и уважали, называли Батей. Имелось у Зернова и другое прозвище – Полковник. Именно из-за его солидного вида.
Не только я принял Александра Ивановича за крупного милицейского начальника. Молодые сотрудники и некоторые жульманы тоже считали, что Зернов – полковник. Ведь в их присутствии инспектора «угро» нередко именно так и обращались к нему. Да и сам Александр Иванович неоднократно играл роль полковника милиции в различных ипостасях.
Как-то задержали оперативники одного мужичину по подозрению в совершении квартирной кражи. Всё шло к тому, что эту кражу совершил именно он, ранее неоднократно тянувший срок за аналогичные преступления. Но мужик ни в какую не «кололся». Капитан Хромов полдня допрашивал его, а всё без толку.
Тогда опера пошли на хитрость. Во время допроса в кабинет Хромова в белом халате с папкой в руках вошёл Александр Иванович. Хромов вскочил на ноги.
- Товарищ полковник, разрешите доложить…- начал он, - но Зернов жестом остановил его.
- Садитесь, капитан. Я к вам на минутку. Вот заключение дактилоскопической экспертизы принёс по сегодняшней краже, - и Батя протянул Хромову только что отпечатанное операми на машинке липовое заключение на фирменном бланке ЭКО (экспертно-криминалистический отдел).
Хромов стал читать:
- …отпечатки пальцев гражданина Патрикеева идентичны отпечаткам пальцев, изъятым с места происшествия, квартирной кражи по адресу… - Тут Хромов, не обращая внимания на присутствие «полковника», подскочил к подозреваемому и с размаху заехал тому по уху.
- Патрикеев… сука! Говорил я тебе, колись, гнида, пока не поздно! С наукой-то не поспоришь! Слышал заключение?!
Задержанный со слезами на глазах упал на колени и взмолился, как мышонок перед котом Леопольдом:
- Прости, Хромов! И вы, товарищ полковник, простите… Гадом буду, уже расколоться хотел. Я все вещи отдам, они припрятаны в надёжном месте. Ничего ещё не толкнул. Только явку с повинной оформите, - и подозреваемый разрыдался.
Не совсем законно, конечно, поступили оперативники. Зато кражу раскрыли. А жулику и в голову не пришло: с какой это стати полковники экспертные заключения стали по кабинетам самолично разносить? Как будто нет для такой обязанности сотрудников ниже рангом.
Явку Патрикееву оформили, пожалели. Да и во внимание приняли, что жулик так глупо «купился». Не было ведь его пальчиков на той квартире, аккуратно он сработал.
В дальнейшем, когда я стал работать в милиции, в том же отделе, где когда-то стажировался, ко мне в кабинет нередко заглядывал Зернов. Александр Иванович был прекрасный рассказчик и большой хохмач. Кроме того, он с большим артистизмом копировал лиц, о которых рассказывал.
Много времени Александр Иванович пропадал в общественном транспорте и в магазинах. Именно там постоянно орудуют карманники. Продавцы Зернова хорошо знали. Ведь не раз он у них на глазах обезвреживал воров.
Как-то одна молоденькая продавщица попросила дядю Сашу, – так к нему обращались работники торговли – показать в деле карманного вора. Зернов подвёл девушку к толпе покупателей, но предполагаемых карманников там не обнаружил. Зато он увидел вертевшегося поблизости так называемого «курощупа» – человека с определёнными сексуальными отклонениями. Эти люди специально толкутся в очередях. Им доставляет удовольствие одно лишь прижимание к женщинам.
Александр Иванович велел продавщице встать в указанное им место, сказав, что сейчас она увидит, как будет действовать карманник. Поставил её прямо перед «курощупом». Замышляя эту шутку, Батя, конечно, не предполагал, чем она обернётся.
А произошло следующее: «курощуп», узрев среди людей в верхней одежде (дело было зимой) аппетитную девочку в мини-юбке, естественно, двинул к ней. Нервишки у него, видать, не выдержали, и он от души ухватил девчонку за зад. Та от неожиданности громко закричала. Зернов тотчас задержал нарушителя и сдал его наряду милиции. Испуганной продавщице пояснил:
- Видишь, он хотел у тебя кошелёк вытащить. Это и есть настоящий карманник.
- Но почему он схватил меня так… сзади? - смутилась девушка.
- Понимаешь, - многозначительно начал Зернов, - ведь воры знают, что женщины частенько прячут деньги в бюстгальтеры. Спереди ворюга к тебе не рискнул подойти, заметила бы. Вот он и пристроился сзади, хотел незаметно под одеждой дотянуться до лифчика и проверить, нет ли там денег. Ты бы ничего и не заметила, это же профессионал, но я вовремя подоспел и задержал вора, - серьёзно отчитался дядя Саша.
Оторопевшая девушка ненадолго задумалась, очевидно, мысленно пытаясь представить такой изощрённый способ кражи денег, только что обрисованный ей Александром Ивановичем. Затем она несколько заторможено произнесла:
- Спасибо, дядя Саша… - и удалилась.
Больше никто в этом магазине не просил дядю Сашу показать, как трудятся «щипачи».
Зернов секретов из своего мастерства не делал, постоянно натаскивал молодых сотрудников. Те впоследствии дослуживались до больших звёзд, а Александр Иванович так и ходил в старшинах, имея за спиной лишь общеобразовательную школу. А когда однажды Бате собирались присвоить звание младшего лейтенанта милиции – максимальное, что можно было получить при его нехитром образовании, он только усмехнулся: «Зачем мне это? Лучше уж быть старшим среди младших, а не наоборот».
Когда совершались тяжкие преступления, то на раскрытие их поднимали весь уголовный розыск.
Однажды в мусорном контейнере обнаружили младенца с признаками совершённых с ним развратных действий. Ребёнка утащили у невнимательных родителей из дому. Слава Богу, он остался жив. На ноги был поднят весь личный состав уголовного розыска. Начали с проверки лиц, склонных к половым извращениям.
Александр Иванович знал, что один из его «клиентов», пассивный гомосексуалист, недавно вернулся из мест лишения свободы. Следовало проверить его на причастность к совершённому преступлению.
Проживал этот гражданин в частном доме вместе с престарелой малограмотной матерью, простой деревенской женщиной. Зернов хорошо знал старушку и явился для разговора с ней в отсутствие сына.
- Здравствуйте, Прасковья Федотовна, - обратился Зернов к женщине, сидевшей на завалинке дома.
- Здравствуйте. Да это никак Александр Иванович пожаловал? Нешто мой опять чего антизаконного сотворил?
- Не пугайся, Федотовна. Пришёл вот узнать, как Валерка после освобождения поживает. На работу не устроился?
- Не берут его никуда с судимостями-то, но ищет работу, ищет…
- Это хорошо. Глядишь, за ум возьмётся. А чем он занимается? По дому-то хоть помогает?
- Да не шибко он мне помощник. Всё с дружком своим Серёжкой болтается. Тот после моего охламона ослобонился. Вместе они сидели.
Александр Иванович знал и про Сергея. Тот тоже был гомосексуалистом, только активным, и в зоне практически сожительствовал с сынком Прасковьи Федотовны. С его, надо сказать, согласия. Мать о таких вещах представления не имела.
- А чем они занимаются Федотовна?
- Да ничем, Александр Иванович. Теперь вот ушли куда-то, а так-то весь день по дому слоняются. Днём спят, ночью спят. Да такие друзья оне, что и спят-то вместе на одной койке. Обнимутся и спят себе…
- Ну не хулиганят зато, - скрыл улыбку Зернов.
- Нет, Александр Иванович, не хулиганят. Хорошие робята. Я который раз пристану к своему. Чего ты, говорю всё дома да дома. Иди хоть к девкам сходи каким, что ли. Жениться ведь надо уже. И Серёжке тоже говорю: «Чё не женишься? Моего ведь ещё старше, а всё один… Что вы всё дома-то сидите? Ищите девок себе». А они и не слушают. Отстань, говорят, мамка, от нас. Осердятся, в сарайку уйдут из избы, улягутся на сено и опять спят.
- Ну и ладно, раз дома сидят. Главное, чтобы ничего такого запрещённого не делали.
- Никого оне плохого не делают, - завелась опять Прасковья, - спят только. И днём, и ночью спят. Не до воровства им…
Александр Иванович выяснил, что друзья-гомосексуалисты в день совершения преступления провалялись дома, а значит, имели алиби, и распрощался с разговорчивой старушонкой, так и не посвятив Федотовну в тайну спанья её сына с дружком Серёжкой.
Мужеложство в прежние годы преследовалось по закону, да только Зернову не хотелось беспокоить мирных гомосеков. Других дел хватало. Не знающий юридических и медицинских наук, Александр Иванович соображал, что тюрьма таких людей не исправит. Да и жаль ему было старенькую Прасковью Федотовну. Хоть какую-то помощь по дому сын ей оказывал. А посади его – это лишний раз ударит старушку по карману: снова готовить передачки на зону, покупая продукты на скромную пенсию.
А тогда поиск насильника продолжался. Уголовный розыск проверял всех лиц, склонных к подобным преступлениям. В поле зрения оперативников попал мужчина, который на улице познакомился с «бомжихой» лет пятидесяти. «Бомжиха» являлась агентом уголовного розыска. Она поведала Александру Ивановичу о недавней встрече с интересующим розыск субъектом. Вот что она рассказала:
- Шла я по улице, собирала бутылки. Думала на фунфырик насшибать. Тут ко мне подошёл какой-то мужчина с портфелем. Интеллигент такой. Думаю, что ему от меня-то надо? А он и спрашивает: «Вы выпить хотите?» На «вы» со мной, надо же такое. А я и говорю ему: «А что, вы угощаете, что ли?» Он в ответ: «Да, я такой добрый, могу угостить водкой. Только вот где выпьем?» Я совсем обалдела. «Да я, гражданин хороший, в подвале живу. Разве вы туда пойдёте? А на улице тоже нельзя. В ментовку заметут». Он посмотрел на меня и сказал вдруг: «Ну почему же, можно и в подвале выпить. Только чтобы больше никого не было. Вы меня интересуете как женщина. Понимаете?» А чего тут не понять, не маленькая. Только с чего это ему такому культурному со мной пообщаться вздумалось в подвале? Да ладно, его дело. Мне-то выпить главное.
Купил он две бутылки водки, консервы. Пришли ко мне. Я сразу стакан водки хлопнула, а он не пьёт. Пейте ещё, говорит. Я снова остаканилась. Он как увидел, что я бухая стала – сразу давай меня раздевать. А сам-то в одёже. Я понять ничего не могу. А он потом такой разврат учинил, что мне даже неудобно вслух говорить об этом, - и агентша на ухо поведала Александру Ивановичу о сотворённом с нею.
Тот кивнул головой:
- Даже так?
- Да как животное какое! И ведь не прогонишь. Два пузыря водки купил. Два!- воскликнула бомжиха.
Инспекторы угрозыска вскоре установили личность того человека. Им оказался добропорядочный гражданин. Женатый. Занимал ответственный пост в одном учреждений-.
Вызвали мужчину по повестке в отдел. Он пришёл недовольный и не скрывал своего возмущения непонятным приглашением. Попробуй «расколи» его хотя бы на признание о встрече с «бичёвкой».
Зернов решил действовать напролом, стремясь сразу взять быка за рога. Когда мужчина вошёл в кабинет со словами: «Я буду жаловаться вашему руководству. Дёргают людей, неизвестно почему», - Батя посмотрел ему в глаза и внятно произнёс:
- Ну, заходи, чемпион разврата, разговор имеется к тебе.
Гражданин вообще захлебнулся от гнева:
- Да вы что себе позволяете?! Да я вас…
- Успокойся ты, чего раскричался? - прервал его Зернов и распорядился ввести в кабинет «бомжиху», поведавшую о недавнем «романтическом свидании».
Когда женщина вошла в кабинет, с мужчиной началась истерика.
- Уведите её! - взвизгнул он и зарыдал. - Уведите. Я всё расскажу.
Интеллигента успокоили и выслушали его рассказ. Он признался, что имеется у него такая интимная потребность… Ничего с собой поделать не может.
- А жены тебе недостаточно? Чего ты по подвалам шастаешь? - поинтересовался Александр Иванович.
- Ну что вы, товарищ…
- Полковник, - тут же подсказал кто-то из оперов.
- Да… товарищ полковник… Понимаете, как вам сказать… Это всё очень деликатно… Стыдно мне жену просить об этом. Она святой человек. Вот и приходится порой, когда уж совсем невмоготу, знакомиться с такими вот женщинами на улице. Им водки купишь – и они на всё согласны. Не понимаю, как вы меня нашли… А что, разве это наказуемо?
- Со вчерашнего дня стало, - мрачно пошутил Батя, поняв, что розыск насильника придётся продолжать. Этот жалкий извращенец больше чем на знакомство с подвальными обитательницами явно не способен. - Ладно, иди домой и по притонам больше не шастай. При галстуке вон ходишь, с портфелем… Никакого наказания тебе не будет, не трясись так.
- Спасибо, товарищ полковник. Надеюсь, я могу рассчитывать на конфиденциальность… Даю вам честное слово… Больше никогда, ни с кем…
Преступника, надругавшегося над ребёнком, вскоре задержали. Им оказался учащийся ПТУ. А любителя подвальных приключений Батя позже встретил в городском транспорте. В салоне автобуса Зернов оказался за его спиной, и когда кто-то попросил его передать мелочь на билетик, он тронул интеллигента за плечо. Тот уже заметил, что за ним стоит «полковник», увенчавший его когда-то обидным титулом, поэтому, немыслимо изогнувшись, не оборачиваясь назад, взял деньги из рук Александра Ивановича. Таким же образом бывший подозреваемый обратно передал билет…
Неожиданно для многих Александр Иванович вышел на пенсию. Проводили его с почётом, но как-то по-тихому. Мне было известно, что не собирался дядя Саша в отставку, а способствовала этому одна неприятная история, произошедшая с ним: до руководства УВД дошёл факт появления Зернова в нетрезвом виде на улице. Бате предложили уйти на отдых.
А Александр Иванович, как мне рассказывали, погорел на ерунде. Выпил после работы с коллегами и побрёл на остановку транспорта. Вместе с ним шёл начинающий оперативник. Бате стало нехорошо, прихватило сердце. Он присел на скамейку в сквере напротив УВД. Женщина, проходившая рядом узнала Зернова. Из добрых побуждений сообщила дежурному по управлению, что негоже пожилому и не здоровому сотруднику, хватающемуся за сердце, остваться беспомощным в центре города. Просила завести Александра Ивановича в здание управления, чтобы он там пришёл в себя. При необходимости вызвать "скорую помощь".
Дежурный послал за Зерновым своего подчинённого, и когда тот осторожно взял Александра Ивановича под локоть, молодой оперок, клевавший носом рядом, начал возмущаться. В результате, все присутствующие вокруг граждане узнали, что кричащий пьяный молодой человек – работник уголовного розыска, а задремавший дедушка – его наставник, человек заслуженный. В конечном итоге разбушевавшегося оперуполномоченного просто выгнали из милиции, а Зернову предложили написать рапорт об увольнении. И всё из-за того, что перебравший паренёк, сопровождавший Батю, спьяну не сообразил, что никто их не задерживает, а лишь тихонько уводят из общественного места.
Батя достиг пенсионного возраста. В милиции он отработал более 30 лет и в связи с этой датой Александр Иванович был представлен к награждению знаком «Заслуженный работник МВД СССР». Такую редкую даже для крупных чинов награду вручили Зернову уже после увольнения из органов.
Уйдя в отставку, Александр Иванович уехал жить в деревню в доме, оставшемся после умершей матери. И хотя имелась у дяди Саши благоустроенная квартира в городе, где он проживал вместе с женой и сыном, оставаться там он не стал. Собственно, он и не жил в квартире в последнее время. Всё больше по знакомым, а то и в гараже ночевал. Жена Зернова пила. Пил и сын, да ещё на отца с кулаками по пьянке кидался. Из-за семейных неурядиц Батя и сам начал помаленьку выпивать...
Вся жизнь Александра Ивановича была связана с милицией, откуда его так настойчиво попросили. И чего добились? Из милиции ушёл большой знаток своего дела. А сколько из-под его рук вышло специалистов высокого класса, пожалуй, и не сосчитать. Не ведётся подобного учёта. Зато каждый проступок аккуратно фиксируется. Да Зернова следовало благодарить за то, что он продолжал работать, имея право на заслуженный отдых. И просить оставаться как можно дольше в органах, чтобы делиться с молодой порослью бесценным опытом!
В деревне Батя занимался хозяйством. Как-то у него в очередной раз схватило сердце. Вызвать врача было некому, и Александр Иванович в одиночестве скончался в материнском доме, где и пролежал несколько дней, пока кто-то из деревенских не сообщил в УВД, что там-то и там-то лежит мёртвым заслуженный работник, а его и похоронить некому.
Надо сказать, в УВД на это известие прореагировали незамедлительно. Виктор Сапунов, которого я когда-то принял за адъютанта Зернова, выехал в село, где находилось тело Александра Ивановича. Ученики Бати собрали деньги и похоронили Зернова на сельском кладбище. Его награды: орден «Знак Почёта», медали и значок «Заслуженного работника МВД СССР» передали на хранение в музей при УВД.
Позже вдова Зернова пыталась вытребовать награды из музея. Она и не скрывала, что хочет продать их. Ей ответили, что память о таком человеке опорочить никому не позволят, а о наградах предложили забыть. Их участь теперь – храниться на стенде, посвящённом Александру Ивановичу Зернову, а не быть пропитыми его родственниками, так досаждавшими в последние годы покойному.
Мне об Александре Ивановиче напоминает один предмет. Это ондатровая шапка, которую мне удалось заиметь с помощью Зернова. В ту пору такие вещи купить в магазине было нереально, – страшный дефицит. На рынке цены «кусались». А у дяди Саши имелся знакомый мастер по изготовлению головных уборов. Когда я обратился к Зернову за помощью, он только спросил у меня размер головы. Буквально через неделю Александр Иванович появился у меня в кабинете со свёртком. Развернул упаковку и я увидел в руках Бати красивую шапку из выкрашенной ондатры. Внешне она почти не отличалась от норковой. Александр Иванович водрузил головной убор мне на голову и сказал:
- Носи на здоровье. Память обо мне будет, - как будто чувствовал свою скорую кончину.
А шапка действительно оказалась качественной, хотя и обошлась мне за очень скромную сумму. Я носил её лет восемь и сейчас ещё иногда надеваю, когда зимой выхожу погулять во двор.